Он брызнул слюной на телевизор, где судья показывал кому-то жёлтую карточку.

— Купили гада! Клянусь купили! Они если этот матч выиграют, то всё, дальше можно никому не играть. Вот где все деньги наши! Вот на что уходят! На договорняки эти мерзкие! Урод!

Я допил морс, поставил стакан на стойку и положил рядом несколько монеток. Тихо сказал:

— Жаль, Андрей. Простите за беспокойство.

— Прости, Миша. Я бы рад, честно. Просто не могу, — настороженно посмотрел на меня Подвальный. Когда я выходил из бара, то увидел, как Зодчий потянулся к телефону. Что ж… Это к лучшему. Я снова набрал номер Светланы.

— Миша, вы стали уделять мне очень много внимания, — проворковала та.

— В том нет моей вины, Света. Просто вы слишком прекрасны, — задумчиво сказал я.

— Ах, какие приятные слова, — засмеялась графиня. — Но вы, должно быть, хотите моей смерти? Не вздумайте говорить такое при Саше. Она вас съест, да и меня тоже. Так, чего вы хотели на самом деле?

— Мне нужно увидеться с вашим отцом, Светлана. Он дома?

— Да, видела его в саду с Монсеньором, — я услышал, как Светлана торопливо прошла по паркету, затем стукнула оконная рама. — Да, вон он сидит, гладит его.

Толика удивления угасла под давлением мрачной решимости. Неважно кто кого гладит. Это их личное дело. Я сел в машину, и сидение с тихим шорохом приняло мой вес. Секунду соображал, планируя дальнейшие действия, а затем запустил двигатель и направил машину к усадьбе Скоробогатовых. Мне нужны ответы, и, если не ошибаюсь, Павел Павлович может их дать.

— Какая честь, Михаил Иванович, лицезреть вас в моих скромных пенатах! — сказал граф, улыбнувшись мне, но с кресла не поднялся. — Простите за мои манеры, но вы же всё понимаете.

Он скосил глаза на кота, лежащего у него на коленях, и добавил:

— Большой грех было бы беспокоить животное.

— Понимаю. Коты превыше всего. С вашей террасы открывается чудесный вид, — заметил я.

— Да, жаль только, что там одни лишь проклятые земли. Но с вашей помощью, Михаил Иванович, Империя сможет решить этот вопрос, верно? Однако что же это я разболтался. Присаживайтесь, пожалуйста. — Он указал на кресло по правую руку от себя. Я кивнул и устроился в нём. Между нами был только столик, на котором стояла чашка с недопитым чаем, да лежал в голубом блюдечке надкусанный эклер.

— Что-нибудь выпьете? — поинтересовался Павел Павлович.

— Увы. Очень спешу.

— Тогда давайте сразу переходить к делу. Чем же я, скромный замшелый граф, могу помочь Разрушителю Скверны, Надежде Российского Зодчества и спасителю моей дочери.

Кот зашевелился и попытался встать, но сверху на него легла ладонь хозяина, и зверь застыл, выпучил глаза и, по-моему, даже дышать перестал. Разрушитель Скверны — что-то новенькое. Но сейчас лишнее.

— Мне нужна информация, ваше сиятельство, — мягко начал я, наблюдая за графом. — Сегодня неподалёку от моих земель произошёл инцидент, в котором серьёзно пострадал мой человек. Расследование по горячим следам показало, что виновные были замечены на дороге, ведущей в ваши земли.

Скоробогатов нахмурился, принявшись наглаживать перепуганного кота:

— Позвольте, Михаил Иванович, неужели вы думаете, что я как-то в этом замешан? Дорогие у нас общие! Отсюда можно уехать куда угодно.

— Я вас ни в чём не обвиняю, ваше сиятельство, — я делал вид, что любуюсь озером, а сам считывал все движения графа. Подвальный наверняка ему позвонил, к чему эта комедия?

— Тогда я пока не понимаю сути вашего вопроса, — на лице Скоробогатова царило выражение предельного внимания.

— Мне нужна информация по пассажирам одной иномарки, ваше сиятельство. Той, что была замечена на месте преступления. К сожалению, покинуть его они решили не через мои земли, но, слава богу, отправились на ваши. Поэтому я и приехал к доброму соседу за помощью.

— Преступление⁈ Боже мой, что-то серьёзное случилось? — забеспокоился граф. — С вашим человеком всё хорошо? Я было подумал, что кто-нибудь кому-нибудь бампер оторвал, а тут такое…

Ещё один неприятный звоночек.

