Звук был ужасен. Скрежет металла сначала о защитный барьер, а потом о металл, когда в щите кончилась мана. Тем не менее гигант устоял. Прочность его брони явно была ощутимо выше, чем-то, что смог бы пробить артефакт Сказания, к тому же почти остановленный защитным артефактом.

Вот только я никуда не девался. Воспользовавшись тем, что гигант сначала вложил тонну маны в удар, а потом еще и истратил остаток на блокировку замаха Силара, я, продолжая удерживать молот правой рукой, подался вперед, выстреливая из левой ему прямо в лицо.

Гигант замер. Шлем вмялся в череп, не оставляя никаких сомнений насчет его выживания. Спустя пару секунд его руки разжались, молот, отброшенный мной в сторону, с грохотом упал на камни.

Тишина навалилась на меня, нарушаемая только тяжелым дыханием Силара и прерывистыми всхлипами Яраны. Я оглядел поле боя. Три тела Хроник. Двое моих союзников — израненные, но живые. Я сам стал Хроникой. И все это за пару минут.

Золотые линии на груди пульсировали ровным светом. Это было мощно.

###

Хриплое дыхание Яраны, прерываемое сдавленными стонами, и тяжелое, ровное сопение Силара были единственными звуками, нарушавшими гнетущую тишину Изнанки.

Мы с Силаром тащили три бесформенных свертка — тела Хроник, завернутые в их же плащи. Ярана летела сама, на остатках маны. Слабый свет утра, пробивавшийся сквозь облака где-то высоко-высоко, едва очерчивал контуры нависающих над нами скальных выступов.

— Вон! — проскрежетал Силар, его голос звучал приглушенно, с усилием. Он кивнул головой в сторону зияющей черноты в скале — расселины, казавшейся бездонной. — Эта щель уходит вниз на сотню метров, не меньше. Укромнее не найти.

Мы молча двинулись туда. Ярана прижимала левую руку к животу. Ее пальцы были неестественно скрючены, а предплечье ниже локтя выглядело мокрым и темным даже в полумраке, несмотря на перевязку.

Моя собственная манна была притихшей, странно инертной после того кошмарного прорыва, но золотые нити под кожей все еще пульсировали тусклым теплом, напоминая о цене силы.

Спуск в расселину был медленным и аккуратным, чтобы не зацепиться за стенки и не потерять равновесие из-за усталости. Наконец, мы достигли дна — небольшой, заваленной обломками площадки, скрытой от взглядов сверху крутым изгибом скалы. Мрак здесь был почти абсолютным, лишь слабый отсвет сверху едва различал очертания камней.

Я сбросил свою ношу с глухим стуком.

Силар последовал моему примеру. Тела врагов упали в темноту. Я опустился на холодный камень спиной к стене, стараясь дышать ровнее.

Боль в мышцах была тупой, разлитой, как после долгого изнурительного похода, но куда страшнее было ощущение внутренней чуждости. Даже спустя уже почти полчаса после боя чувство не пропало, разве что я с ним немного пообвыкся.

Или, возможно, дело было в невероятной усталости, накатывавшей волнами, не позволявшей даже нормально думать. Так что Яраной, несмотря на собственные травмы, занялся Силар.

— Руку, — он опустился на колено перед девушкой, тоже севшей как только представилась возможность, начал рыться в сумке, куда мы сложили все полезные вещи, найденные у троицы Хроник. Доставал бинты и маленькую, пахнущую спиртом склянку. Его движения были точными, несмотря на размер рук и собственные раны. — Покажи.

— Дерьмо… — простонала Ярана, но послушно протянула ему изуродованную руку. — Сквозное. Кость цела, кажется. Но отрава…

Силар промокнул рану тканью, смоченной в настойке из склянки. Ярана вскрикнула, резко втянув воздух.

— Терпи, девочка, — пробурчал Силар. — Или хочешь, чтобы гнила?

— Лучше бы ты гнил, медведюга, — сквозь стиснутые зубы процедила она, но не отдернула руку.

Пока Силар накладывал тугую повязку с нейтрализующей яды мазью, закрепляя ее с профессиональной ловкостью бывалого вояки, Ярана повернула ко мне голову. Ее глаза блестели в полумраке, как у хищной птицы. Напряжение между нами висело почти осязаемое.

— Ладно, Мак, — ее голос был тихим, но каждое слово падало, как камень. — Игра в молчанку окончена. Что. Это. Было?

Она не уточняла. Не требовалось. И так было понятно, о чем шла речь. О ядре Предания, исчезнувшем в моей ладони. О моем прорыве через три стадии. О том, как я, только что едва державшийся против Завязки Хроники, вдруг сокрушил и его, еще двух других.

Я закрыл глаза на секунду, чувствуя, как золотые нити под кожей шевельнулись в ответ на мое волнение. Лгать было опасно. Но всего рассказать я никак не мог, иначе из меня сделали бы подопытного кролика где-нибудь в закромах Коалиции. Шутка ли, умерший и воскресший благодаря артефакту человек — где такое видано?

Так что нужна была часть правды. Только часть. И то только потому, что Ярана заслуживала этого доверия кровью, пролитой рядом со мной. Силар, перевязывающий ее руку, тоже замер, его присутствие стало тяжелее, внимательнее.

— Ты видела золото, — начал я, медленно, подбирая слова, которые не были бы прямой ложью, но и не раскрывали всей глубины бездны. Мои пальцы непроизвольно сжались, нащупывая под грязной тканью рубахи выпуклый контур татуировки на груди. — На моей коже. Линии. Узоры. Это не просто украшение, Ярана.

Она не отводила взгляда. Молчала. Ждала.

— Это артефакт. Древний. Очень древний. Вероятно, какая-то разновидность трансформационного, но я не уверен. — Я сделал паузу, слыша, как Силар чуть громче выдохнул. — Он… слился со мной. Стал частью тела. Как дополнительный орган. Или паразит. Не знаю. Но он дает силу. Ману. В обмен на драгоценности. Золото. Серебро. Редкие минералы. И… ядра артефактов. Чем мощнее, тем лучше. Он их… поглощает. Перерабатывает. Дает мне энергию. Для роста. Для силы. — Я кивнул в сторону темноты, где лежали тела. — То ядро Предания… Оно было слишком мощным. Отчаянная ставка. Я знал, что могу не выдержать. Но иного выхода не было. И мне повезло прорваться в Хронику, благодаря чему я и победил.

Тишина повисла снова. Ярана смотрела на меня. Потом ее взгляд скользнул вниз, к моей груди, скрытой одеждой, будто она пыталась разглядеть сквозь ткань мерцающий узор. Ее лицо было непроницаемым в темноте.

Силар закончил перевязку, закрепил конец бинта. Его огромная рука легла на ее плечо на мгновение — жест поддержки, или предостережения?

Потом Ярана медленно выдохнула. Длинный, дрожащий выдох. Она откинула голову назад, ударившись затылком о холодный камень.

— Черт… — прошептала она. Голос ее был хриплым, усталым, но в нем не было ни ужаса, ни отвращения. Скорее… удивленное принятие. — Вот почему ты так зациклен на золоте, что даже со всякими ублюдками типа Сирмака сделки заключаешь. — Она повернула голову ко мне снова. В ее глазах читалась усталость, боль, но и какая-то странная ясность. — Древний артефакт-паразит, пожирающий сокровища и встраивающийся в тело… Звучит как бред сумасшедшего из дешевой таверной баллады.

Она замолчала, смотря мне прямо в глаза в почти полной темноте.

— … но глядя на тебя сейчас, Мак, с этой золотой и белой паутиной под кожей и взглядом человека, только что выигравшего ставку против самой Смерти… — Она слабо, криво усмехнулась. — … в эту хрень чертовски легко поверить.

Тишина после слов Яраны повисла плотной, но уже не столь напряженной завесой. Ее дыхание стало ровнее, хотя боль все еще подчеркивала каждый вдох резкой ноткой.

Силар, закончив перевязку, откинулся на камни рядом, его массивная фигура сливалась с тенями, лишь слабый отсвет сверху выхватывал контур забинтованного плеча и усталое, но бдительное лицо. Его глаза, привыкшие к темноте, неотрывно следили за периметром нашей каменной ловушки.

Да уж, она явно преисполнилась в своем познании, что…

Стоп.

Золотые и белые?

— Свет, — хрипло сказал я, больше самому себе, чем им.

Мана послушно вытекла из ладони, вспыхнула мерным белым свечением, похожим на болотный огонек.

Я направил свет на себя. Сначала на руки, потом на ноги.

Артефактные татуировки. «Энго», «Грюнер», «Лисфаль», «Прилар», «Даганар»… Они были. Но не те.