– Всё хорошо, – тихо сказала я, накрывая её тёплой тканью. – Теперь отдыхайте. Через три дня я зайду проверить вас обоих.

Она попыталась что-то сказать, но я лишь мягко улыбнулась и покачала головой:

– Молчите. Слова сейчас лишние.

Выйдя на крыльцо, я глубоко вдохнула свежий воздух, пропитанный запахом дождя. Баламут тёрся о мои ноги.

– Ну что, герой, – вздохнула я, – пора разбираться с колодцами.

– А поесть? – недовольно пробурчал кот. – Я между прочим артефакт добывал, не спал, нервничал…

– После всего – накормлю как королеву, – пообещала я, доставая из сумки небольшой кристалл. – Пока держи.

Я протянула ему камень, и Баламут, мгновенно забыв о претензиях, схватил его зубами. Кристалл служил ему источником энергии – не то чтобы жизненно необходимой, но весьма приятной. Мы направились к первому колодцу. Дождь усиливался, капли стучали по крышам и земле, смывая пыль и тревоги. Но я чувствовала: это не обычный дождь. Вода была… настороженной. У колодца я остановилась, внимательно осматривая край. Следы магии были явными – едва заметные завихрения в воздухе, странный блеск на камнях.

– Вижу ещё один шар, – сообщил Баламут, указывая носом на выступ. – Точно такой же, как первый.

Я осторожно сняла артефакт. Руны на его поверхности пульсировали тусклым светом.

– Кто-то методично устанавливает их у каждого колодца, – пробормотала я. – Пытается нарушить баланс воды во всей округе.

– И что это даст? – спросил кот, настороженно принюхиваясь.

– Вода – основа жизни. Если её сила исказится, начнутся болезни, неурожаи, а потом и… – я не договорила, заметив движение в тени соседнего дома.

Там, притаившись за углом, стоял человек. Даже в полумраке я разглядела длинный плащ и капюшон, скрывающий лицо.

– Эй! – крикнула я, делая шаг вперёд. – Кто вы?!

Фигура метнулась прочь, растворилась в дожде.

– Чёрт! – я бросилась было следом, но Баламут преградил путь:

– Не гонись. Он знает эти улочки лучше.

Я остановилась, сжимая в руке артефакт.

– Нужно собрать все шары, – решительно сказала я. – Пока не поймём, кто и зачем это делает, нельзя оставлять их здесь.

– А потом? – поинтересовался кот, отряхиваясь от капель.

– Потом найдём того, кто за этим стоит. – Я подняла взгляд к небу, где тучи продолжали сгущаться. – И заставим ответить.

Баламут кивнул, и мы двинулись к следующему колодцу. Дождь стучал по земле, словно отбивал ритм нашего расследования. Где-то там, в глубине деревни, ждал новый артефакт – и новый след к разгадке.

Мы двигались от колодца к колодцу, и с каждым найденным артефактом моё беспокойство росло. Все шары были идентичны: стекло, пульсирующий вихрь внутри, руны неизвестного происхождения. Кто-то потрудился на славу – работа тонкая, продуманная.

У третьего колодца Баламут вдруг замер, принюхиваясь:

– Чувствуешь? Здесь пахнет… железом. И ещё чем-то горьким.

Я присела, внимательно осматривая землю. Среди мокрых листьев и грязи виднелись едва заметные следы – не человеческие. Слишком ровные, почти геометрические отпечатки, словно кто-то ходил в странной обуви с рифлёной подошвой.

– Это не деревенские, – пробормотала я, проводя пальцем по краю следа. – И не местные звери.

– Может странник? – предположил кот, обходя колодец по кругу. – Или…

– Или кто-то, кто не хочет, чтобы его узнали, – закончила я. – Но зачем оставлять следы? Либо он неосторожен, либо… намеренно их оставляет.

Баламут фыркнул:

– То есть играет с нами?

– Похоже на то.

Я подняла очередной шар. Руны на его поверхности вдруг вспыхнули ярче, и в тот же миг дождь усилился, превращаясь в настоящий ливень. Вода стекала по лицу, заливала глаза, но я успела заметить: в глубине вихря внутри шара мелькнуло что-то… знакомое.

– Подожди, – прошептала я, всматриваясь. – Это не просто узор. Это… письмо.

