— Да, есть такое, — сказала сестренка, в задумчивости оттопыривая губу, почёсывая древком копья свою обнаженную спину, — Никогда не видела, чтобы боссы подземелий создавали пыточные в своих комнатах.

— Будто ты много боссов видела… что умели в пытки.

— Брат!

— Ладно, ладно! Не кипятись! А то кипятильник вставлю…

— БРАААТ!

— Шутка. Это была шутка…

— Но почему мне тогда страшно, а?

— Эээ… ты вообще, о чем⁈

— Проехали… — буркнула сестра, и убрала копьё внутрь себя, впихивая его внутрь своей спины, куда оружие. Втянулось как макаронина в любителя лапши.

Осмотрела пустую комнату вокруг нас, вздохнула, осознавая, что тут и взять то нечего! Материи плотной толком нет, маны концентрированной тоже как-то не особо, всё, что могли мы от сюда забрать мы уже забрали, поглотив высвободившеюся энергию, а остальное… разве что подтереться.

— Тут правда уже прошла тысяча лет? — посмотрела она на стену, исписанную черточками, несмотря на то, что комната эта была создана боссом лишь десяток минут назад, когда он призывал сюда все своих слуг.

Видимо, эти черточки… слишком глубоко впились ему в память, в личность, в то, что у него там было. И он, воспроизводил эту писанину каждый раз, создавая этот зал, чисто неосознанно. Слишком долго смотрел на них, слишком важны они ему, слишком… много об этом думал.

— Да кто его знает. — вздохнул я, тоже взглянув на исписанную до самого потолка стену, где этих черточек несколько десятков тысяч штук! — Но вполне возможно.

— Но в реальности же прошло всего несколько часов! — возразила мне сестренка.

— А для нас уж десять лет! — возразил ей я. — Или ты забыла, сколько мы уже шастаем по этим дебрям, блуждая тут, сами как неприкаянные?

— Нет, — сморщилась сестрица, словно бы обнаружила в банке с консервированным бататом, миниатюрного босса подземелья, в виде длинного глиста, — Я скорее уже забыла, что там было в этом материальном мире, до того, как мы сюда ушли, — подвигала она кистью моей руки, находящейся у неё вместо своей, — Не напомнишь, а? Что-то там с проломом, и… монстры в городе кажется, да?

— Ага, там как бы бой сейчас идет… наверное.

— И нас опять хотят в чем-то обвинить…

— Эй!

— Не хочу возвращаться.

— Что⁈ — ошалел я от такого заявления, пуча глаза.

— Раньше, — подняла она на меня свои глаза, говоря спокойно, и словно бы рассуждая в слух, — я боялась и мне было страшно тут находится. В этом… жутком измерении! Потом — привыкла. Потом хотела домой. Потом… А теперь… теперь мне страшно возвращаться туда. — указала она пальчиков вверх, — Там все время кто-то хочет нас убить.

— Будто тут не хочет, — скривился я от такого заявления.

— Здесь враги предсказуемые, простые и понятные. Их не жалко. Просто приходишь, убивает, и они тебе даже благодарны, — посмотрела она на тело существа-муравья под собой, по-прежнему стоя прямо на нем, проведя ножкой по его панцирю, даже с какой-то нежностью, словно бы отдавая дань уважения погибшему в бою знакомому бойцу, — Все легко и без каких-то проблем! И даже… когда что-то непонятное, это всё равно… угрозу всё равно можно оценить! И положенное действия все равно очевидно.

— Бежать? — усмехнулся я на это, вспоминая пару моментов нашей жизни в Хаосе, пару осколков, где было… весело.

— Бежать, бить, искажать пространство, — замотала она в воздухе ручкой, задумчиво глядя куда-то вдаль, — Мне конечно далеко до тебя, но кое-чему, и я уже научилась!

— Например, камни вместо себя подсовывать? — усмехнулся я, намекая на недавний «бой».

— Ага, — расплылась в улыбке сестренка, глядя на меня сверху вниз, хотя с нашим объёмным зрением, да в Хаосе, верх, низ, это вот все, какие-то сильно условные понятия.

— Тут можно не сдерживаться, — вздохнула она, вновь начав смотреть куда-то вдаль глазами человеческими, хоть и иным зрением, продолжала по-прежнему видеть меня и контролировать ситуацию вокруг, — Тут нечему вредить, все уже разрушено, нет никого в друзьях, лишь те, для кого смерть лучший исход. Тут нет случайных невиновных! Тут… все просто! А там… там неясно, кто друг, а кто нет. От кого ждать нападения, а кого… да и убивать людей порой бывает… жалко. Они… забавные.

