Ревущее пламя создавало вокруг ангела огненные облака, раскаляя доспехи до багрового свечения. Жар иссушал глаза Корнелио, иногда ему казалось, что ангел и дракон превращаются в два бледных пятна.

Но, внезапно, ангел поднырнул под струю пламени и вонзил свой меч в тело дракона, а затем понесся вниз, увлекая за собой крылатого ящера. Окровавленное лицо ангела приблизилось – это был лик Анжелоса, наподобие того, что Корнелио видел в деревенской церкви.

Охотник резко проснулся. Он сел в кровати и осенил себя молниеносным знамением. «Такой сон не может присниться просто так, – подумал Корнелио, – тем более он приснился в ночь перед днем Скорби. И ведьма… Она что-то говорила о красном драконе».

Корнелио вышел в коридор трактира. С первого этажа доносился нестройный гул голосов, кто-то орал песню.

На втором этаже было тихо, лишь в углу шуршала мышь. Корнелио остановился около двери соседней комнаты, там расположилась Фелиция. При воспоминании об этой пугливой девушке губы охотника тронула улыбка. Он взял ее с собой, накинув на неё свой плащ, зная, что назад она одна не вернется. Отец Марино согласился помочь и раздобыл для нее одежды. И вот уже три дня они спокойно ехали в город Чермолан, где Корнелио хотел связаться с епископом и отправить весть в орден. Надлежало расследовать и факт гибели паладина, событие для мирного времени – неординарное.

Корнелио прислушался, но толстая дверь скрывала все звуки. Охотник не спеша спустился по рассохшимся и скрипучим ступеням вниз. Сонная хозяйка трактира за стойкой слегка оживилась, когда Корнелио подошел. Сейчас охотник носил бесформенный плащ, под которым были спрятаны ножны с мечом и медальон охотника. Корнелио лишился эффектной одежды, а заодно и опасности быть узнанным как охотник за еретиками.

– Скажи, хозяйка, не проезжал ли по этой дороге какой-нибудь инквизитор? – как бы невзначай спросил Корнелио.

– Нет, нет, сударь, спаси Экхалор! Зачем вам это, сударь? – заволновалась трактирщица, вытирая потный лоб рукой.

– Раз спросил, значит надо, – пожал плечами охотник. – Значит, не было инквизиторов?

– Нет, – трактирщица с подозрением рассматривала лицо Корнелио, её взгляд задержался на шраме, – был дня два назад один охотник на еретиков. Спрашивал о каких-то людях, которые предлагают неугодные Господу книги. Ну, так я ему сразу сказала, такой мерзости у нас отродясь не было.

Корнелио нахмурился и молча отошел от стойки. Его взгляд зацепился за худощавую фигуру за одним из столов.

– О, господин охотник, – поджарый загорелый мужчина с роскошными черными усами и густой шевелюрой радостно улыбнулся. – Садитесь, пожалуйста, – он явно был навеселе.

– Тише, Джоланни, прошу, тише, – раздраженно прошептал Корнелио. Сидящие вокруг люди замолчали, начали оглядываться и перешептываться. Охотник налил себе из кувшина, который стоял на столе.

– Конечно, угощайтесь, пожалуйста, господин охотник, – икая, пробормотал мужчина. – Вам же мало за так проехать на моей телеге… – Джоланни ехал в Черемолан и отец Марино попросил помочь охотнику и его спутнице.

– Я же сказал, деньги отдам в городе. Нужно просто связаться с кем-нибудь из ордена, – Корнелио не обратил внимания на грубость спутника.

– Еще и бабу свою…

– Заткнись, Джоланни, – Корнелио стукнул по столу. – Ты пьян. Побойся Экхалора, тебе зазорно помочь Церкви?

– Я оплатил вам комнаты в трактире, – обиженно пробормотал он.

– И мы тебе очень благодарны, – прикрыв глаза, сказал Корнелио. – Все долги я отдам.

– Знаю я вашу братию, – вновь икнул мужик. – Вам только дай простой народ поборами обложить, церковники проклят…

– Не наводи греха на себя, – охотник накрыл его руку своей.

– Не трогай меня, ублюдок инквизиции. Я дело говорю, – Джоланни выдернул руку из ладони Корнелио и поднял палец вверх.

– Да, он все правильно говорит, – на плечо охотника легла чья-то рука. – Вы церковники, вечно ищете, чем бы поживиться. – Рука принадлежала здоровенному бородатому мужику, от которого стойко несло перегаром и чесноком.

