Я кивнул. Блиновского придётся найти за такие вот сюрпризы. Очень взрослый поступок, ничего не скажешь. Угробил ИскИн.

— Поставь себя на паузу, пожалуйста.

«Дворецкий» застыл с открытым ртом, явно собираясь выдать ещё какую-то поломанную мудрость.

Попрощавшись с Володиным, я спустился к машине и сел на своё место.

— Домой, ваше благородие? — уточнил севший за руль Якимов.

Я помотал головой и назвал адрес. А потом взялся за телефон. Нужно сделать несколько звонков.

— Рад вас видеть, Олег Степанович, — сказал я, когда наш автомобиль остановился возле забора в воинскую часть. Крепкий силовик Тринадцатого Отдела стоял рядом со своей машиной, опершись на крыло, и читал книгу. Увидев меня, Кадывкин радушно улыбнулся и захлопнул увесистый томик. Я успел разглядеть, что это был сборник стихов поэтов ближнего Востока. Интересные увлечения у мужчины.

— Взаимно, Михаил Иванович, — он протянул мне руку. — Очень приятно, что наша встреча проходит не в такой напряжённости, какая наблюдалась в прошлый раз. Признаюсь, у меня были весьма дурные предчувствия насчёт той встречи.

Часовые по ту сторону ворот напряжённо наблюдали за нами, но никаких действий не предпринимали. Артиллерийский полк господина Баранова находился на территории, ограждённой высоким бетонным забором, обтянутым колючей проволокой. Защита против мирного обывателя, а не монстров Изнанки.

— Граф Орлов разъяснил мне, что моя роль заключается исключительно в качестве присутствия и подтверждения ваших прав задавать вопросы. Всё верно?

Я кивнул. Посмотрел на часы.

— Мы кого-то ждём, не так ли? — сразу понял Кадывкин. Заскрипела калитка проходной, и к нам вышел высокий офицер лет тридцати.

— Господа, это режимный объект и… — вежливо начал он, но Олег Степанович лениво достал гербовый жетон Тринадцатого Отдела и отмахнулся им от военного.

— … парковка здесь не приветствуется, — чуть тише закончил офицер, явно заменив более грубое пожелание. — Я обязан доложить полковнику о вашем прибытии.

— Если уж обязаны — докладывайте, — беззлобно согласился Кадывкин. Проводил военного взглядом и промолвил:

— Насколько я знаю, здесь уже были следователи, Михаил Иванович. Его сиятельство граф Орлов потребовал обеспечить вам все необходимые доступы и оказать максимальную поддержку, однако я пока совсем не понимаю вашу связь с этой историей.

— Стреляли и по мне тоже, Олег Степанович, — заметил я.

— Личный интерес вряд ли добавит вам преференций, — со скепсисом произнёс Кадывкин. — Если позволите, конечно, но в случае покушения на Инженерный Триумвират — на место прибывают такие матёрые зубры, ваше благородие, рядом с которыми наш опыт ровным счётом ничего не значит.

Он поднял руки, показав мне ладони:

— Ни в коем случае не умаляю ваших талантов, Михаил Иванович! Просто держу в курсе. А кого мы ждём?

Ответом на его вопрос было появление красного пикапа. За рулём сидел небритый владелец машины, уже не первый раз выручающий меня и моих людей транспортом, а на пассажирском сидении рядом с ним расположилась Александра Панова. Оперуполномоченная Имперской Комиссии. У меня до сих пор оставались сомнения о необходимости её присутствия здесь. Однако доступ девушки к закрытым базам данных мог пригодиться. Уверен, Кадывкин на некоторые вопросы даже отвечать не станет.

Когда Панова спрыгнула с порога подготовленного пикапа, представитель Тринадцатого Отдела выпрямился и провёл ладонью по лысине.

— Оперуполномоченная Панова, Имперская Комиссия по борьбе со Скверной, — сухо представилась Александра, подойдя к нам. Я чуть кивнул девушке, а вот Кадывкин скользнул к ней и бережно подхватил за руку, после чего коснулся её губами.

— Сударыня, восхищён, — проворковал Олег Степанович. — Но что делать Имперской Комиссии здесь? Вы считаете, что здесь замешана Скверна?