— Да уж. — задумался я почесывая репку. — А ты не хочешь… поспать там, например?

— Зачем? — усмехнулась она, продолжая смотреть в даль, стоя на жуке, — Ты можешь ускорить тут время настолько, насколько пожелаешь. Мы сможем прожить тут тысячу лет, без сна и отдыха, за час там, а устанем только лишь как будто час бодрствовали. Твоя привязка наших тел к тому временному потоку отлично работает!

— Но из-за неё мы не растём,

— Плевать!

— Раны не заживают, — убирал я шлем с лица в тайник, и коснулся порезов на щеке, что все так же временами кровоточат, если напрячь мышцы.

— Да, это плохо, но можно поймать какого целителя и…

— Хех.

— Что?

— Для того, чтобы поймать целителя, надо оказаться с ним в одном временном потоке! Никаких тысяч лет у нас не будет. — ответил я ей со своей улыбкой от уха до уха из-за резанных щек, задействовав мышцы лишь чуть-чуть.

И немного кровоточа щеками… нда!

— Ну… — задумалась сестренка, пытаясь найти, что на это ответить,

— К тому же, из-за нашей привязки к материальному миру, мы не можем прожить тут тысячелетие! Есть ограничения, несмотря ни на что. Несмотря на воздух, еду прочее. Понимаешь ведь?

— Да, понимаю. — проговорила она грустно, — И даже эти десять лет дались довольно высокой ценой, но…

— А еще у нас кончилась вся запасенная жратва.

Сестренка, сообразила суть сказанного не сразу. Однако, осознав, то, о чем это я сейчас сказал, метнулась тут же проводить быструю ревизию провианта, физически не сходя с места, стоя все так же на пустой оболочке от босса, удерживаемого мной в фиксированном виде подземелья.

Просто просмотрела удаленно полки тайника, убеждаясь в том, что нет там больше ни центнеров сухого молока, сделанного когда-то из молока простого, ни килограммов разной крупы, собранных по полочкам опустевших домов, ни тонн всяких консервов, упертых из найденных еще целых осколков, где еще было чем поживится.

И не осталось даже воды в стальном баке под давлением! Тоже добытой из осколков, чистой, нормальной, и хранимой нами для питья, и для банных процедур, чтобы… хоть иногда мыться! Даже будучи тут, в осколках Хаоса, не вонять и не быть залитыми кровь с ног до головы перманентно. Правда мытье это было… малость специфичным, ну да не суть.

Нету ничего! Совсем! Пустота и даже ветра не гуляет! Прожрали, пропили и проссали мы все! Одни камешки остались! Не особо нужные, в плане еды, даже если золотые.

— Брат! — приняла сестра возмущенную позу, — Нам срочно нужно выбираться от сюда! У нас совсем нечего есть! — выпучила бедняжка свои глазики.

— Хех! — вновь усмехнулся я, от такой её быстрой переобувки, вспоминая то, на какую широкую ногу она жила пять из этих десяти годков, ни в чем себе не отказывая и даже порой кочевряжусь с едой, выбирая только самые вкусные кусочки, выбрасывая прочие.

— Брат! — продолжила она возмущаться, требуя немедленно свалить от сюда, и пойти покушать где-нибудь в нормальном месте, где подают на завтрак что-то кроме консервов.

Кажется, она вспомнила ради чего можно и нужно жить в материальном мире! Ради вкусной еды! А еще, как бы, в нормальном мире можно мыться! По нормальному! А не льдом натираясь! И вообще ощущать течение жизни полноценнее, чем тут, в Хаосе, пребывая постоянно в полу подвешенном состоянии меж пропастью и нормальным миром.

— Брат! Ведь не осталось тут ни единого нормального осколка! — нашла она подходящий аргумент для сваливания из этого места. — Все либо уже распались, либо прибраны нами! Ну, либо… зачищены, — шаркнула она ножкой. — нами. Даже думать не хочу о том, сколько миллионов обращённых в монстров людей мы убили за это время.

— И не думай, далеко не все из монстров были хоть когда-то людьми, — покивал я головой, — За прошедшие годы тут, даже дождевые червяки могли обратится в монстров с руками и ногами. Как не глянь, а в Хаосе время течет как попало, и не будь у нас ориентира в виде дома…