– Обещаю, как только проблемы решатся и меня выпустят из палаты, я буду работать в два раза больше, чем все остальные, – клятвенно заверила я.

Если она заодно с Тэмми, то пусть доложит, что я поверила всем россказням и покорно жду своей участи. Так будет проще.

– Свежо придание, – прокряхтела Сара и повела меня в душевую. Пока я намывалась, она неустанно бухтела из-за низкой перегородки: – Где это видано, чтобы няньки девиц взрослых в помывочную таскали?! Может, я еще спину должна потереть?

После завтрака я снова осталась в заточении. Мне очень хотелось увидеть Эльзу, но я понимала, что раньше сон-часа ждать ее не стоит, поэтому снова достала книгу Анетты, устроилась на подоконнике, расправив юбку так, чтобы в случае чего успеть спрятать записи в ее складках, и принялась читать дальше.

Я долго искала выход из этой темницы. Однажды, когда принесли еду, мне удалось прорваться через дверь. Я выскочила в коридор и успела пробежать через весь лазарет, но оказалось, что дверь в крыло тоже заперта, да и нянька подняла такой крик, что сбежались помощницы Тэмми и утащили меня обратно. Этим путем можно выбраться, только если очень сильно повезет, так что не трать попусту время.

Еще я пыталась подточить прутья и расширить отверстия, чтобы вылезти через окно. Увы, решетка закреплена на славу. Мне удалось расшатать и вытащить два кирпич в стене (справа у подоконника), но протиснуться в дыру не смогла. Так что если ты не гном или не тростинка, которую сдувает ветром, то даже не пробуй.

Я не удержалась и проверила. Нащупала те два кирпича, про которые говорила Анетта, вытащила их и убедилась, что в дыру только голова и пролезет.

В вытяжное отверстие под потолком тоже не суйся – оно только на входе широкое, а потом превращается в крысиный лаз.

Лишь после этой фразы я обратила внимание на решетку под самым потолком, выкрашенную в цвет стен. Высоко, но если подвинуть кровать и сверху поставить стул, то дотянуться можно.

Следующее слово было написано большими буквами и трижды подчеркнуто.

ПОЛ!!!

Я опустила взгляд на старые половицы, с которых давным-давно стерлась краска, и только по краям комнаты оставались темно-коричневые полосы, намекая на то, что когда-то здесь было не столь уныло.

Каменный фундамент не под всем домом. Если найти место, где его нет, то можно спуститься в подпол и через продух выбраться наружу. Палату я проверила – под ней камень, но когда идешь в помывочную – из щелей по ногам тянет холодом.

Эх, если бы только у меня был кто-то с той стороны! Кто-то, кто смог бы найти удобное место и помочь мне выбраться из этой тюрьмы…

Записи Анетты сэкономили мне массу времени. Не будь их, я бы действовала как она: сначала попыталась выскочить через дверь, затем принялась за окно, потом бы начала искать дополнительные лазы. Прощупывала бы сантиметр за сантиметром, теряя драгоценные минуты.

Теперь я знала, в каком направлении надо продолжать поиски, а еще убедилась, что без помощи извне не спастись. Мне нужна была Эльза. Она мелкая и верткая, а еще любопытная, как кошка, и без труда найдет то самое место, о котором говорила Анетта.

Только вот в чем беда – подруга не пришла ни на этот день, ни на следующий. И спустя почти неделю тоже.

– Мне нужно увидеть Матушку Тэмми, – в сотый раз повторила я, проявляя завидное упрямство.

В ответ Сара всплеснула сухими морщинистыми руками:

– Как же ты меня замучила, окаянная! Уже сто раз было говорено: занята Матушка, дел невпроворот, и бегать по всяким тунеядкам, прячущимся от работы, у нее нет времени.

Я скрипнула зубами, но не отступила. Да и сколько можно отступать? Сколько я уже провела в заточении? Дней десять? И никого, кроме Сары, в последнее время не видела, будто все вымерли или забыли о моем существовании.

– У меня есть вопросы, и я хочу их задать!

– Да какие могут быть вопросы, ослица ты упрямая!

– Когда мне можно будет выйти? Когда мне разрешат общаться с друзьями? Когда все это закончится?