– Вы что-то путаете, какой я вам церковник. Я простой путник. Мой земляк просто перебрал и вспомнил детскую историю. В родной деревне у меня прозвище такое: «Церковник», – холодно перебил его Корнелио.

– Но… – бородатый мужик схватил охотника за рукав.

– Всего доброго, – Корнелио поднялся, так и не притронувшись к стакану с вином, из-за которого так возмутился Джоланни. Охотник уже понял, что это было лишним. Он вырвал рукав и быстрым шагом отправился к лестнице наверх.

– Ничего я не перебрал… – вяло крикнул Джоланни вслед Корнелио. Охотник заметил взгляд трактирщицы. В нем читался страх, ненависть и презрение. «Не любят здесь Церковь. А пьяные еще и не боятся», – подумал Корнелио, поднимаясь по лестнице. «Экхалор учил умеренности, призывал не пить вина. Что меня потянула к этому кувшину?»

На втором этаже он лицом к лицу столкнулся с Фелицией.

– Что-то случилось? – неловко спросила она. – Я слышала крик Джоланни.

– Ты чутко спишь, – губы Корнелио неестественно дернулись, шрам натянул кожу. – Просто неприятный разговор, несколько человек выпили немного больше их нормы.

Разговаривая с Фелицией, Корнелио ощущал легкое щемящее чувство в груди. «Я раньше не стоял так близко к красивой девушке», – подумал охотник. Корнелио говорил что-то еще, но его мысли поглотило ощущение стыда. Он неприкрыто разглядывал девушку. Глаза охотника скользили по маленьким родинкам на шее, милой ямочке на подбородке. Для Корнелио, не искушенного в женщинах, Фелиция была очень красивой. Она очень мило улыбалась, и при этом на ее щеках появлялись ямочки. Большие темные глаза, худенькое лицо, пышная волна русых волос спадает на плечи. Усилием воли Корнелио заставил себя отвести взгляд.

– Значит все хорошо? – улыбнулась Фелиция.

– Да, да, конечно, – закивал Корнелио. Девушка отправилась назад, а охотник залюбовался тонким станом девушки в простом коричневом платье. Три дня, что они ехали сюда он был занят её разглядыванием, и с каждым разом она западала ему в душу все сильнее. Ему хотелось заговорить с ней, коснуться ее рук.

Первые дни Фелиция была как дикая лань, она старалась держаться в стороне от охотника с уродливым шрамом. Но на третий день любопытство пересилило страх. Магичка многого не знала о Священном Союзе и экхалорианстве, ее интересовало буквально все. Веселая девушка то и дело улыбалась, слушая Корнелио, и на его душе заметно теплело. Но воспоминания о ведьме неизменно омрачали лицо Фелиции. Она замолкала, когда вспоминала произошедшее в лесу и очень неохотно рассказывала, как колдунья похитила ее из Атенея и переправила сюда.

Задумавшегося охотника толкнул сзади пьяный мужчина с большим носом и сальными волосами. Корнелио уступил ему дорогу и, дождавшись пока он пройдет мимо, пошел в свою комнату. Пьянчуга замер, пристально рассматривая закрытую дверь. Рука незнакомца в кожаной перчатке замерла на ножнах с боевым ножом.

Их провожали настороженным взглядом. Трактирщица шмыгнула, когда Корнелио отдал ей ключи, недобро посмотрела вслед. Джоланни выглядел пристыженным и испуганно осматривал охотника исподлобья. «Помнит, вчерашние события, – про себя хмыкнул Корнелио. – Интересно, он испытывает страх или угрызения совести? То и другое?»

– Все готово, господин охотник, можем ехать, – хмуро пробурчал Джоланни, вскакивая на воз.

Корнелио помог взобраться Фелиции, делая вид, что вчерашнего разговора с Джоланни не было. «За оскорбление представителя Церкви тебя выпороть можно», – с детской обидой подумал охотник, садясь на скамью, прибитую у высокого борта воза. «Экхалор учил прощать обиды. Эх, а еще он учил не возжелать чужих женщин. А Фелиция чужая? И это спрашиваешь ты, монах?»

Охотник вытянулся, положил ноги на тюк с товарами, которые вез Джоланни в Чермолан. Оставалось около полудня пути. Воз со скрипом тронулся.