Бейли застыла, словно испуганный кролик, в его объятиях. Поступок Камерона застал ее врасплох. А еще сильнее потряс сильнейший отклик собственного тела на ласку. Только этого не хватало!

Зачем он это сделал? Ведь все было так просто и понятно, они отлично взаимодействовали, помогали друг другу, поддерживали… а теперь это сексуальное влечение! Лишние эмоции, мешающие мыслить здраво.

Бейли даже хотела отпихнуть Камерона, но побоялась, что он опрокинется назад и ударится головой о дерево. С другой стороны, его хватка оказалась такой крепкой – несмотря на ослабленное состояние, – что у Бейли могло не хватить сил его оттолкнуть.

Впрочем, поцелуй был недолгим и очень легким. Холодные губы лишь тронули ее собственные, задержались на пару мгновений и отстранились.

– Спасибо за то, что спасла меня, – сказал Камерон, выпуская Бейли из объятий.

Она стояла, тараща на него глаза и не зная, как реагировать. Если поцелуй был всего лишь благодарностью, возмущаться и ругать за домогательства было нелепо. Однако зачем целовать, если можно поблагодарить словами?

Вообще-то Бейли не слишком разбиралась в эротических заигрываниях. А поскольку им с Камероном предстояло еще какое-то время провести вместе, она предпочла расставить точки над i. Ей было проще спросить напрямик, чем терзаться догадками.

– И как это расценивать? Как приставания? – спросила она, нахмурившись.

– А разве не ясно? – Камерон мягко усмехнулся.

– Лично мне неясно. Если это было домогательство, я хочу, чтобы ты больше ничего подобного не вытворял. Секс не входит в наши планы. А если ты просто так… поцеловал… тогда ладно.

Он расхохотался, а потом ласково погладил. Бейли по плечу.

– Поверь, я поцеловал тебя просто так. Если бы я домогался, ты бы сразу это поняла и не стала задавать глупые вопросы. Я всего лишь поблагодарил тебя за помощь.

– А что, слов было недостаточно? На что тебе язык?

– Язык? – Камерон многозначительно поднял одну, менее опухшую, бровь и чуть поморщился от боли.

Бейли вспыхнула от смущения.

– Все, не будем продолжать эту тему. Просто закроем ее, и дело с концом.

– С концом – это хорошо. – Заметив, как нахмурилась Бейли, Камерон закивал: – Все, все, проехали. Полезли под навес, ты замерзла.

Они повернулись к палатке, и пилот сделал приглашающий жест, настаивая, чтобы Бейли снова заняла его место. Она кивнула и, опустившись на четвереньки, пробралась внутрь. Устраиваться на подстилке было куда удобнее, когда в палатке никого не было.

– Погоди, – начала она, когда Камерон забрался под навес вслед за ней и стал укладываться. – Тебе слишком тесно на моем месте. Может, все-таки… – Но он притянул ее к себе и принялся наваливать сверху одежду.

Бейли подтянула ноги к животу, чтобы оставить для Камерона больше места. Уже привычно прижавшись спиной к животу и груди пилота, она тихо вздохнула. Они лежали в таком положении почти весь день. В обычных обстоятельствах подобное времяпрепровождение показалось бы утомительным, но не теперь, когда усталый и больной организм нуждался в отдыхе. Бейли казалось, что ее тело стало тяжелее почти вдвое, а к рукам и ногам словно привязан тяжелый груз. Еще ее мучило ощущение собственного немытого, пропотевшего тела. Быть чистой и больной все же приятнее, нежели быть больной и грязной.

Внезапно на нее накатило чувство вселенского одиночества, тоскливое и неизбывное, и на глаза навернулись слезы. Словно они с Камероном остались единственными людьми на земле с минимальными шансами на выживание.

– Как думаешь, почему нас до сих пор не спасли? – спросила Бейли тихим голосом и завозилась, поворачиваясь к Камерону лицом.

Он некоторое время задумчиво смотрел на нее. День клонился к закату, но слабый свет все еще проникал в щели палатки, и Бейли могла разглядеть черты лица Камерона, изгиб ресниц, опухшие верхние веки, ежик щетины на подбородке и щеках. Еще немного, и солнце скроется за горой, оставив двух потерпевших бедствие почти в полной темноте.

– Даже не знаю, что и сказать, – наконец вымолвил пилот. – На борту имеется передатчик. Он не слишком мощный, но его сигнал должны были поймать, а потом зарегистрировать наше местоположение. На основе этих данных высылают вертолет спасателей.

– А если передатчик поврежден? – предположила Бейли. У нее упало сердце. Неужели никто не знал, где их искать?

– Это очень прочное устройство, а самолет почти не пострадал при падении.

– Почти не пострадал? Мы говорим об одном и том же самолете? – воскликнула Бейли. – У нас отвалилось левое крыло! И вся морда смята! Да в нас воткнулось дерево!

Камерон улыбнулся, позабавленный этой вспышкой.

– Но мы ведь выжили, не так ли? А самолет… он ведь не развалился на части, правда? И большая часть корпуса осталась невредимой. Я видел следы крушения, в которых находили лишь пару обгоревших обломков.

– С нами тоже могло такое случиться, да? – тихо спросила Бейли. – Если бы мы врезались в скалу? – На мгновение ей стало дурно от мысли, что родственники даже не смогли бы оплакать ее обгоревшее тело. При взрыве она, Бейли Уингейт, могла разлететься на крохотные кусочки.

– Скорее всего да. Вот я и искал лесной массив. Поскольку падение было неизбежно, оставалось хоть как-то его смягчить.

– Деревья ослабили удар, – кивнула Бейли, вспоминая, с какой силой падающий самолет взрыл мерзлую землю и как стволы деревьев взрезали металлическую обшивку. Если бы не растительность, удар был бы куда более страшным.

– Я искал молодые деревья с хрупкими стволами и мягкими макушками, которые могли сработать в качестве амортизатора. Вечнозеленые деревья – самый лучший вариант. Верхние части их стволов хорошо подаются в сторону, если их накренить.

– Это была отличная идея. Она сработала.

– Похоже на то, раз мы можем лежать и обсуждать эту тему.

Бейли очень хотелось высказать пилоту свою благодарность за его смелый поступок, за то, что он не сдался и боролся до конца, что сумел переупрямить падающий самолет, гравитацию и отвести уготованную судьбой жестокую участь. Но слова никак не складывались в нужную фразу, они комком стояли в горле. Бейли с ужасом почувствовала, как в глазах закипают слезы, и приказала себе собраться. Обычно подобная сентиментальность была ей несвойственна. И лишь по ночам она плакала, проснувшись от кошмара. Это была ее маленькая постыдная тайна, и сейчас было не время распускать нюни. Должно быть, просто сказывалась усталость. Организм был измучен трудностями, голодом и жаром, не спадавшим целые сутки.