Сглупил.

Но потом ведь понял, что ошибся. Почему не вернулся?

Почему заставил нас обоих пройти через всё это?

— Власов, какой же ты идиот, — горько выдохнула я.

— Знаю, Нютик, — тихо отозвался он голосом полным боли.

— Уйдите, — громко произнесла. — Оба.

— Ну нет, дорогуша, мне есть еще, что тебе сказать…

Злобное шипение Кристины прервал громкий звонок моего мобильного. Кажется, я метнулась к нему быстрее, чем когда-либо в жизни. Даже, если там очередная новость о закрытии ювелирного магазина, опрос населения или мошенники, я буду до конца жизни благодарна им за спасение.

Номер действительно был незнакомый.

— Да?

— Добрый вечер! Вас беспокоят из городской больницы. К нам по скорой сегодня поступила Хижнякова Алевтина Ивановна. Если вы планируете навестить больную — посещения строго до восьми вечера...

На том конце уже давно раздавались гудки, а я всё не находила в себе сил, чтобы отнять телефон от уха.

— Аня? — окликнул меня Артур. — Нютик, что произошло?

Кристина что-то верещала фоном, но у меня в ушах шумело, так что воспринимать её слова я была не в силах. Власов и вовсе наглым образом игнорировал бывшую.

— Мама в больнице, — я растерянно посмотрела в темный омут его глаз, в поисках опоры, которую только что выбили у меня из-под ног. Я не знала, чего жду от Артура. Но знал он. И дал мне это. Взгляд полный поддержки и обещания. Что всё будет хорошо. Что мы справимся. Что он будет рядом.

— Поехали, — коротко скомандовал Власов, и у меня даже мысли не возникло ослушаться.

В агонии собственной паники я влетела в больницу и пролетела мимо стойки администратора.

Просто бездумно неслась вперед, непонятно куда. Потому что нужно было что-то делать. Куда-то бежать. Что-то исправить.

Подробностей по телефону мне не рассказали, и за то короткое время, что мы с Артуром ехали, я успела накрутить себя до темных кругов перед глазами.

Грудную клетку сдавливали липкие щупальца страха. Мама — единственный близкий человек, что у меня есть. Что бы ни случилось, я всегда первым делом бегу к ней, чтобы уложить голову на колени и поделиться тем, что на душе.

Сколько слез о Власове вытерла она с моего лица. Сколько истерик о работе вынесла. Сколько раз смотрела в глаза и говорила, что я справлюсь и все будет хорошо.

Моя мама — лучшая на свете.

А я хорошая ли дочь?

Не уверена.

Я должна чаще навещать. Больше помогать. Меньше нервировать своими проблемами. И пусть маме всего 55, и она у меня огонь, но я должна задумываться над её здоровьем, потому что в её характере отмахиваться от любых симптомов до тех пор, пока держат ноги.

Пока я металась по коридору, Власов узнал, куда нам идти. Краем сознания я уловила его присутствие и удивилась. Не думала, что он останется со мной. Все же это не его заботы. Да и встречаться с моей мамой для него, честно говоря, опасно.

Мамулечка, ты только будь в порядке. И я сама тебе принесу сковородку, чтобы поджарить Власову зад.

— Аня, — Артур осторожно тронул меня за плечо. — Идем, она на втором этаже в травматологии. Все хорошо, не переживай.

— Что?! — сорвалась я. — Почему в травматологии?! Что может быть хорошо, если человек в травматологии, Власов?!

— А ну-ка взяла себя в руки! — рявкнул он, встряхнув меня. — Вдох!

Мышечная память сработала быстрее, чем голова. Поэтому, к моменту, когда осознала, что делаю, я успела как следует продышаться.

Ещё один прием из прошлого. Перед экзаменами меня жутко колбасило. Но Власову всегда удавалось привести меня в чувство своим рычанием и требованием глубоко дышать.

После его отъезда я частенько пыталась использовать дыхание, чтоб успокоиться перед важными заседаниями.

Ничего не получалось.

Потому что Власов, видимо, мы был важнее кислорода. И без его силы все было бессмысленно.

— Алевтина Ивановна упала со стремянки. Но рентген не показал ни трещин, ни переломов. Её отпустят, как только придут результаты анализа крови. Вероятно, завтра.