Панова холодно приняла его знак внимания, но затем бросила на меня короткий взгляд и в один миг сменила равнодушие на любезность, одарив силовика ласковой улыбкой.

— С кем имею честь? — мурлыкнула оперуполномоченная.

— Простите, где мои манеры. Столоначальник Олег Степанович Кадывкин. Тринадцатый Отдел!

Он щёлкнул каблуками, не отрывая взгляда от красивого лица рыженькой оперуполномоченной. Александра старалась привлечь моё внимание, флиртуя с другим мужчиной. Возможно, кто-то ей сказал, что метод рабочий. Но, как по мне, ситуация становилась скорее неловкой, потому что даже Кадывкин насторожился внезапной перемене в поведении рыженькой красавицы.

А спустя недолгое время и сама Александра оказалась не рада своим инициативам, смущённо замкнувшись.

Спас ситуацию, неожиданно, полковник. Он явился один, на ходу застёгивая форменный китель. Это был пятидесятилетний крепкий мужчина с серебряными от седины висками. Гладковыбритый, с носом крючком и уставшими глазами. Выглядел начальник третьего артиллерийского полка измождённым и забитым. Чувствовалось, что за последние дни с ним пообщалось множество людей весьма высокого положения, и каждый из них посоветовал вести себя максимально скромно.

После того как мы заново представились, лицо Баранова приобрело изумлённое выражение:

— Комиссия по Скверне? Зодчий Томашовского Колодца? — переспросил он. — Простите, я не совсем понимаю… Как это может быть связано с инцидентом⁈

— Позвольте нам самим это решать, — вмешался Кадывкин.

— Да-да, конечно, — торопливо согласился полковник, нервно дёрнув уголком рта. — Чем я могу вам помочь?

— Я бы хотел посмотреть на место, откуда был открыт огонь, — сказал я.

— Вы? Но зачем⁈ У нас тут…

— Господин Баранов, прошу,

Рот полковника снова дёрнулся, однако голос офицера не дрогнул:

— Сейчас подъедет машина, дамы и господа. Нужная вам позиция находится в отдалении от проходной. Прошу набраться терпения.

Он посмотрел на меня с раздражением, но я встретил его взгляд спокойно. Поединок взоров затянулся и прервался, когда загудели открываемые ворота. К нам выехал армейский вездеход, и полковник махнул водителю рукой, приказывая разворачиваться.

Артиллерийский полк занимал довольно обширную территорию, разделённую на несколько секторов с оборудованными скрытыми позициями и капонирами. Пока нас везли к нужному месту, а оценил принадлежащие полку территории. Размах впечатлял.

— Ваши люди очень быстро сориентировались, — поделился я с Барановым. Он сидел напротив нас, держась правой рукой за поручень у потолка.

— Что? — не сразу понял он, а затем лицо его прояснилось. — Ах да! Ваше благородие, третий артиллерийский полк в шаге от получения гвардейского. Дисциплина и выучка моих людей беспрецедентна!

— В самом деле? — хмыкнул Кадывкин. Уголок рта полковника снова дёрнулся. Офицер стиснул челюсти, распрямился:

— Версия о мятеже кажется мне излишне скорой, господин столоначальник.

Я с интересом наблюдал за военным. И даже с каким-то уважением. Волевой стержень в нём был. Если это не гордыня, конечно. Баранов тем временем продолжал:

— Сержант Голубчик, командовавший расчётом, проявлял себя благонадёжным солдатом Его Императорского Величества и никогда не был замечен ни в каких связях с компрометирующими источниками. Отличник боевой подготовки. Один из самых слаженных расчётов! Победитель весенних стрельбищ!

— Господин Баранов, — покачал головой Кадывкин. — Вы и представить себе не можете, как часто мне доводилось слышать подобное. Человеческая натура такова, что способна удивлять всех. Тёмный Призыватель так говорил про себя мне в лицо, что складывалось впечатление, словно я пытаю святого.

— Я уверен в честном имени Голубчика! — поджал губы полковник. — Пока вина его не доказана, я не позволю порочить доброе имя сержанта!

— Для этого мы здесь, господин Баранов, — тихо сказал я. — Доказать или опровергнуть его участие.