— Всё очень серьёзно, ваше сиятельство, — пояснил я. — Очень. Будь ситуация простой, я бы вас не побеспокоил. Господин Подвальный сказал, что без вашего разрешения не посмеет использовать ресурсы Конструкта. Скован клятвой Рода. Поэтому я здесь.

— Ресурсы Конструкта? Что вы имеете в виду, — продолжил играть Скоробогатов.

— Ваше сиятельство, мне нужны имена тех, кто отправил моего человека в больницу, — сегодня во мне терпения хватит на десятерых. — Через искусственный интеллект господин Подвальный может их определить.

Граф принял расстроенный вид и покачал головой:

— Ах, вот оно что. Ну, Михаил Иванович, какая же незадача… Столько неловко… Вы же понимаете, что просите меня нарушить закон о персональных данных.

Я ждал продолжения. В журнале вызовов телефона графа была отметка о звонившем Подвальным, поэтому спектакль Скоробогатова меня разозлил. Так что я без зазрения совести выпотрошил его телефон в поисках какой-нибудь информации, которая могла бы быть полезна.

Очень чистый аппарат. Пожалуй, даже слишком чистый. Готовый к демонстрации правоохранительным органам.

— Нет, Михаил Иванович. Не могу. Совесть не позволит, — тяжело вздохнул он. — Я бы был рад помочь, но… Как посмотрит на это Света? Не хотелось бы пасть в её глазах. Без официального запроса никак не могу дать команду Андрюше. У вас же он есть?

— Оформление запроса процесс небыстрый, — безэмоционально произнёс я. — Преступники за это время могут уйти.

— Проклятье! — чуть шлёпнул по подлокотнику граф. Кот от этого жеста прижал уши и вытаращился ещё больше, не смея пошевелиться. — Миша, позвольте я так вас буду называть? Другу и спасителю моей дочери я готов помочь чем угодно, но преступить закон… Увы, я не в силах. Отцы всегда должны подавать пример своим детям. Покойная жена не простит мне, если я дам Свете такой урок.

Я кивнул своим мыслям:

— В таком случае простите за беспокойство и позвольте откланяться. Официальный запрос будет в течение пары дней.

— Как получу его, то сразу же с ним пойду к Андрюше. Вот вам моё слово, Миша! А раньше, увы. Мы ведь на стороне закона, Миша, верно?

Мне стоило больших трудов улыбнуться. Полагаю, это должно было удовлетворить графа и убедить в мастерски исполненной сцене. Скоробогатов заботливо осмотрел меня:

— Постойте. Мне кажется, вы расстроены. Может, всё-таки чая? У меня есть отличный сорт с ромашкой. Вам не повредит.

— О нет, ваше сиятельство. У меня ещё куча дел, — я поднялся с кресла, а граф с заметным облегчением позвонил в серебряный колокольчик.

— Простите, Миша. Я бы и рад был помочь, но… Закон есть закон.

На террасу вышел абсолютно серьёзный короткостриженый мужчина, тот самый, что встречал меня на входе.

— Артём, проводи, пожалуйста, господина Баженова.

— Господин, — равнодушным тоном произнёс помощник графа. — Прошу за мной.

Напоследок я сжёг Скоробогатову телефон, просто чтобы как-то выбросить негатив. Вряд ли графа расстроит потеря мобильника, это всё для облегчения моих мук, а не для того, чтобы Скоробогатов страдал. Последним я, судя по этому диалогу, буду заниматься в ближайшем будущем. Пусть пока расслабится, ведь он так ловко провёл мальчишку из соседней деревни. Зубы скрипнули, но на лице я по прежнему держал маску строгости и взволнованности. Никакой злости.

Я зашагал по тропинке между пышными рядами цветов, благоухающих так, что голова кружилась. Подольский топал впереди меня, и то тут, то там мне попадались на глаза охранники усадьбы. Человек двадцать и все бандитского вида. Несколько одарённых. А кто без магии, тот хорошо вооружён. Вон, даже у сопровождающего под пиджаком кобура. И это без учёта личной дружины Скоробогатова, с которой он как-то явился ко мне несколько недель назад.

Чёрт, получается — граф связан с нападением на Паулину⁈ Я задумчиво вскрыл телефон Подольского и погрузился в переписки помощника Скоробогатова. И с каждым шагом челюсти мои сжимались так крепко, что заныли скулы.