– Пфф, – хмыкнула нянька, – ты бы время-то не торопила, девочка. А то мало ли…

Слова прозвучали зловеще и неприятным привкусом осели на языке.

– Попросите ее прийти, пожалуйста, – уперлась я, – мне очень надо.

– Надо ей, – проворчала Сара, забирая грязную посуду, – всем чего-то надо, а бегать приходится мне. А я уже стара, мне покой положен.

Она ушла, а я со стоном повалилась на кровать. Заточение и вынужденное бездействие сводили с ума. Я ночами не могла спать, потому что стоило только задремать, как перед глазами появлялось ромашковое поле, или река, или бескрайние просторы Седого моря, над которым я парила словно птица.

Жажда свободы ослепляла. Я уже не столько убивалась из-за страха за свою жизнь, сколько из-за непреодолимого желания выйти из опостылевшей тюрьмы.

Я запомнила каждую половицу на полу, каждую трещину на стенах. Перечитала все три книги, а записи Анетты и вовсе выучила наизусть. Мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поболтать, пробежаться босиком по траве, упасть на мягкий берег и смотреть, как по голубому небосводу весело бегут курчавые белоснежные облака.

Увы, над Брейви-Бэй по-прежнему клубились тяжелые тучи, заслоняли летнее солнце, но не спасали от духоты. Дождя не было уже много недель, и трава за окном начала желтеть, деревья тоже опустили ветви и неспешно сбрасывали пожухлую листву. Даже шумные стрижи, которые обычно сновали над приютом, в этом году были непривычно молчаливыми и все реже вставали на крыло. Весь остров, замерев, усыхал.

Вместе с ним усыхала и моя надежда, а заодно и вера в то, что смогу выбраться из этой западни.

Я прикрыла глаза и попыталась уснуть. Плевать, что разгар дня. Все равно делать нечего, а если провалиться в сон, то время проходит быстрее.

В окно что-то стукнуло, но я даже не пошевелилась. Опять синица-попрошайка прилетела за крошками, а мне даже лень встать…

Тук-тук. Щелк.

В этот раз мне показалось, что снаружи что-то треснуло, и я все-таки приподнялась на локте. Прислушалась.

Снова услышав треск, будто ветка сломалась под неаккуратной ногой, я не выдержала и подошла к окну.

А там… Там стояло нечто, похожее на чучело. В тяжелом халате поверх широких штанов, в варежках, с шарфом, намотанным поверх головы так, что только глаза и остались.

– Эльза! – тихо воскликнула я, с трудом опознав это создание. – Что с тобой?

Она выглядела как бродяжка, которая решила похвастаться богатством и надела все свои обноски сразу.

– Тебя пришла проведать, – пробурчала она, не поднимая головы. – Ты как? Жива еще? Ходить можешь?

– Ммм, – я растерялась, – жива, хожу. А вот ты куда пропала? Забыла обо мне?

– Так ведь нельзя к тебе. Сама знаешь.

Я ничего не знала. И не понимала.

– Матушка нам все рассказала, – Эль шмыгнула носом, – про твою страшную болезнь. И строго-настрого запретила приближаться к этому крылу, чтобы не заразиться.

– Ах, вот оно что… – Я до боли сжала кулаки. – Болезнь, значит…

Тэмми не стала изобретать что-то новое, а использовала со мной тот же фокус, что и с Анеттой.

– А я так соскучилась, сил нет. Вот, обмоталась всем, чем могла, и пришла, чтобы хоть словечком с тобой напоследок перекинуться.

– И что же она вам рассказала?

– Все. Что обезобразила тебя хворь неведомая. Что кожа с тебя пластами сползает, волос на голове не осталось. Пальцы покрылись серыми нарывами и стали похожи на ветки засохшего дерева.

– Да? – усмехнулась я и просунула сквозь прутья обе руки.

Показала ладошки, потом обратную сторону, поиграла гладкими пальчиками.

Эльза растерянно хлопнула глазами и продолжила:

– А ноги твои распухли и превратились в гноящиеся копыта.

Я молча скинула старые туфельки, забралась на подоконник и высунула на волю обе ноги. Еще и поболтала ими.

– А лицо твое…