– Ты сделала что?! – проревел в сотовый телефон Алекс. Он сидел в своем номере и, когда позвонила Кейт, пристегивал наплечную кобуру.

– Теперь ты понимаешь, почему я не стала звонить вчера вечером, – сказала она. – Я знала, что ты рассердишься.

– А чего другого, черт возьми, ты могла ждать? Ты хотела, чтобы я сказал: «Отличная работа, Кейт, и я страшно рад, что ты еще не труп»?

– Я сказала, что хочу поработать с Оливером Стоуном и его друзьями, и ты на это ответил «О'кей».

– Но я не знал, что они были свидетелями убийства Патрика Джонсона! Если бы мне это было известно, я посоветовал бы тебе держаться от них подальше.

– Но я тоже не знала, что они как-то связаны с этим делом! Поэтому выслушай меня. Мне есть что сказать.

Несколько следующих минут Кейт пересказывала Алексу то, что услышала прошлым вечером от Стоуна. Когда она закончила, Алекс покачал головой с таким видом, словно не поверил своим ушам.

– Постой-постой! Они были свидетелями убийства и не пошли в полицию, поскольку опасались, что им не поверят. Так?

– Мне кажется, Оливер не очень любит копов. Возможно, это связано с его прошлым.

– Вдобавок к этому они выследили одного из убийц, забрались в его дом и сами едва не сыграли в ящик. Так?

– Да.

– И в то время, когда они обыскивали дом убийцы, эти самые убийцы влезли в дом Милтона Фарба и были запечатлены на пленку. Так?

– Но эти люди похитили подружку Милтона, и сообщить об этом в полицию они тоже не могли.

– Они не назвали тебе имен убийц?

– Мне кажется, что им известно только одно имя.

– Но их изображения имеются на диске. Могли бы они их опознать?

– Фильм мне не показали.

– Почему, дьявол их побери?

– Прежде они хотели показать его тебе.

– Замечательно. Но я торчу в четырех часах езды от них, сижу по горло в работе, а завтра сюда прибывает президент.

– Они не идут на уступки, Алекс. Я настаивала. Они говорят, что покажут запись только тебе. И я их понимаю. Меня они плохо знают. Я работаю в Министерстве юстиции, и потребовались огромные усилия, чтобы убедить их рассказать все, что они знают. Оливер доверяет тебе – а вовсе не мне.

Алекс пригладил волосы, подбородком прижал телефон к груди, окончательно пристегнул кобуру и спросил:

– Ну и что ты намерена предпринять?

– Я хотела навестить тебя. Завтра.

– Завтра?! Завтра здесь будет президент, а он для нас всегда стоит на первом месте. Надеюсь, ты меня понимаешь, Кейт.

– Знаю. Но мне хотелось бы, чтобы ты встретился с Верблюжьим клубом…

– С чем?

– Ой, прости. Оливер и его друзья называют себя Верблюжьим клубом. Это своего рода тайная организация, которая вот уже много лет следит за разного рода политическими заговорами. Ты наверняка не знаешь, что скандал с министром обороны несколько лет назад инициировали они. Помнишь? Министр получал откаты за то, что размещал военные заказы на фирмах своих друзей. Верблюжий клуб узнал об этом из обрывков информации, полученной от помощника шеф-повара Белого дома. Это просто потрясающе, Алекс!

Алекс прилег на кровать, смежил веки и сказал:

– Выходит, что помощник шеф-повара Белого дома шпионит за министром обороны в интересах какого-то Верблюжьего клуба… Это действительно потрясающе. Ведь это шутка? Скажи, Кейт, что ты пошутила.

– Забудь. Это не имеет значения.

– Что значит «не имеет значения»?! – От возмущения он сел.

– Алекс, прошу, выслушай меня. Убийство Патрика Джонсона они расследовали очень хорошо. Можно сказать, просто замечательно.

Алекс, ухитрившись взять себя в руки, спросил более или менее спокойно:

– Ну хорошо, вы всем кагалом приезжаете сюда, и что потом?

– Мы присутствуем на церемонии, после чего собираемся в одном месте, где они демонстрируют тебе фильм и называют имя убийцы. Затем мы едем домой.

– Имеется в виду, что я передам все в секретную службу?