Прищурившись, я разглядела тонкие линии, складывающиеся в символы. Не руны, а древний алфавит, который я видела лишь однажды – в старом гримуаре, оставленном предыдущей ведьмой.

– Баламут, ты можешь прочесть? – я протянула шар коту.

Он наклонил голову, прищурился:

– Нет, но чувствую: это призыв. К чему-то большому. И недоброму.

Я сжала шар в ладони. Холод стекла пробирал до костей, но я не отпускала.

– Кто-то пытается пробудить что-то древнее, что-то, связанное с водой.

– И мы стоим у него на пути, – подытожил кот, оглядываясь. – Не люблю, когда на меня смотрят из темноты.

Я кивнула. Ощущение чужого взгляда не покидало меня с тех пор, как мы начали обход колодцев. Кто-то наблюдал. Ждал.

– Соберём все шары, – решила я. – Потом разберёмся с посланием. А пока…

Я достала из сумки небольшой кожаный мешочек, аккуратно уложила в него артефакт.

– Нужно предупредить старосту. Пусть соберёт людей и объяснит: воду из колодцев не брать, пока я не разберусь.

– А если он не послушает? – скептически приподнял бровь Баламут.

– Послушает. – Я выпрямилась, глядя на серое небо. – Потому что если не послушает, скоро в Выселках не останется ни одного колодца. И ни одной живой души.

Кот молча кивнул. Мы двинулись к четвёртому колодцу, а дождь всё стучал по земле, будто отсчитывая время до чего-то неизбежного.

Четвёртый колодец встретил нас тревожной тишиной. Дождь приглушил все звуки, но я явственно ощущала – здесь что-то изменилось. Вода в колодце не просто мутная: она словно кипела, хотя поверхность оставалась неподвижной.

– Не нравится мне это, – прошипел Баламут, прижимаясь к моей ноге. – Воздух… вязкий.

Я кивнула, не отрывая взгляда от тёмной глади. В груди нарастало знакомое пульсирующее ощущение – рука снова заныла, но теперь боль была иной: острой, пронизывающей, будто кто-то дёргал невидимые нити внутри меня.

– Кто-то активировал артефакт, – прошептала я. – Прямо сейчас.

Не раздумывая, я достала из мешочка первый захваченный шар. Руны на его поверхности вспыхнули в ответ на пульсацию в колодце. Я поднесла артефакт ближе, пытаясь уловить связь…

И вдруг увидела.

Перед глазами промелькнули образы: три оставшихся шара, установленные у колодцев, пульсируют синхронно, образуя невидимый треугольник. В центре этого треугольника – старый заброшенный колодец на окраине деревни, скрытый зарослями бузины. Там, в глубине, что-то просыпалось.

– Баламут, – голос дрогнул, – нам нужно к заброшенному колодцу. Сейчас.

– Ты уверена? – кот настороженно посмотрел на меня. – Это ловушка.

– Конечно ловушка. Но если мы не вмешаемся, проснётся то, что спит под землёй. И тогда…

Я не договорила. Вдалеке раздался глухой удар, словно кто-то ударил в гигантский колокол. Вода в колодце перед нами вздыбилась, образуя короткий водяной столб, тут же рассыпавшийся брызгами.

– Время кончается, – я рванула в сторону окраины, Баламут неслышно скользил рядом.

Дождь превратился в стену воды. Ноги скользили по размокшей земле, но я бежала, сжимая в руке артефакт. В голове стучала одна мысль: успеть.

Заросли бузины встретили нас шёпотом листьев. Среди густых ветвей темнел проём заброшенного колодца. Его каменное кольцо покрывали мхи и странные отметины – не руны, а следы когтей, впечатавшиеся в камень.

– Оно уже здесь, – прошептал Баламут, шерсть на его спине встала дыбом.

Из глубины колодца доносился низкий гул, будто кто-то напевал бесконечную песню на незнакомом языке. Воздух дрожал, а капли дождя, касаясь края колодца, испарялись с тихим шипением.

Я медленно подошла ближе и подняла артефакт. Руны на его поверхности засияли ярче, отвечая на зов из глубины.

– Кто ты? – выкрикнула я в тёмную бездну. – Зачем ты здесь?

Гул стих. На мгновение всё замерло – даже дождь, казалось, приостановил свой бег.

А потом из колодца поднялся голос:

– Я – тот, кого вы забыли. Я – вода, что течёт под землёй. Я – гнев, что копился веками.