Бриджер:

Лучше уж сиськи, чем «титьки».

Рейф:

Обожаю титьки.

Кларк:

😆

Арчер:

Эй, ребята, я вообще-то рощу девочку. Следите за своим чертовым языком в ее присутствии.

Бриджер:

Я всегда предупреждаю «наушники», прежде чем сказать что-то неприличное.

Аксель:

Да ты и так полслова за день говоришь — тебе проще.

Бриджер:

Может, вам стоит научиться наслаждаться тишиной. Вы все, блин, такие болтливые.

Я:

Рейфу ведь в школе выговоры ставили за разговоры во время «минутки тишины». Он просто не умеет молчать.

Арчер:

Я серьезно. Моя дочка только что произнесла слово «сиськи».

Рейф:

Да не кипятись ты. Сиськи — это ж прекрасно. Она же не сказала «блядь», «титьки», «пизда» или «член». Ты делаешь гору из дыни, брат.

Я:

Это «из мухи слона», придурок.

Рейф:

Я знаю. Просто, когда все начали про сиськи и титьки, у меня сразу ассоциации с хорошей парой дынь.

Кларк:

Ну все. Никогда больше не смогу спокойно смотреть на мускусную дыню.

Арчер:

🖕🏻

Я:

Расслабься, Арчер. Ты отлично справляешься. Она же должна как-то называть свои части тела, правильно? «Сиськи» — вполне безобидный вариант.

Рейф:

Согласен. Ты перегибаешь. Это не проблема.

Кларк:

Почему бы тебе не спросить Эмерсон, как это лучше называть? Она же врач.

Я:

Ради всего святого. Чтобы узнать, как называть сиськи, не надо спрашивать у врача.

Арчер:

У меня ощущение, что я совсем не справляюсь. Я тут на днях сам научился заплетать ей французскую косу, потому что в лагере какой-то надоедливый ребенок каждый день с такими косами приходит, и Мелоди постоянно тычет в них пальцем. Родительство — это жесть.

Рейф:

Бро. Я обожаю французские косички. Ты на ютубе смотрел видосы?

Арчер:

Ты вообще о чем?

Рейф:

Помнишь Сьюзи Джолли? Я с ней встречался на втором курсе. У нее были длинные светлые волосы, и она постоянно просила меня заплетать ей косы. Она даже пару видео мне показывала.

Кларк:

Не помню, чтобы ты когда-то умел плести косы.

Рейф:

Я и не говорил, что научился. Только что смотрел. Но ты, Арчи, красавчик.

Арчер:

Спасибо за «полезный» совет.

Бриджер:

А ты не можешь попросить свою няню заплести ей волосы?

Арчер:

У миссис Доуден артрит. Пальцы почти не двигаются.

Рейф:

Да потому что миссис Даутфайр сто семь лет. Найми себе молодую нянечку, как это делает любой нормальный холостяк с ребенком.

Аксель:

Миссис Даутфайр. 💥

Рейф:

Она реально одевается как тот мужик из фильма. И слишком стара.

Арчер:

Ей вовсе не сто семь. Ей восемьдесят два, и она рассчитывает на этот доход.

Я:

Тут Рейф прав. Дотти Доуден — прелестная женщина, но когда ты просил меня заехать проверить Мелоди, она попросила меня вскипятить ей чай и проводить до туалета. Она не справится с малышкой.

Аксель:

Ты и меня на прошлой неделе просил заехать. Что вообще происходит?

Арчер:

Иногда она не отвечает на звонки, и я просто хочу быть уверенным, что все в порядке.

Бриджер:

Бро.

Рейф:

Ты что-то хотел сказать, Бриджер, или это все?

Бриджер:

Пора отпустить ее.

Я:

Согласен. У нее есть муж, есть пенсия. Она в порядке. А Мелоди сейчас очень активная. Тебе нужна помощница помоложе.

Арчер:

Знаю. Поговорю с ней. Начну искать замену.

Я:

Ты молодец, Арчи.

Рейф:

Кстати, вы заметили, что Истон стал куда мягче, как только влюбился?

Бриджер:

Ага. Тот ее неженка теперь.

Кларк:

Сто процентов. Он ведь до сих пор не дает Хенли пойти с нами на ежегодный сплав. А она сама мне говорила, что хочет.

Я:

Я уже два раза вывозил ее. Зачем вы все это поднимаете?

Рейф:

Брат, она хочет. Снова об этом говорила на воскресном ужине. Она справится. Она умная и спортивная. Перестань быть таким контролирующим засранцем.

Арчер:

Обычно я на твоей стороне, но сейчас согласен с Рейфом. Она бы справилась. Мы бы за ней приглядели.

Аксель:

Рейф — больший риск, чем Хенли. Он сам орет как девчонка каждый год. Но серьезно, И, ты ведь сам управляешь лодкой. Она справится.

Я:

Прекратите. Меня это начинает раздражать. Мне пора. У меня встреча.

Я выключил телефон и открыл дверь в офис доктора Лэнгфорд. Я продолжал ходить к ней раз в две недели с тех пор, как вернулся сюда примерно ко дню своего рождения.

Ее помощница поприветствовала меня и проводила в кабинет. Я, как всегда, сел на диван напротив нее.

— Истон, рада вас видеть. Как вы себя чувствуете? — спросила она. Ей было около сорока пяти, она носила очки и говорила тем самым успокаивающим терапевтическим голосом, как в кино.

— Я в порядке. У меня после этого встреча, так что сегодня не больше часа.

Она постоянно превышала отведенное время. Я держался своего обещания приходить, но мне хватало и часа.

Я ведь человек занятой.

И, по правде говоря, я не выносил терапию.

Но, как ни странно, ощущал, что это идет мне на пользу. Именно она помогла мне понять, насколько я без ума от Хенли. Она поддержала меня во времена утраты — много лет назад, и снова недавно.

Были вещи, о которых я не мог говорить ни с семьей, ни с Хенли. Но с доктором Лэнгфорд — мог.

— Вы снова выходили с Хенли на реку?

Поехали.

Вот тема, которую я не мог обсуждать ни с кем другим. Этот иррациональный страх за женщину, которую я люблю.

Не каждый день. Только когда речь идет об опасности.

А рафтинг — это опасно.

Я знал это, потому что провел много лет на воде.

Разве это так уж много — просить, чтобы она не лезла на сложные маршруты?

Джеймисон Уотерман — опасен.

Он напал на нее в отеле.

Поэтому я каждый гребаный день звонил, чтобы убедиться, что он все еще на реабилитации.

— Я выходил. Теперь она настроена пройти все маршруты. И хочет участвовать в ежегодном сплаве. Это абсурд.

— Но вы ведь много лет были инструктором. Каждый год выходите с семьей на воду, и сами до сих пор этим занимаетесь. Почему вы не хотите, чтобы она пошла с вами? — спросила она.

— Я не знаю, доктор Лэнгфорд. Наверное, потому что она не выросла на реке. — Я пожал плечами и потянулся за бутылкой воды.