Настроение Скоробогатова улучшилось.

— Вот! — сказал Билли Дигриаз, когда я открыл дверь. От «американца» пахло алкоголем, глаза сверкали, щетина на лице стала неприличного размера.

— Доброй ночи, Билли.

— Да-да, я знаю, очень лэйт! Но не могу ждать! — он потряс папкой, привлекая внимание, но и без этого мой взгляд уже впился в сокровище. От неё исходило Эхо четвёртого ранга, не меньше.

— Проходи, — посторонился я.

— Я надеяться ты есть один? — вытянул шею Билли, заглядывая в дом.

— Один.

— Очень хорошо, — сразу потерял акцент «американец». — Почитай! Мне очень важно твоё мнение на этот счёт!

Рукопись имела ценность, несомненно, но на дворе был первый час ночи, и я знатно вымотался за день. Однако из уважения к приятелю отказываться не стал.

— Чай будешь?

— Нет-нет, Миша. Это ведь понижение градуса. У меня с собой! — он выудил из-за пазухи флягу с тиснёным имперским гербом.

— Проходи на кухню, чего в проходе стоять.

Дигриаз скинул сапоги и протопал за стол, ненадолго остановился перед панорамным окном на долину.

— Красиво. Но неэффективно. Ты выбрал не самое безопасное место, — покачал он головой. — Даже самый бездарный стрелок снимет тебя без труда.

— Хочешь, выйди из дома и попробуй, — пожал плечами я, открывая папку. Затем уселся в кресло под торшером и добавил. — Только чтобы рикошетом не убило.

— М-м-м… — он постучал пальцем по стеклу. — Пуленепробиваемое?

Я кивнул, не уточняя, что здесь даже снаряд не поможет.

— Я только закончил, — сказал Дигриаз, увидев, как я открыл первую страницу. — Но получилось просто отлично! Прошу, посмотри несколько глав!

Я взял первый лист, на полях которого явно часто расписывали ручку. Прямо по центру было выведено аккуратным почерком: «Повесть о Зодчем».

— Хм…

— Все совпадения случайны и персонажи вымышлены, разумеется, — весело сообщил Дигриаз. Сел на стул и открутил крышку у фляги.

Страницы грели пальцы. Их просто приятно было касаться. Жалко, что как источник энергии рукописи не раскачиваются за счёт зрительского восхищения. Это вам не картины. Книгами наслаждаются дома и в одиночестве, а не в просторных залах. Внутри меня заворочался попутчик. В груди стало щекотно-щекотно. Я приглушил страсть старого Баженова, отметив, что надо отправляться на охоту. Последняя неделя прошла в заботах о новых территориях и бесконечных разговорах, и с каждым днём жажда тёмного скульптора во мне только росла.

Ладно, почему бы и не почитать? Душевный порыв хрономанта был трогателен и понятен. Творец без живого зрителя чахнет. Я же предпочитаю поддерживать искусства.

С первых же страниц повести Зодчий по имени Михаил Богетов, попавший в команду столичного Колодца младшим помощником шестого заместителя, оказался втянут в череду конфликтов, дуэлей и драк. Бодрый ритм остроумных приключений увлёк меня не на шутку. Паре забавных ситуаций я даже улыбнулся. Особо порадовал героический гвардеец и ловелас Дорохов, верный друг Зодчего, вытаскивающий его из различных передряг. Смутила бойня в туалете ресторана, где герой измордовал наглых аристократов, но, может быть, это классика жанра. Кто я такой, чтобы спорить. Главное, что интересно.

Некоторые моменты узнавались и были вдохновлены нашими приключениями. Ну и гвардеец Дорохов был так хорош собой и так могуч, что в нём без труда угадывался Дигриаз.

Сам американец делал вид, что просто отдыхает, но то и дело бросал на меня пристальные взгляды, отлавливая реакцию. На шестой главе я потянулся, и сразу же получил вопрос. Вернее очередь из вопросов:

— Ну как? Интересно? Как тебе Луиза? А Пафнутий Бедняков? Ощущается, что он интриган и задумал нехорошее?

Луизой была хозяйка борделя с улицы Рубенштейна, а Бедняков служил в полиции и всячески копал под героя. Задумал ли Пафнутий плохое? Я бы больше удивился, если бы человек с таким именем задумал хорошее.

— Слушай, здорово, — сказал я. — Но сейчас точно не смогу всё прочитать, ты же понимаешь?

