Хотя, как «чего-то». не нужно было долго думать, чтобы понять, что виноваты те самые нити, что породила золотая татуировка.

Суставы скрипели — не больно, а противно, как несмазанные механизмы. Кровь пульсировала в венах и артериях, ощущаясь тяжелой, вязкой волной, несущей в себе золотые искры.

Дискомфорт был во всем, что бы я ни делал, даже движения глаз казались какими-то странными. Но при этом дискомфорт никак не препятствовал телу с каждой секундой наполняться все большей и большей силой.

Мой взгляд нашел ледяного Хронику. Он только поднимался в полный рост с колена, на которое опустился, чтобы было проще удерживать защитный экран меньшей площади. Тот процесс, что, как мне показалось, продлился целую вечность, в реальности занял лишь несколько секунд.

— Выдохся, выродок⁈ — радостный хрип вырвался из-под его шлема.

Он сделал выпад. Стремительнее всего, что было раньше, наполненный гневом и болью от перенесенного унижения.

Я попытался отлететь в сторону на «Прогулке», но сапоги будто бы умерли, отказываясь принимать мою ману. Попытался блокировать удар вихрем ветра «Энго», но сабля в руках внезапно из как будто бы даже отчасти живого и мыслящего существа превратилась в обычный кусок металла.

Ледяной осколок был уже в считанных сантиметрах от моей шеи. Я видел каждую трещину на его поверхности, каждый блик на заостренном краю.

И только тогда я вспомнил, что у меня есть еще и артефактные татуировки.

Волна маны Хроники влилась в татуировки «Прилара», «Радагара» и «Энго». Вот только вместо ожидаемой и уже давно привычной реакции я вдруг ощутил несравнимо более мощный отклик.

Увеличение скорости от «Прилара» и силы от «Радагара» выросло более чем в десять раз (в три с лишним раза по сравнению с оригинальными артефактами). А секущий ветер, порождаемый «Энго», обратился бушующим штормом, встретившим выпад противника и с легкостью его подавившим.

Допустим, что ледяной Хроника был измотан противостоянием моей бушующей мане и теперь не мог показать даже половины от своего максимума. Но это все равно был далеко не тот уровень, который могли бы показывать артефактные татуировки Сказания.

Впрочем, времени на обдумывание ситуации у меня сейчас не было. В моей левой руке уже не было «Грюнера». Он расплавился от десятков последовательных выстрелов с использованием маны Предания. Но я все равно направил ладонь в грудь Хроники и «выстрелил» из татуировки «Грюнера».

Его броня не прогнулась. Она сложилась. Вмялась внутрь, как фольга под прессом, образовав идеальный отпечаток моей ладони. Под ней, с отвратительной, хрустящей четкостью, ломались ребра.

Его отшвырнуло. Хроника пронесся по воздуху, как сдуваемая ветром тряпка, не издав ни стона, лишь кровавый фонтан вырвался из дыхательных отверстий в шлеме.

Он пролетел пять метров и врезался в ту самую скалу, о которую я разбился несколькими минутами ранее. Удар был чудовищным. Тело на миг зависло, вдавленное в камень, создав паутину трещин вокруг себя, а затем безвольно сползло вниз, оставляя кровавый след.

Голова безвольно упала на грудь. Мертв. Мгновенно. Безоговорочно.

Я опустил руку. Дискомфорт — ощущение тяжелой, непослушной деревяшки — накатил с новой силой, заставляя мышцы ныть от непривычного напряжения. Но в этой деревяшке была сила, кратно превосходящая все, чем я когда-либо владел.

Я поднял взгляд, преодолевая сопротивление собственных, но чужих мышц. Остальные двое Хроник замерли. Гигант в черно-красных латах, только что заносивший исполинский молот над пригвожденным к земле Силаром. Мужчина в жидкометаллических доспехах, чей ядовито-зеленый клинок замер только что повторно ранил Ярану в ту же руку.

Ее левое плечо было ужасным зрелищем. Кислота разъела кожу и мышцы, обнажив местами кость. Ткани вокруг были красными, опухшими, сочились сукровицей и зеленоватым ядом. Кровь — алая, но уже не бьющая ключом, а сочащаяся слабо — стекала по пальцам ее здоровой правой руки, которой она прижимала рану, так и не отпуская эфес меча.

Лицо Яраны было мертвенно-бледным, покрытым каплями холодного пота. Она дышала прерывисто, поверхностно. Последнее издыхание.

И ее противник явно понял, что сейчас важнее не добить уже наполовину мертвую девушку, а расправиться со мной, вероятно, истощенным после убийства ледяного Хроники.

Вероятно.

Его жидкометаллические доспехи взволновались, как ртуть, и он рванул ко мне. Клинки засвистели в воздухе, выписывая сложные, отвлекающие узоры, заливая пространство передо мной ядовитыми зелеными дугами.

Дискомфорт в теле продолжал кричать протестом. Мышцы ног были тяжелыми, неповоротливыми. Но теперь я уже знал, что это — просто иллюзия разума.

«Прилар», «Прогулка», «Урия». Оторвавшись от земли, я устремился прямо на него на скорости, невозможной для Артефакторов ниже ранга Предания.

И я не стал уворачиваться от его танца с клинками. Я пошел сквозь него.

Первый стилет, быстрый как змеиный язык, метнулся мне в глаз. Моя правая рука взметнулась вверх, ладонь открылась. Я поймал стилет за клинок, в сантиметре от острия.

Ядовито-зеленое пламя зашипело, пытаясь прожить кожу, но «Лисфаль» в сочетании с другими артефактными татуировками защиты, почему-то активировавшимися все вместе, сумел нейтрализовать кислоту.

Он ахнул, попытался вырвать оружие. Бесполезно. Моя рука под воздействием «Радагара» была тисками. Второй клинок рванулся мне в бок, в почку. Тем же движением, только левой руки, я поймал его за запястье.

Хруст.

Кость под тонкой, жидкометаллической перчаткой хрустнула, как сухая ветка. Он вскрикнул — пронзительно, по-звериному. Клинок выпал из его онемевшей руки.

Рванулся назад, отчаянно пытаясь высвободить сломанную руку из моей хватки.

Я дернул на себя, параллельно отступая чуть в сторону и правой рукой атакуя через татуировку «Энго», снизу-вверх, прямо ему в грудь. Он полетел вперед как тряпичная кукла, врезавшись в скалу рядом с тем местом, где лежал его мертвый компаньон. Звук удара был таким же глухим. Он рухнул, не двигаясь.

Я подскочил к Яране. Она все еще стояла на коленях, уставившись на меня широкими, непонимающими глазами. Опустился на одно колено перед ней.

— Держись, — проговорил я, чувствуя, будто в горло засыпали песок. — Как рука?

Ярана попыталась пошевелить левой рукой. Только пальцы слегка дернулись. Лицо исказилось гримасой боли.

— К-кость… — прошептала она хрипло. — И… яд… жжет изнутри…

Я кивнул. Делать нечего было. Ни бинтов, ни антидота.

— Не двигайся. — Я поднялся. — Надо закончить.

Я повернулся к гиганту. Он уже оправился от шока. Видя, как я расправился с его напарниками, он понял — бежать бесполезно. К тому же он был сильнее них и наверняка понимал, что даже моим способностям есть предел.

Тем не менее сражаться в одиночку против двоих ему было совсем не выгодно. Так что он рванул своего исполинского молот вверх, готовясь обрушить его на голову Силара, чтобы поскорее добить его и остаться со мной один на один.

Я устремился вперед. Расстояние между нами исчезло в одно мгновение и я оказался между Силаром и падающим молотом.

Под действием «Урии» время замедлилось. Я видел каждую зазубрину на шипах, каждую гравировку на рукояти, искаженное яростью лицо гиганта под шлемом.

Мои руки взметнулись вверх. Ладони раскрылись навстречу несущейся массе.

Удар молота обрушился на мои ладони. Камни под ногами треснули, пыль взметнулась фонтаном. Мои ноги проехали назад по камню на метр, и проехали бы дальше, если бы я не уперся в Силара, поддержавшего меня здоровой рукой.

Молот замер, его чудовищная инерция была погашена в моих ладонях. Гигант ахнул, его глаза за забралом расширились от неверия. Он навалился всем весом, пытаясь продавить, но молот не двигался.

Силар, поняв, что я стою стабильно, отпустил мою спину и, вдруг резко взорвавшись мощью, которую, вероятно, копил для последнего удара, крутанулся вокруг меня на триста шестьдесят градусов, вкладывая импульс вращения и всю свою оставшуюся силу в замах уцелевшего меча.