Когда зазвонил мобильный телефон, Алекс, словно разбитый параличом, стоял на углу, размышляя о том, как лучше распорядиться остатком жизни. Некоторое время экран оставался чистым, затем на нем возникло имя – Энн Джефриз. Невеста покойного Патрика Джонсона?!

– Алло?

– Неужели вы считаете, что я не знала бы, что человек, за которого я собиралась выйти замуж, чтобы пробыть с ним всю жизнь, торгует наркотиками?! – сразу выкрикнула она так громко, что ему пришлось отвести трубку от уха.

– Мисс Джефриз…

– Я намерена подать в суд! Я вчиню иск ФБР и секретной службе. И вам лично. И этой вашей сучке-партнерше!

– Потише, потише. Я понимаю ваше огорчение…

– Огорчение?! Это слово не имеет ничего общего с тем, что я чувствую. Вам мало было убить Пата, вам надо еще и замарать его репутацию!

– Мисс Джефриз, я всего лишь выполняю свою работу…

– Приберегите свои жалкие оправдания для моего адвоката! – прокричала она и отключилась.

Алекс спрятал телефон и глубоко вздохнул. Куда теперь позвонит эта женщина? – думал он. В «Вашингтон пост»? В программу «60 минут»? Всем его боссам, прошлым и настоящим? Он набрал личный номер Джерри Сайкса и в режиме звуковой почты доложил о краткой, но взрывоопасной беседе с невестой Патрика Джонсона. Итак, он сделал все, что мог. Однако дальнейшего разлета дерьма, видимо, не избежать… Желание идти домой куда-то исчезло. Теперь ему хотелось немного пройтись и хорошенько подумать. Бесцельная прогулка привела Алекса, как это часто с ним случалось, к Белому дому. Кивнув знакомым агентам секретной службы, он остановился поболтать со старым приятелем – тот сидел в черном «шевроле» и лениво потягивал кофе. Вместе с этим парнем Алекс начинал службу в Луисвилле, но потом их пути разошлись.

Приятель сообщил ему, что президент этим вечером дает обед, а завтра отправляется в предвыборный вояж на Средний Запад. Вернувшись, он посетит церемонию в Нью-Йорке в память одинадцатого сентября.

– Мне нравится, как вкалывает наш босс, – заметил Алекс.

Большинство президентов США натирали мозоли на заднице, сидя двенадцать часов в день за письменным столом, а затем, облачившись в смокинг, отправлялись на одно из вашингтонских сборищ. Покончив с этим столичным тустепом и вернувшись в свои резиденции, они почти до рассвета сидели на телефоне. Впрочем, в истории страны бывали и такие президенты, которые целый день прогуливались по парку и отходили ко сну вместе с птицами. Алекс считал, что пост главы исполнительной власти создан вовсе не для прогулок.

Проходя через парк Лафайет, он страшно удивился, увидев свет в палатке Стоуна. Неужели он нашел наконец существо, с которым можно поговорить?

– Оливер? – негромко позвал он, остановившись возле палатки.

Полог откинулся. Но это был вовсе не Оливер Стоун.

– Простите, – сказал Алекс, – я ищу…

– Агент Форд? – Незнакомец вышел из палатки.

– Оливер!

Стоун улыбнулся и потер ладонью гладко выбритый подбородок:

– Каждому человеку время от времени надо начинать новую жизнь.

– Я к вам заглядывал вчера вечером.

– Адельфия мне говорила. Мне очень не хватает наших шахматных матчей.

– Боюсь, я вам не соперник.

– С годами вы играете все лучше, – великодушно откликнулся Стоун.

В то время, когда Алекс нес службу в отряде охраны президента, он, если позволяло расписание, каждый раз навещал Стоуна. Поначалу он это делал, чтобы предотвратить возможное возникновение проблем вблизи Белого дома, поскольку считал врагом каждого, кто находился на расстоянии мили от резиденции, не имея на лацкане значка агента секретной службы. Оливер Стоун в этом отношении исключением не был. Самым интригующим было то, что он, похоже, являлся человеком из прошлого. До Алекса доходили слухи, что Стоун когда-то находился на государственной службе, и Алекс изучил все доступные ему базы данных, чтобы почерпнуть хоть какие-нибудь сведения о нем. Но никаких сведений там не оказалось. Он не искал под именем «Оливер Стоун», понимая, что это всего лишь псевдоним. Вместо этого Алекс незаметно снял отпечатки пальцев этого таинственного типа и прокрутил их через электронные идентификационные системы Федерального бюро расследований и вооруженных сил. Не обнаружив ничего, он обратился к другим военным банкам данных, к компьютерным файлам секретной службы и всем иным известным ему хранилищам информации. Результат оставался по-прежнему нулевым. Выходило, что, с точки зрения правительства Соединенных Штатов Америки, Оливера Стоуна просто не существовало.