— Самое важное — первые главы. Интересно было? — Билли поёрзал на стуле.

— Здорово, честно, — не покривил душой я, с интересом глядя на писателя. — Что будешь с этим делать?

— Дам отлежаться пару месяцев, потом отредактирую и отправлю издателю в Тулу. Он давно просит что-то новое, — расслабленно заявил Дигриаз. — Обязательно дочитай. Интересно, что ты скажешь, когда узнаешь про Луизу побольше.

В голосе послышался ехидный намёк.

— Интрига, — кивнул я и отложил папку. — Видимо, вдохновения ты здесь всё-таки набрался.

— Твоими стараниями, Миша.

— А под каким именем ты издаёшься, кстати?

— Геннадий Сапфир, — улыбнулся Билли и добавил:

— Разумеется, это псевдоним.

Я бросил мысленный запрос Черномору и тот огорошил меня информацией, что Геннадий Сапфир — довольно известный писатель и автор аж тридцати повестей. Когда он только успевает-то? На всякий случай, я попросил виртуального помощника пробить Билли по базам ещё раз, но результат был тот же, что и прежде. Билли Дигриаз, родился в Оклахоме, окончил Калифорнийский Искусствоведческий институт имени Джека Шапкоффа. Не был, не состоял, не привлекался.

Всё, разумеется, ложь.

— Ладно, Миша. Спасибо тебе. Мне стало легче. Не люблю показывать незаконченную работу, но ты мой герой. Твоё одобрение дороже всего.

Он хлопнул ладонью по столешнице и легко поднялся.

— Кстати, хотел тебе кое-что сказать об Аль Абасе. Осторожнее с этим, — сказал Билли и направился к выходу.

— Стоп, — бросил я ему в спину. — Что тебе известно?

«Американец» остановился в прихожей и принялся натягивать сапоги. Ничего, я не гордый. Когда Билли закончил, я стоял между ним и дверью. Дигриаз хитро и загадочно улыбался.

— Говори, что ты знаешь, — абсолютно серьёзно сказал я.

— Какой ты грозный, Миша, когда сердишься! Но, клянусь, я тебе не враг, — он поднял ладони, в жесте примирения. — Случайно обратил внимание, что у тебя тут почти поселилась Скоробогатова. Обедает графиня в трактире, и всё время с толстой книгой. А я люблю книги, сам понимаешь. Но эта, наверняка, очень скучная, потому что не про приключения. Зато с милыми закладками и пометками разноцветными маркерами. А ещё она оставляет её на столе, когда уходит.

Он широко-широко улыбался, наслаждаясь ситуацией.

— И знаешь, о чём книжка? О культе Аль Абаса. Странный выбор для обеденного чтения, да? Но у молодых и богатых вообще увлечения удивительные встречаются, не беда. Чего переживать! Однако на днях графиня поступила очень подозрительно, Миша. Бросила вкуснейший борщ, не доев и половины, схватила злосчастную книгу и изменившись лицом убежала. Куда? В твоё новое здание, которое выглядит как чирей в поле. Странное место для человека с таким вкусом, как у тебя. Значит, стоит там не просто так.

Я молча смотрел ему в глаза.

— Под Томашовкой очередная кладовка этих кротов, верно? — продолжил Дигриаз. — Поговори с девчонкой, Миша. Есть версия, что Аль Абас никуда не исчез. Если она копнёт слишком глубоко, то может отрыть нечто, способное погубить её. И всех вовлечённых, понимаешь? Не могу раскрыть тебе свои источники, прости, но поверь — я тебе не враг. Пусть я сейчас и в творческом отпуске, но связан некоторыми обязательствами. Надеюсь, это рано или поздно изменится.

Я посторонился, выпуская Дигриаза, и писатель протиснулся в дверь. Обернулся на пороге:

— Книгу, кстати, дочитай. В конце будет особенно интересно.

Он улыбнулся и легко сбежал по ступеням во двор. Его фигура добралась до калитки и растворилась в ночи. Я же вернулся к себе. Посмотрел на оставленную рукопись, но после двинулся в сторону кровати. Потом доберусь. Сейчас надо отдохнуть. Завтра большой день.

Утром я проснулся от звонка телефона. Вепрь.

— Слушаю, — максимально несонным голосом ответил я.

— Ваше благородие, ночью вернулась группа Глебова. Вы просили сообщить.