– Любви, говоришь? – процедила я. – А о последствиях ты не думаешь? В прошлый раз еле вывела заразу, а ты опять за своё.

– Так я ж… – он замялся, покраснел. – Оно само как-то…

Из-за печи донёсся саркастический смешок. Баламут, развалившись на лавке, лениво облизывал лапу.

– «Само», – передразнил он. – У тебя что, ноги в другую сторону поворачиваются, когда рядом баба проходит?

Микола аж рот открыл от такой наглости, но возразить не решился – кота он побаивался.

– Слушай сюда, – я шагнула ближе, понизив голос. – Если ещё раз придёшь с той же проблемой – больше не помогу. Понял?

– Да как же… – он вскинул глаза, полные искреннего отчаяния. – Ты ж одна тут лечишь!

– Вот именно. И мне надоело вытаскивать тебя из передряг, которые ты сам и создаёшь. Жена у тебя – золото, дети растут, а ты… – я махнула рукой. – Иди уже. И запомни: в следующий раз – сам разбирайся.

Микола понуро побрёл к двери, но на пороге обернулся:

– А… может хоть совет дашь? Как… ну… чтоб и любовь была, и без последствий?

Баламут фыркнул так громко, что с полки упала ложка.

– Совет? – я едва сдержала улыбку. – Вот тебе совет: вспомни, как выглядел твой первый поцелуй с женой. Вспомни, как она улыбалась, когда ты сделал ей предложение. И попробуй увидеть в ней ту самую девушку, которую полюбил. Не ищи любовь на стороне – она рядом.

Он замер, словно эти слова ударили его сильнее любого заклинания. Потом молча кивнул и вышел.

Я опустилась на стул, устало потерев переносицу.

– И зачем я это сказала? – пробормотала я. – Всё равно не поймёт.

– Поймёт, – неожиданно отозвался Баламут. – Или не поймёт. Но ты хотя бы попыталась.

Я подняла на него взгляд. Кот смотрел серьёзно, без привычной насмешки.

– Ты сегодня на удивление мудрый.

– Просто голодный, – он тут же вернулся в привычное состояние. – Когда обед?

Я рассмеялась, доставая из шкафа хлеб и сыр.

– Вот тебе и вся мудрость.

Деревенские порой вели себя непредсказуемо, но запросы у них простые и понятные – то зелье от хвори, то оберег на удачу, то совет по хозяйству. С городскими куда сложнее. Пару раз, ещё в ученические годы, бралась за их заказы – и каждый раз хотелось добавить в снадобья то слабительного, то снотворного, чтоб спесь сбить. Но нельзя: пойдут слухи, что ведьма плохая, и никто больше не придёт за помощью. В столице репутация значила слишком много.

Вечером небо разорвало молнией. Ливень стеной, завывания ветра, раскаты грома – настоящая симфония стихии. Я устроилась у окна с чашкой чая, наблюдая, как мир за стеклом превращается в хаотичный вихрь света и воды. В такие моменты чувствовала: всё это – моё, родное.

– Ужас, а не погода, – проворчал Баламут, развалившись на кровати. – И что тебе в этом нравится?

– Сама не знаю. Меня с детства манит буря. Все стихии мне близки по духу.

– Ну-ну… Если б ты ещё с ними обращаться умела.

Кот явно не забыл, как при нашем первом знакомстве я, перепуганная его прыжком с дерева, закружила его в небольшом вихре. Потом, конечно, извинилась и наградила миской самой густой и вкусной сметаны. Но, видимо, не помогло.

В свете молнии – силуэт за окном. Я прищурилась. Показалось? Кто в такую погоду высунется на улицу? Смертников среди моих знакомых не водилось…

Стук в дверь заставил вздрогнуть. Подхватив чугунную сковороду – на всякий случай, – я подошла к двери и распахнула её. Никого. Может показалось?

Опустила взгляд и сердце ёкнуло. На пороге лежал человек. Бездыханный? Нет – дышит. Еле-еле, но дышит.

– Давай его там оставим, – предложил Баламут, подходя ко мне. – До утра точно не доживёт.

Идея была здравая. Но…

Я посмотрела на бледное лицо, на дрожащие ресницы, на капли дождя, стекающие по волосам. Жалко.

– Поможешь втащить? – вздохнула я.

Кот фыркнул, но молча подставил плечо. Вместе мы перетащили незнакомца в дом.

