— Это реально?

— Да, — ответил я. — И нет. Я реален. Ты реальна. Когда проснешься, ты всё вспомнишь. Каждое слово.

— А как насчет… — Леся сделала неопределенный жест рукой вокруг себя, подразумевая серебристую дымку проклятия.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять. Я покачал головой.

— Нет. Здесь, в Кроме, законы физики и магии работают иначе. Твое Лихо спит. Тебе не нужно бояться, что ты меня покалечишь. Не здесь.

— Правда?

Я кивнул. Леся судорожно выдохнула, словно сбросила гору с плеч. Она придвинулась вплотную и прижалась ко мне, положив голову на плечо с каким-то жалобным, довольным звуком.

— Леся? — я замер от неожиданности.

— Не уходи, — попросила она, сонно комкая лацкан моего пальто в кулаке. — Сны, единственное место, где я могу это сделать. Просто посидеть рядом с человеком.

Она дрожала.

— У меня был адский день, Макс.

Я колебался долю секунды, потом обнял её одной рукой, прижимая к себе. Какого черта. Здесь нас никто не увидит.

— Рассказывай. Что случилось?

— Они нашли меня. Диана и Хазад.

— Когда?

— Утром. Я пыталась затеряться на Курском вокзале. Они загнали меня в тупик у камер хранения. Я думала, всё, конец. А потом… У Дианы зазвонил телефон. Она послушала, лицо у неё перекосило, и они просто развернулись и ушли. Исчезли.

— Это было около полудня?

Леся кивнула.

Я стиснул зубы. Всё сходилось. Этот звонок был от Горелого. Он сообщил им, что я вышел из Кремля и сел в такси. Они бросили Лесю, чтобы перехватить меня. Я стал более легкой и важной добычей.

— Ты убежала?

— Да. Забилась в какой-то хостел на окраине. Потом увидела пропущенные от тебя. Пыталась перезвонить, но «абонент не абонент». — Её рука крепче вцепилась в мое пальто. — Я не знала, что думать. Я думала, тебя…

— Извини, — глухо сказал я. — Телефон разбили при захвате. Я не хотел, чтобы ты сходила с ума.

— Всё нормально, — пробормотала она в мою куртку. — Главное, ты здесь. Ты же здесь?

— Здесь. А что насчет того типа? Бельского?

— А, этот «бухгалтер»… Он пытался пробиться. Писал, звонил. Предлагал помощь.

— Ты ответила?

Леся покачала головой.

— Я не знала, можно ли ему верить. Побоялась, что это ловушка.

Я невольно улыбнулся.

— Умница.

— Я не умница, — буркнула она, но я почувствовал, как она улыбается в ответ.

Мы посидели так в тишине Крома, слушая скрежет когтей белых птиц по камню.

— Макс? — наконец спросила она.

— Мм?

— Ты когда-нибудь хотел снова стать маленьким? Чтобы не надо было… выживать? Чтобы кто-то другой решал за тебя?

Я вспомнил свое детство. Детдом, потом улицу, потом Воронова и все те ошибки, которые привели меня в тот подвал.

— Нет, — честно ответил я. — Никогда. Детство — это бесправие.

— А я хочу, — тихо сказала Леся. — Когда я была маленькой, проклятие еще спало. Я могла играть с детьми. Мама была жива… — Она замолчала, теснее прижимаясь ко мне. Я чувствовал её тепло, запах её волос — даже здесь, в мире теней.

Когда она заговорила снова, её голос был едва слышен:

— Я почти позволила им себя поймать. Сегодня утром.

— Что?

— Диане. Хазаду. Я почти остановилась.

— Что ты сказала?

— Я просто хотела, чтобы это закончилось, Макс. — Она глубоко, прерывисто вздохнула. — Я подумала… может, быть в плену не так уж и страшно? Может, быть рабой у сильного мага — это выход? Тогда это будет не моя вина. Мне не придется решать, куда бежать и где спать. Не придется бояться, что я кого-то угроблю случайно. Тогда в этом был бы хоть какой-то смысл…

Меня словно ледяной водой окатило. Перед глазами вспыхнула картинка из пыточной: окровавленная Лиза на столе и спокойное лицо Варламова.

— Нет! — Я схватил Лесю за плечи и развернул к себе, заставляя смотреть в глаза. — Леся, послушай меня. Внимательно.

— Макс, мне больно…

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! Ты не знаешь, что Темные делают с людьми, которые попадают им в руки. Ты не видела того, что видел я. Ты никогда, слышишь, никогда не захочешь быть у них в плену. Смерть лучше.

