– Ничего, – ответил Китли, – если не считать того, что предприимчивые люди договариваются с предпринимателем о таких высоких ценах, которые включают не только издержки по прокладке улиц, освещению и так далее, но и стоимость земли. Предприниматель получает деньги, удерживает свою часть, а остатки возвращает компании. Благодаря этому возвращаются деньги, затраченные на приобретение участков, и таким образом они обходятся им бесплатно.

– Но в данном случае это не имеет места?

– Я не знаю, – ответил Китли. – Надеюсь, что нет... То есть для вас так было бы лучше.

– Это – хорошие участки. Не правда ли?

– И перспектива чудесная.

– Восхитительная.

– Воздух здесь наверху свежий и чистый, не то что внизу, пропитанный гарью.

– Конечно. Ну так как, будете покупать участок?

– Нет.

– Я так и думал. В таком случае поворачиваем назад.

Мы вернулись к бюро. Там Китли остановил машину.

– Что вам, собственно, было нужно? – спросил он.

Я ответил лишь улыбкой.

– Собственно, это меня не касается, – заметил он. – Добрый старый Джеральд в последнее время становится слишком самодовольным. И блюдет законы... У вас случайно нет сведений относительно третьего заезда, который состоится сегодня вечером?

– К сожалению, нет.

– Что же, попробую урвать куш во втором. Вы опять пойдете в бюро, чтобы поговорить с прекрасной мисс Ворли?

– Не вижу в этом необходимости.

– Жаль, что я не убедил вас купить участок.

Мы пожали друг другу руки. Я направился к своей машине и успел еще заметить, как Китли вынул из кармана карандаш и блокнот. Я повернулся и снова подошел к его машине.

– Вон та колымага, в которой я приехал, зарегистрирована на имя Берты Кул. Если вы посмотрите в справочнике, то найдете там фирму «Берта Кул и Лэм». Мы партнеры.

– Чем занимается ваша фирма? – спросил Китли.

– Мы называем себя частными детективами.

– А почему вы заинтересовались Джеральдом?

Я рассмеялся и сказал:

– Почему вы решили, что Джеральдом? Ведь речь может идти и о мисс Ворли.

– Рассказывайте сказки, – бросил Китли.

– И кроме того, – добавил я, – речь может идти и о вас.

Китли сказал:

– Сматывайтесь-ка лучше отсюда. Я должен подумать. Вы относитесь к такому сорту людей, которые говорят правду, но эта правда звучит как ложь. А потом с улыбкой удаляетесь. Или наоборот, вы лжете, но звучит это как правда. Я могу предположить, что вы обратили внимание на пуловер мисс Ворли?

– Ничего особенного.

Он печально покачал головой:

– А эта ложь даже не пахнет правдой. Ну ладно, сматывайтесь. Я должен немного поразмыслить.

Я сел в машину и в течение минуты разглядывал Китли в зеркальце заднего обзора. Он вытащил замусоленный банкнот, который ему вручила мисс Ворли, разгладил его, а потом, вынув из заднего кармана толстую пачку денег, приложил к ней этот банкнот и перетянул пачку резинкой.

Я завел мотор и нажал на газ.

Перед отелем я отыскал шофера такси, который отвозил нашу клиентку. Он вспомнил об этой поездке, которая закончилась в пригороде на Атвелл-авеню.

– Большой такой дом, – сказал он, – в колониальном стиле.

Припомнил он также большие колонны и арку над входом.

За эту информацию я вручил ему доллар и отправился к себе в бюро. Берта Кул как раз собиралась на ленч. Она стояла перед зеркалом и проверяла, хорошо ли сидит на ее голове берет. Вообще-то этой пышке средних лет подошел бы любой головной убор. Тем не менее она тщательно возилась со своим симпатичным беретом. Возможно, она решила выглядеть как можно скромнее.

Берта сказала:

– Привет, дорогой. Надеюсь, ты поработал, не так ли?

– Угу.

– Именно это я и ценю в тебе, Дональд. Ты так энергичен! И если тебе в руки попадет новое дело, ты времени не теряешь... Что тебе удалось выяснить, дорогой?

Я спросил:

– Ты видела инициалы на портсигаре?

– А какое это имеет значение?