– Какая-то ты неправильная ведьма, – пробормотал Баламут.

– Светлая, – улыбнулась я.

Он лишь покачал головой и скрылся в глубине дома, а я принялась за дело. Перевернув его на спину, осмотрела. Красив. Волевой подбородок, широкий лоб, каштановые волосы, влажные от дождя. Глаза закрыты – не понять, какого цвета. Фигура крепкая, плечи широкие.

«Осталось выяснить, по какой причине ты решил подохнуть у моего порога», – подумала я, осторожно ощупывая тело.

И нашла. Кровь на боку. Колотая рана. Много крови. Слишком много. Пришлось в срочном порядке раздевать его и останавливать кровотечение, иначе точно придется прятать труп. А это дело хлопотное.

К тому же, вдруг он решит отблагодарить меня за спасение и даст десяток золотых? Судя по одежде – не из крестьян. Но как он тут оказался? Дорога далеко… Только если порталом. Но куда тут перемещаться? К любовнице? Попыталась вспомнить, кто из деревенских девиц мог понравиться такому. На ум ничего не пришло. Хм… а если за ним гнались… Тогда дело плохо, ведь преследователи могли найти меня и тогда беды не избежать. Радует лишь то, что в такую погоду все следы сотрутся, а порталы перестанут срабатывать правильно.

Я стянула с незнакомца промокшую, пропитанную кровью одежду, стараясь не заострять внимание на его атлетическом телосложении – сейчас не до эстетики. Главное – остановить кровотечение.

– Ну что, приступим? – пробормотала я, раскладывая на столе инструменты и травы.

Баламут, до этого с любопытством обнюхивавший гостя, фыркнул:

– И зачем тебе это надо? Он даже спасибо может не скажет.

Я лишь отмахнулась и продолжила свое дело. Совесть не позволяла оставить все как есть. Пришлось достать все свои мази и настои, чтобы вытащить парнишку с того света. Половина ночи ушло на то, чтобы стабилизировать его состояние и переложить бедолагу на кровать. Весь резерв использовала на него. К тому же он занял единственную кровать и мне досталась лавка. Пусть она и была широкой, но не шибко удобной. Лечение настолько измотало меня, что вырубилась, стоило коснуться твердой поверхности.

Утром состояние больного оставалось все таким же болезненным. Пару раз поднималась температура, но мне удавалось ее сбить. Я никак не могла понять, что не так. На отравление проверила первым делом, но тут все было чисто. Плохой иммунитет? С виду вроде здоровый парень, явно занимается физическими упражнениями. Тогда что?

Немного подумав, я полезла в погреб – за настойкой полыни со зверобоем. Универсальное средство: и от лихорадки, и от слабости, и от дурного сглаза. Обтёрла незнакомца настойкой – везде, где смогла дотянуться. Кожа под пальцами была горячей, но не пылала: хороший знак.

– Хозяйка! – в дверях возник староста, запыхавшийся, с каплями дождя в седых бровях. – Маришка рожает!

Я уже натягивала плащ, когда он добавил, косясь на кровать:

– Ой, а это кто?

– Неважно, – рявкнула так, что староста втянул голову в плечи. – Давно началось?

– С ночи… Ждали, пока непогода спадёт, телегу запрягли…

– Сейчас соберусь.

Он кивнул и исчез, а я накинула на незнакомца тёплое одеяло, строго глянула на Баламута:

– Присмотри за ним. Если очнётся – не давай встать. И чтоб ни к чему не прикасался!

Кот фыркнул, улёгся у изголовья и заявил:

– За банку сметаны – хоть дракона сторожить буду.

– Две, – поправила я.

– Три, – не сдавался он.

– Одна и половинка! – отрезала я, хватая сумку.

Телега неслась по ухабам так, что я пару раз едва не вылетела в лужу. Староста молчал, только время от времени охал, когда колесо влетало в очередную яму.

«Серьёзно, – поняла я, вцепившись в борт. – Иначе не гнали бы сквозь ливень».

Дом Маришки встретил меня духотой, от которой сразу заслезились глаза. В горнице толпились родственницы, все в платках, с испуганными лицами. А сама роженица лежала на кровати, бледная, с испариной на лбу, и тяжело дышала.

– ВОН! – рявкнула я, распахивая окна. – Совсем с ума посходили? Ей воздух нужен, а вы решили баню устроить! Где болит?