Леся сглотнула, и в её глазах заблестели слезы.

— Зато это будет не моя вина! Мне не придется знать, что я причина всех бед…

— Нет! Ты бредишь.

Внезапно в её голосе прорезалась истерика.

— Да, знаю! — выкрикнула она мне в лицо. — Я ломаю всё, к чему прикасаюсь! Всех! Просто находясь рядом! Это не прекратится, Макс, это никогда не кончится! Чем дольше я живу, тем больше руин оставляю за собой. Разве не… — голос её сорвался. — Разве не было бы лучше, если бы меня просто не стало? Или если бы меня заперли в клетку, где я никому не наврежу? Никто бы даже не заметил пропажи…

Я смотрел в её заплаканные глаза, полные такой черной тоски, что мне стало страшно. Я вспомнил слова Изольды о том, что Леся — «точка равновесия». Вспомнил, как она держала Куб.

— Я бы заметил, — тихо сказал я.

Леся замерла. Она смотрела на меня, не мигая, и слезы катились по её щекам.

— Я бы скучал по тебе, Леся. Мне не все равно.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла.

Я сидел на ледяной мраморной скамье, обнимая её одной рукой. Леся уткнулась лицом мне в плечо и рыдала — горько, навзрыд, так, как плачут только тогда, когда держать лицо уже нет сил. Я гладил её по волосам, здесь, в Кроме, они были мягкими и теплыми, и шептал какую-то успокаивающую чушь. Это было необходимо. Впервые за годы она могла коснуться человека и не ждать катастрофы. Я не торопил её. Пусть выплачет весь этот яд.

Наконец, её плечи перестали вздрагивать.

— Лучше? — спросил я, когда она отстранилась, вытирая лицо рукавом призрачного платья.

Леся кивнула, шмыгая носом.

— Я… я такое ничтожество, Макс.

— Прекрати.

— Нет, правда. Я бесполезна. Я не маг, не боец. Я просто ходячая катастрофа, которая прячется по углам и делает жизнь окружающих невыносимой. — Она посмотрела на меня покрасневшими глазами. — Зачем я тебе? Брось меня здесь.

Я тяжело вздохнул, глядя на белое небо Крома.

— Так, Леся. Отставить истерику. Слушай меня внимательно: ты мне нужна. Ты не бесполезна. Более того: если ты сейчас не соберешься и не докажешь, что ты игрок, а не пешка, меня убьют до конца недели. И очень больно.

Она замерла.

— Что?

И тогда я выложил ей всё. Весь расклад, который сложился у меня в голове. Как Левашов и Варламов дергают за ниточки. Почему Диана и Горелый охотились за Кубом. Где я нахожусь сейчас (в особняке Варламова) и что он планирует.

— Ситуация патовая, — подытожил я. — Варламов уверен, что у него есть всё: Ключ (Куб) и Видящий (я). Он сделает ход через пару дней. Как только мы найдем Клинок, он потащит нас в Кремль, к Вратам. Он вставит Куб в руку статуи… и ничего не произойдет. Потому что без тебя, без Хозяйки, этот камень мертв.

Я посмотрел ей в глаза.

— В этот момент Варламов поймет, что я его кинул. И тогда мне конец.

Леся несколько секунд переваривала информацию. Страх в её глазах сменился пониманием масштаба беды.

— Но что мы можем сделать? Я же не могу ворваться в особняк и всех раскидать.

— Вот тут-то ты и выходишь на сцену. Помнишь того типа, Бельского? «Бухгалтера» из Совета?

— Да. Он оставлял визитку… где-то.

— Найди его.

Леся поникла.

— Макс, я не смогу. Я ничего не умею. Я не знаю их правил, я не умею плести интриги. Я умею только убегать.

— Ты хотела быть полезной? Хотела, чтобы это имело смысл?

— Я думала, что рискую собой! — в отчаянии выкрикнула она. — Я никогда не делала ничего серьезного. Я только создаю проблемы. Что я могу сделать против Совета и Темных кланов? Я не справлюсь…

— Цыц! — рявкнул я. — Слушай сюда. Я сейчас скажу тебе главную вещь, которую большинство магов забывают за своими фаерболами. Самое мощное оружие — это не посох и не заклинание. Это мозг. Магия… это просто инструмент, как молоток. Если ты тупой, ты себе пальцы отшибешь. У тебя, Леся, мозги есть. И у тебя больше нет выбора. Ты уже в игре. Выбор у тебя только один: помочь мне выжить или смотреть, как меня хоронят. Что выбираешь?