– Там были инициалы Ш.Х., – ответил я.

– Ну и что?

– Клиентка назвала себя Беатрис Баллвин. А инициалы на портсигаре Ш.Х. Это мне не нравится.

– Что именно тебе не нравится? – нервно спросила Берта.

– И то и се...

– Почему?

– Поразмысли сама: к нам приходит клиент и рассказывает, что жена Джеральда Баллвина собирается подсыпать ему яда в кофе. Нам дается поручение оградить его от этой опасности. Но как мы можем оградить человека, если жена может в любую минуту подсыпать ему в кофе мышьяк? Тут даже постоянный сторожевой пост перед входной дверью не поможет.

– Ну и что дальше?

– В этом случае нужно сидеть с ним вместе за столом. Нужно схватить руку женщины, если она собирается что-то насыпать в чашку Баллвина. Нужно выбить ложку из ее руки и воскликнуть: «Ты, чертова отравительница!» Понимаешь, все это очень трудно.

– Но к чему ты клонишь, Дональд? Скажи откровенно своей Берте.

– Во-первых, в дом не попадешь; во-вторых, не сможешь сесть за стол; в-третьих, человек должен сначала мучиться в судорогах, прежде чем ты сможешь заявить, что, допустим, в сахаре был мышьяк.

– Продолжай, – сказала Берта.

– А теперь предположи, что отравить его собирается другой человек, а не жена. И он посылает кого-либо в нашу контору, чтобы тот рассказал нам, что жена Баллвина собирается отравить своего супруга. Пока мы ломаем голову над тем, как приступить к делу, у Джеральда начинаются судороги и, как мило выражаются китайцы, он отправляется к праотцам. И если мы потом расскажем нашу историю, то это будет выглядеть так: наше агентство получило поручение охранять его. Мы добились двух вещей: бросили подозрение на его жену и одновременно оказались, скажем, обманутыми простачками.

– Так что ты предлагаешь, дорогой? – нежно спросила Берта.

– Все это дело мне не нравится. Инициалы на портсигаре доказывают, что эта девушка – обманщица.

Берта с сердитым видом села за свой письменный стол, вынула ключ из сумочки, открыла ящик стола и, вытащив оттуда пакет с деньгами, бросила его на стол.

– А вот этот пакет доказывает, что она – наша клиентка!

Она бросила деньги обратно в ящик стола, закрыла его и отправилась на ленч.

Я позвонил двум частным детективам, которые работали на различные агентства, и договорился с ними, что они организуют слежку за мисс Баллвин. Один из них должен был наблюдать за ней днем, другой – до полуночи. Правда, я не думал, что она отправится в аптеку и купит там какой-нибудь яд для крыс, но ожидать можно что угодно, а я не хотел упускать ни одного варианта.

Я пообедал в какой-то забегаловке, а потом подъехал к продуктовому магазину. На одной из полок я обнаружил коробку с двумя десятками тюбиков анчоусной пасты, которая как раз была открыта. Это была паста новой марки, о которой я никогда не слышал. Я купил сразу целую коробку.

После этого я поехал к дому Баллвина на Атвелл-авеню, остановил машину и, поднявшись по ступенькам, позвонил.

Дверь открыл слуга, молодой человек лет двадцати шести – двадцати семи, с приятной наружностью, но несколько вялыми чертами лица. Он, казалось, не привык к ливрее и был смущен как человек, впервые надевший фрак.

– Вы – привратник? – спросил я его только для того, чтобы понаблюдать за выражением его лица.

– Привратник и шофер. Вы к кому?

– Я представляю фирму «Цести». Нам нужны светские дамы, являющие собой образец американской хозяйки. Мы собираемся дать рекламу...

– Миссис Баллвин никоим образом не может это заинтересовать, – сказал он, собираясь закрыть дверь.

– Вы, видимо, не поняли, о чем речь. Я не собираюсь ничего продавать. Я только хотел бы получить от миссис Баллвин разрешение сфотографировать ее. Это фото потом будет опубликовано в большом иллюстрированном журнале с броской надписью: «Светская дама, которая пользуется пастой «Цести». Меня зовут Лэм – шеф отдела рекламы.

Слуга какое-то время находился в нерешительности, а потом сказал: