— То есть, по-вашему, чтобы заниматься рафтингом, нужно обязательно вырасти на реке?

Доктор Лэнгфорд обожала задавать такие снисходительные вопросы.

Она и так знала ответ. Просто издевалась.

— Ясно, что нет. Но мне плевать на всех остальных. Меня волнует только Хенли. — Я раздраженно выдохнул. — И, если честно, сегодня я пришел поговорить о другом. Совсем не про реку.

— Хорошо. О чем?

— Есть какие-то правила насчет того, когда можно съезжаться? Типа, сколько нужно быть вместе?

Она усмехнулась, будто я только что пошутил, хотя я говорил совершенно серьезно.

— Не все в жизни по правилам, Истон. Вы хотите предложить Хенли съехаться?

— Мы и так вместе каждую ночь, и мне это нравится. Я собирался спросить ее сегодня утром, но подумал, лучше сначала уточнить у вас — вдруг это рано. Мы знакомы всего четыре месяца. Всю жизнь я думал, что нужно знать человека годами, прежде чем жить вместе. Но я ее люблю. Хочу, чтобы она всегда была рядом. Так что это глупо — иметь два дома.

— Не думаю, что какая-то женщина обидится на такое предложение. Вопрос только в том, готова ли она. Но мне кажется, вам стоит разобраться с некоторыми... сложностями, которые сейчас проявляются, прежде чем делать следующий шаг.

— Какими еще сложностями? — Я нахмурился.

— Например, вы каждый день звоните в реабилитационный центр, чтобы убедиться, что ваш коллега все еще там. Или ваша чрезмерная тревожность из-за того, что Хенли хочет выйти на реку, даже если вы при этом будете рядом.

— Ух ты. «Чрезмерная» — звучит жестко, доктор Лэнгфорд. Разве это не место без осуждений? — Я приподнял бровь, а она усмехнулась.

— Так и есть, Истон. И я не хочу быть резкой. Но с этим придется разобраться. Такие вещи не исчезают сами по себе.

— Я потерял девушку в автокатастрофе много лет назад. С тех пор я ни с кем не встречался. Даже не хотел. И тут я встречаю женщину всей своей жизни — и да, у меня тревожность, когда дело касается экстрима. Но пиклбол, например, она спокойно играет — у меня с этим нет проблем. Вы делаете из мухи слона. Я ее люблю. И хочу, чтобы с ней было все в порядке. Все просто.

Она посмотрела на меня пристально.

— Должно быть, вы отличный юрист.

— Я так думаю.

— Но вы не проведете меня, Истон. Можете объяснять все это кому угодно, и они, возможно, поверят. Вы умеете убеждать. Но ведь вас этому учили, верно?

— Конечно. Но я не убеждаю. Я говорю правду. Вы просто пытаетесь придать этому глубину, которой нет.

— Я занимаюсь этим давно. И поверьте, глубинный страх сам не уходит. Сейчас вы его сдерживаете, но он все равно всплывет. Я пытаюсь помочь вам разобраться с этим до того, как будет поздно.

Я покачал головой и усмехнулся, но в этой усмешке не было ничего настоящего.

— Я ценю заботу, но, правда, все в порядке, доктор Лэнгфорд.

— Вам снятся кошмары?

— Нет. Я сплю нормально. — Ложь слетела с моих губ легко, почти автоматически. На самом деле кошмары были. Не ужасные, и всего пару раз. Раньше их не было годами, но за последние недели я несколько раз просыпался в холодном поту, пока Хенли спокойно спала рядом.

С этим можно было справиться.

Обычные ужасы: как она попадает в аварию. Как падает с плота и уносится течением. Как я бегу к ней, но не могу добежать.

Стандартный набор любого дерьмового кошмара. Но к черту, я не собирался делиться этим с доктором Фрейдом — а то еще запрет меня в психушке.

Это не было чем-то серьезным. Хенли ни разу не заметила, как я просыпался. Я просто тихо вставал, ходил по дому, пока снова не чувствовал, что смогу уснуть.

Всякое случается. Не все в жизни надо раскладывать по полочкам.

— Ладно, — сказала она, сложив руки. — Знайте, Истон, я на вашей стороне.

Да ну? Что-то не похоже.

— Я это ценю.

— Сам факт, что вы сказали Хенли, что любите ее — уже огромный шаг. Вам потребовалось много времени, чтобы дойти до этого. Но с этим приходят и внутренние страхи. И с ними нужно разбираться по мере их появления, чтобы они не выросли в нечто большее. — Она отпила воды и посмотрела мне прямо в глаза. — Думаю, идея пригласить ее жить вместе — замечательная.

— Прекрасно. Вот именно это я и хотел услышать.

— Однако… — она подняла руку, не давая мне возгордиться, — если вы начинаете чувствовать необъяснимую тревогу из-за ее участия в семейном сплаве или из-за того, что ваш коллега может выйти из реабилитации раньше срока… если кошмары возвращаются — прошу вас, поговорите с кем-то. Пусть не со мной, но с Хенли. Или с Эмерсон. Не бегите от этого, потому что оно никуда не денется, Истон. А если вы действительно хотите будущее с этой женщиной — с браком, детьми — эти страхи будут только усиливаться по мере того, как вы будете все больше вкладываться в вашу общую жизнь.

— Я всего лишь хочу предложить ей съехаться, доктор. Кажется, вы немного забегаете вперед.

Одна мысль о детях вызвала ощущение, будто воротник рубашки начал душить. Я расстегнул верхнюю пуговицу.

Дети — это вообще отдельная категория риска. Все то дерьмо, в которое вляпывались мы с братьями и кузенами, могло довести любого взрослого до язвы.

— Вы заслужили быть счастливым, Истон. И то, что случилось с вами, — это несправедливо, — сказала она, не отводя взгляда. — Но это не значит, что все повторится. Иногда жизнь действительно несправедлива. Но это не становится правилом. Джилли погибла в ужасной аварии. Но это не значит, что с Хенли случится то же самое.

— Я знаю. — Я прочистил горло — разговор начал выводить меня из себя.

Шея вспотела.

Ладони тоже.

Я с трудом контролировал дыхание.

В голове начался гул, и я перестал понимать, что говорит доктор Лэнгфорд.

Теперь она стояла прямо передо мной.

Я задыхался. Меня тошнило. Я вскочил и побежал в туалет, еле успев закрыть за собой дверь, прежде чем вырвало прямо в унитаз.

Черт возьми.

Я несколько раз судорожно извергался, потом сел на пол, стараясь отдышаться.

Через пару минут поднялся, подошел к раковине, плеснул холодной воды на лицо. Прополоскал рот, вымыл руки и вернулся в кабинет.

Она смотрела на меня с тревогой.

— Все в порядке?

— Конечно. У меня был тунец на обед — видимо, не пошел.

— Истон. Это был не тунец. И не еда. Это была паническая атака. Как часто они у вас случаются?

Я провел рукой по лицу и посмотрел на телефон, проверяя время.

У меня была встреча, нужно было возвращаться в офис.

— Вы слишком переживаете. Это просто вирус. Мне пора. Увидимся через две недели.

Хотя, скорее всего, я отменю эту встречу.

Потому что доктор Лэнгфорд решила сделать из меня свой лабораторный эксперимент, а я в этом участвовать не собирался.

Я в порядке.

Все это пройдет.

Я и не с таким справлялся. И это будет не исключение.

Хенли

У меня в животе все сжималось от напряжения. Мы с Истоном приехали в наш офис в городе, чтобы встретиться с Бруно Кингом. На встрече должен был присутствовать и мой отец, который неожиданно поддержал наше решение двигаться вперед в том направлении, которое мы предложили.

Этот процесс нельзя было бы назвать победой.

Мы провели недели, беседуя с сотрудниками, встречаясь с адвокатами противоположной стороны и с тремя женщинами, подавшими в суд на King Hotels.

Наша задача — представить информацию клиенту и защитить его интересы насколько это возможно.

Когда мы прибыли в Holloway, Jones & Waterman, мы поднялись на лифте на последний этаж. Первым, кого мы увидели, был Уилл Уотерман.

— Хенли, Истон, я как раз хотел с вами поговорить перед встречей, буквально на пару минут.

Истон посмотрел на часы и кивнул. Уилл провел нас в свой кабинет, и мы сели напротив его стола. Кабинет был оформлен в старом стиле: темное вишневое дерево, широкие карнизы, книжные полки, бар в углу.

— Спасибо, что нашли для меня минуту. Дольше не задержу.