Проследив как-то за ним до самого его коттеджа на кладбище, Алекс обратился в церковь, которая выделила Стоуну это жилье, но и там ему толком ничего не смогли рассказать, а на то, чтобы делать какие бы то ни было официальные запросы, у Алекса не было законных оснований. Тем не менее он не раз наблюдал, как Стоун работает на кладбище, а однажды, когда тот ушел, даже вознамерился тайком обыскать коттедж. Но, вспомнив, каким Оливер Стоун обладал внутренним достоинством и насколько искренне держался, Алекс от этой затеи отказался.

– Итак, зачем я вам понадобился? – спросил Стоун.

– Да я просто проходил мимо. Адельфия сказала, что вы на каком-то собрании.

– Она обожает сгущать краски. Я всего лишь встречался на Эспланаде с друзьями. Мы любим побродить вечером. – Он немного помолчал. – Как идут дела в Вашингтонском офисе?

– Рад, что снова могу заниматься расследованием.

– Я слышал, что погиб один из ваших коллег.

– Да, – кивнул Алекс. – Патрик Джонсон. Он работал в Национальном центре по оценке опасности, но я вовлечен в это дело, поскольку Джонсон находился в двойном подчинении, включая нашу службу.

– Вы вовлечены в дело? Означают ли эти слова, что вы участвуете в следствии?

Алекс не знал, что ответить. Причин отрицать свое участие у него не было никаких. Строго говоря, расследование не считалось секретным.

– Да, меня попросили слегка покопаться, но, похоже, дело раскрыто.

– А вот это для меня новость!

– В доме Джонсона нашли героин. ФБР считает, что парня прикончили сообщники. – О звонке Энн Джефриз Алекс решил не говорить, поскольку публично об этом не объявлялось.

– А что по этому вопросу думаете вы?

– А что мы? – пожал плечами Алекс. – Мы лишь подпорка для ФБР.

– Но ведь это все же убийство.

– Да, мне это известно! – Агент вопросительно взглянул на Стоуна.

– Вот уже несколько лет я внимательно слежу за вами, агент Форд. Вы наблюдательный и очень упорный человек. У вас превосходное чутье. Мне кажется, сейчас вам следует пустить в ход свои таланты. Если человек работал в сфере, жизненно важной для безопасности государства, то лишняя пара внимательных глаз во всем этом деле определенно не помешает.

– Я сделал все, что мог, Оливер. Но если это не наркотики, тогда что?

– В этом-то и суть! Что это может быть, если наркотики отпадают? Я считаю, что тут надо покопать. Не исключено, что разгадка таится в его работе. Наркотики могли быть подброшены с целью скрыть нечто иное.

– Маловероятно, – с сомнением произнес Алекс. – А если быть до конца откровенным, Центр национальной безопасности не тот мешок с дерьмом, в который следует запускать лапы за три года до почетной отставки.

– Три года – срок короткий, агент Форд. Он не идет ни в какое сравнение с теми годами, которые вы посвятили служению своей стране. Но, как это ни печально, человека обычно запоминают по тому, как шла его служба, а не по тому, как она закончилась.

– Но если я сделаю хоть один неверный шаг, может получиться, что продолжения карьеры у меня просто не будет.

– Вам, Алекс, следует понять одну очень простую вещь. Наиболее ярко в вашей памяти останутся именно последние годы работы. Сожалеть же о них вам, возможно, придется несколько десятилетий. А это, поверьте, очень большой срок!

Покинув Стоуна, Алекс медленно побрел к своей машине. В словах этого человека было много смысла. В смерти Патрика Джонсона действительно много неясного. Наркотики в его доме, как казалось Алексу, пришлись как-то слишком кстати. Были и еще кое-какие детали, не укладывающиеся в официальную версию. А если быть до конца честным с самим собой, то он занимался расследованием спустя рукава, охотно отдав бразды правления ФБР.