— Правда? — с надеждой взглянула на него.

— Правда, идем.

Стоит ли говорить, что к маме в палату я влетела в соплях и слюнях от пережитого стресса и облегчения? Бабульки на соседних койках даже боязливо отвернулись от полоумной дочери своей соседки. Хотя, может им просто нужен был повод, чтобы наглым образом уставиться на статную фигуру Артура Власова, который бесцеремонно подмигнул каждой пожилой даме, вызывая у них девичьи хихиканья.

Позер.

— Мамулик, ты напугала меня до смерти! — я сжала маму в объятьях, стараясь не утопить в слезах.

— Да прекрати, — строго сказала мама, но вместе с тем нежно поцеловала меня в висок. — Я говорила этим перестраховщикам, чтобы тебя не беспокоили. То же мне, благодетели. Это все Танька. Соседка. Зашла как раз в тот момент, когда я грохнулась. И панику навела. Скорую вызвала. Меня напугала. А оказалось, что все нормально. Уже бы давно отлежалась дома и борщ варила вместо того, чтобы здесь валяться.

— Мамуль, я сварю борщ, не переживай. Ты только пожалуйста, не лезь на стремянку больше одна.

— Я тоже борщ хочу, — отозвался Власов, привлекая наше внимание.

Ну как наше. Я-то, итак, не переставала чувствовать его прожигающий взгляд и присутствие, заполняющее пространство.

А вот мама.

Судя по тому, какой взгляд был брошен на Артура, нам с бабульками самое время покупать попкорн. Ох, кого-то сейчас закатают в асфальт.

— Власов, какого чёрта ты делаешь рядом с моей дочерью? — мама говорила тихо, но с таким ледяным гневом, что я поежилась.

— Пытаюсь заслужить прощение, — совершенно не напрягшись ответил Артур, пожав плечами.

— Забудь, — отрезала мама. — И выметайся.

— Это вряд ли. А вот посекретничать вам действительно не мешает, — с легкой улыбкой выдал он. — Нютик, я жду в коридоре. И я рад, что вы в порядке.., мама.

В мгновение ока в нахала с прицельной точностью полетела книга, которая лежала у мамы на тумбочке.

Засранец, смеясь, увернулся, и вышел из палаты.

Как только за Власовым закрылась дверь, мама вопросительно уставилась на меня, подняв брови.

— Не спрашивай, — страдальчески протянула я, закрыв лицо руками.

— Ты простила его?

— Конечно нет! — выпалила возмущенно.

— Ты спала с ним? — прищурилась мама.

— Мама! — кажется, я предательски покраснела, выдавая себя с потрохами.

— Да спала конечно, кто ж перед таким самцом устоит, — прошаркала одна из бабулек с серьезным видом под одобрительные кивки «коллег».

— Доча, мне напомнить, что было с тобой в прошлый раз, когда он поигрался тобой и бросил?

— Не надо. Я помню прекрасно, — тяжело вздохнула. — Мамуль, я мозгами-то все понимаю. Правда. Но когда он рядом, я ими пользоваться не могу. Вообще вата в голове. Не знаю, что делать.

— В оба смотреть, Анюта, — как-то вдруг спокойно произнесла мама. — И спуску не давать. А главное, не прощать до тех пор, пока не вымотаешь ему все нервы за пять лет страданий. Поняла?

— Поняла, мамуль, — улыбнулась я сквозь слёзы и снова прижалась к маме.

— Всё, не реви, — бодро сказала она. — Иди в коридор, а этого сюда отправь. Скажу ему пару ласковых.

Да уж, выдержке моей будущей тещи завидовал даже я, матерый адвокат.

Судя по пойманному взгляду, она мысленно уже обложила меня залихватским матом. Как минимум. А как максимум — присматривала, чем бы еще в меня швырнуть.

Ну я не в обиде.

Заслужил.

Одно дело, соблазнять Анюту. Там меня спасает химия наша бешеная, которая не делась никуда за пять лет.

А вот Алевтина Ивановна — другое дело. Любить ей меня не за что, прощать тоже. Слабых мест за этой женщиной не водилось никогда.

Интересно, а если я верну ей книгу и не стану уворачиваться, тёща сменит гнев на милость?