Тёмным Зодчим, который много лет назад закрыл проект «Люций». Пока всё складывается так, как я и опасался. Аль Абас раскусил загадку Люция. Где-то ждёт ещё один бессмертный. Или не один.

— Господин Баженов, — подошёл ко мне полковник. Он держался так, словно его насадили на кол. — Я приношу свои извинения за мою несдержанность и недостойное поведение. Понимаю, что одних слов может оказаться недостаточно, и потому буду смиренно ждать вас на рыбалке, если вам всё же потребуется рыба. Но, клянусь честью, я готов вырвать себе язык за слова, которые позволил в ваш адрес.

— Извинения приняты, господин Баранов, — ответил я. — Рыбачить не пойду. Хочу выспаться.

Он кивнул мне, отсалютовав, и вернулся к руководству своими людьми.

— Пожалуй, нам пора? — предположил Кадывкин. — Скоро здесь снова будет многолюдно.

Я согласился и опять посмотрел в сторону Изнанки. Сколько же тут тоннелей может быть понарыто…

«Метеор» подъехал к парковке неподалёку от дома, где обитала Панова. Первым на улицу вышел охранник и попытался открыть передо мной дверь, но я оказался быстрее. Однако Якимов не растерялся и успел поухаживать за Пановой. Оперуполномоченная Специальной Комиссии всю дорогу молчала, не решаясь даже глаз поднять. Кстати, насчёт Комиссии…

— Александра, как дела с расследованием в вашем подразделении? — спросил я, когда мы подошли к двери в её половину дома. — Продвигается?

— Ждёте, когда я уеду, да? — в лоб спросила рыженькая.

— Отнюдь, Александра. Вы очень мне помогаете. Позвольте поинтересоваться, чем я заслужил такую грубость?

Она вспыхнула, закусив губку:

— Простите, Михаил. Я не хотела…

Девушка торопливо рылась в карманах, нервничая всё больше. Наконец-то нашла связку, но почти сразу же выронила и застыла, словно блестящий ключ на колечке стал последней каплей.

Поднимать она его точно не собиралась, глядя куда-то сквозь крыльцо. Я присел, поднял ключ и сам вставил в замочную скважину.

— Расследование завершено, — тускло произнесла за моей спиной Панова. — Виновные понесли наказание. На скамью подсудимых отправлено почти двадцать членов комиссии. Ужасный скандал.

Я отворил дверь, пропуская оперуполномоченную. Девушка очнулась и зашла внутрь.

— Вас, разве, не призывают обратно на службу? — спросил я и помог снять ей плащ. Александра молчала, безропотно принимая ухаживания. Наконец-то она стянула с себя армейские ботинки, перепачканные в грязи.

— Я на службе, — глухо сказала Александра, с какой-то тоской.

В прихожую вышел Люций. Абсолютно голый и даже не пытающийся прикрыться.

— Финики? — поинтересовался наш бессмертный с надеждой. У него поменялись пристрастия?

— Прости, Люций. Не смогла найти, — вздохнула Панова. — Сейчас я тебя накормлю! Михаил, подождите пару минут, хорошо.

Голый вечный опустил плечи и поплёлся куда-то вглубь дома. Я проводил его задумчивым взглядом, а затем прошёл следом за Александрой на кухню. Девушка погрузилась в мир доброй хозяйки. Хлопнула дверь холодильника, звякнула поварёшка. Сначала о кастрюлю, потом о тарелку. Я прислонился к косяку, наблюдая за Пановой.

Та, внезапно, остановилась. Развернулась ко мне.

— Я не должна этого делать. Но я не могу, — с мукой произнесла она. — Не могу!

У меня не было иного выбора, кроме как вежливо ждать продолжения. Хотя нехорошее предчувствие усилилось.

— Я должна следить за вами, Михаил, — сказала Александра так, будто прыгнула в воду. — Каждый день мне необходимо отправлять отчёты в центральный аппарат по всем вашим передвижениям и событиям с вами связанными.

Я молчал, не поведя и бровью. Ну, пока ничего страшного. Даже от сердца отлегло.

— Простите. У меня не было выбора.

­— Черномор, что за дела? — мысленно обратился я к виртуальному помощнику, и тот моментально материализовался в помещении. Вытянулся по струнке, выставив перед собой седую бороду. — Почему ты не предупредил?