– Да. Зная имя убийцы, мы имеем отличную базу для продолжения расследования. Кроме того, нам необходимо вернуть Частити. Милтон вне себя от горя.

– Кто, черт побери, эта самая Частити?

– О, прости. Частити – подруга Милтона. Ее похитили.

– Расследованием похищений занимается ФБР. И с каждой потерянной секундой шансов найти ее живой становится все меньше.

– Мы имеем дело не с обычными похитителями. У этих людей ставки гораздо выше. Каждые два часа они звонят Милтону и позволяют ему перекинуться с Частити парой слов, чтобы показать, что она жива. Думаю, что вреда Частити они не принесут. Во всяком случае, пока. Ситуация поистине патовая.

– И как со всем этим связан Патрик Джонсон?

– На этот вопрос мне ответили как-то туманно. Не сомневаюсь, что тебе они объяснят более четко. Из того немногого, что мне сказали, я поняла, что ответ у них есть.

Алекс глубоко вздохнул. Весь этот день будет посвящен завершению подготовки к визиту президента, и ему следовало целиком сосредоточиться на своих функциях агента секретной службы. И вот теперь он знал, что вместо этого его мысли в основном будут крутиться вокруг Верблюжьего клуба. «Да поможет мне Бог».

– Алекс, ты все еще там?

– Здесь, здесь, – буркнул он.

– Итак, что скажешь? Стоит нам приезжать?

Алекс покосился на пистолет, и у него мелькнула мысль: «Не будет ли проще закончить все сразу и немедленно?»

– Алекс!

– Да, о'кей. Приезжайте.

– А не могли бы мы привезти с собой и Адельфию? Она очень тревожится за Оливера.

И тут Алекс не выдержал:

– Что за вопрос, Кейт? Тащи сюда весь этот долбаный Обезьяний или как его там… Жирафий клуб. И когда будете собираться, то почему бы вам не заскочить в Белый дом и не прихватить президента? Уверен, что он получит от этого громадное удовольствие. И возможно, подбросит вас сюда на своем самолете. Только не забудь сообщить ему мое имя, чтобы парень знал, чью задницу ему следует надрать по прибытии сюда.

– О'кей, – с возмутительным спокойствием ответила Кейт. – Я кончаю беседу. Увидимся завтра.

Телефон умолк, и Алекс снова рухнул в постель. Но в этот миг раздался стук в дверь.

– За дело, Форд. Пошли, – послышался голос командира. – Ты готов? – Вопрос прозвучал чуть громче, нежели первая фраза.

Алекс вскочил с кровати и распахнул дверь.

– С тобой все в порядке? – внимательно глядя на него, поинтересовался командир.

– Никогда не чувствовал себя так хорошо! – бодро отрапортовал Алекс.

Когда Том Хемингуэй шел по улочкам крошечного городка в часе езды от Франкфурта, уже начинало смеркаться. Пройдя через очаровательный торговый квартал рядом с готическим собором, он нырнул в переулок и вошел в жилой дом. Том поднялся на лифте на третий этаж, постучал в дверь четвертой по коридору квартиры и услышал приглашение войти.

В квартире было темно, но он мгновенно сосредоточил все внимание на дальнем углу комнаты, где вообще царила полная тьма.

– Я вижу, что твое шестое чувство, Том, тебя по-прежнему не подводит, – сказал с улыбкой появившийся из темноты человек.

Араб, облаченный не в национальное одеяние, за исключением тюрбана, а в деловой костюм европейского кроя. Араб предложил Хемингуэю сесть в кресло рядом с небольшим столом, а сам занял место напротив. Том чувствовал, что в квартире еще кто-то есть, но почел за благо умолчать об этом.

Араб устроился поудобнее и, положив руки на подлокотники кресла, сказал:

– Твой отец был замечательным человеком, и наша тесная дружба продолжалась почти тридцать лет. Твой отец хорошо знал нас, Том. Он не поленился изучить наш язык, религию и культуру. В наше время его примеру, увы, никто не следует.

– Он не был похож на других, – согласился Хемингуэй. – Совсем не похож.

Араб отпил воды из стоявшей между ними на столе чашки и предложил выпить Тому. После того, как тот отклонил предложение, араб протянул ему листок бумаги.