— Хозяин, простите, я не знал! Анализируя объём данных, доступных мне, могу констатировать: для меня совершенно не очевидна порицаемая деятельность госпожи Пановой, — отрапортовал Черномор с изумлённым видом. — Каждый вечер госпожа Панова ведёт свой текстовый дневник на сетевом портале «Милые дневнички», от лица Розовенькой Лошадки. Это личные переживания, мало связанные с реальной ситуацией, Хозяин. Мне не удалось провести чёткие параллели с угрозой нашей безопасности. Буду благодарен, если вы укажете мне конкретное место, чтобы в будущем я стал лучше.

У витязя внезапно появилась огромная сиреневая грустная улыбка, выглядящая как усы китайского дракона.

— Покажи мне этот дневник… — сказал я мысленно. Как же интересно Александра замаскировала свои отчёты, что запутала искусственный интеллект?

В поле зрения появилось контекстное окно, открылась страничка, обрамлённая сердечками и розовыми лентами. Действительно — дневник. Розовенькая Лошадка писала про возлюбленного, как тот встречается с друзьями или уходит по работе. Без адресов и имён, всё очень обтекаемо. История неразделённой любви, яркая и живая. Лошадка подозревала возлюбленного в отношениях с бывшей и искала любые зацепки его контактов с соперницей. Под бывшей, определённо, скрывалась Скверна. Интересно замаскировались в Комиссии. И на виду, и попробуй разбери о чём речь.

У дневника был один читатель, наверняка случайный человек, и семнадцать просмотров. Кто-то проглядывал эти розовые письмена. Кто-то добавлял в недоступное мне досье вычлененную информацию из розового блога. Князь Васнецов всё-таки не слишком доверился рекомендациями Александра Сергеевича Павлова, да?

Писала Панова максимально завуалированно, и в основном текст был посвящён размышлениям о жизни и судьбе. Возлюбленный, тем не менее, встречался в каждом блоге, но ничего сверхординарного про юношу не говорилось. Даже инцидент, отправивший на больничную койку моих товарищей, был замаскирован тем, что «сегодня он снова рисовал». В тексте нашлись сожаления, что новую работу «лошадка» ещё не видела.

Ой, судя по размеру той рыбины, мне очень нескоро получится её показать народу. Вообще, не представляю, как её сдвинуть с места. Разве что дирижабль запрячь. Кто мне даст его для таких целей?

— Если хотите, я могу переслать вам личные дневники всех женщин, находящихся в зоне действия Конструкта, где речь, чисто теоретически, может идти о вас, — сказал Черномор. — Добавить ли к этому списку мужчин, ведущих подобные блоги? Один из них использует тот же портал. Прозвище: Сексуальный Парень Тридцать Четыре.

— Мужчину давай, остальных не нужно. Спасибо, Черномор.

Потом почитаю. Уверен, что это второй агент Комиссии. Интересно, что он знает. Видимо, тот самый, что собирал про меня данные, когда началось расследование. Я за ним толком и не следил, так как опасности он не представлял, и на новые земли не лез.

— Скажите что-нибудь, Михаил, — напомнила о себе Александра. — Вы ненавидите меня?

— О чём вы, Саша! Я думал, что-то серьёзное, — не соврал я. — Разумеется Императорская Комиссия должна была мной заинтересоваться и, разумеется, вы идеальный кандидат. Про нашего друга вы доложили?

Люций встал рядом со мной. Слишком близко, но я не отодвинулся.

— Кушать хочу, — сказал он и хихикнул. Похлопал себя ладонью по дряблому животу.

— Конечно, нет. Я и про вас почти ничего не говорю, Михаил. Но здесь не только я за вами наблюдаю. Новому старшему комиссару нужна информация от разных источников, — Александра пристально смотрела на меня, не понимая, злюсь я или нет. Наконец, она встрепенулась, поставила тарелку с брюквенным супом в микроволновку.

— Про то, что мы нашли под Томашовкой, я не доложила, — не повернулась ко мне Панова. — Люций, сходи, посиди в комнате. Мне надо поговорить.

— Спасибо, — сказал я в спину девушке.

Голый вечный ушлёпал прочь.

— Вы же понимаете, чем я рискую? — спросила она. Камуфляжные штаны контрастировали с полоской светлой кожи, между ремнём и топом цвета хаки.