— Теперь ты понимаешь, почему нужны тренировки? — почти прокричал Павел, перекрывая своим голосом плачь и всхлипывания, и с трудом сдерживая лезущие наружу обидные слова «Дрянная глупая девчонка! Тебя уделала человек без магии! Как картонку! Как обычную школьницу уложил! И без шансов ведь даже! Даже будь у тебя твои сферы — он бы оказался внутри купола после захвата, а не снаружи. И ты бы не смогла его остановить до, даже не заметив броска. Ты проиграла. Простому человеку».

Мирана перестала выть, и тяжело задышала. Посмотрела на Павла, и захотела вновь кинутся ему на шею, но наткнулась на суровый и неодобрительный взгляд — продолжила лежать как лежала, смотря на него ошарашенными глазами. Понимая — он недоволен! И как бы есть за что…

Но почему⁈ Почему… Павел… — слезы вновь потекли из её глаз, а мужчина, поднялся и отошел в сторону, открывая Сфере обзор на того типа в шлеме, что сейчас тягал штангу в дальней стороне зала, что не была повреждена прошедшей дракой Торнадо и Голиафа.

— А теперь к вопросу, для чего магу, силовые тренировки. — сказал Иф, стоя сбоку от неё, — Торнадо к твоим услугам, — и стоящий боком к девчонке голый мужчина, сбросив штангу на пол, развернулся к неё «лицом» демонстрируя шикарную грудь с витыми мышцами, и кубики пресса живота.

Да, потные, немного пыльные, с кучей разнообразных шрамов тут и там! Видимых, не очень… и словно бы его кто-то хорошо пытал, но… это все пряталось под его обычными доспехами⁈ — вдруг осознала простую истину девушка-пятерка, смотря на накаченного мужчину снизу-вверх, лежа на полу.

Торнадо в её глазах, да и в глазах большинства, всегда выглядел каким-то задротиком! Худым, нескладным, в своём вечном шлеме с глухим забралом, мантией прикрывающей спину, и доспехе, собранным из разных кусков металла. Почти бомж! Так его видела Мирана! А тут… качок? Нет, скорее просто очень хорошо сложенный и физически развитый человек!

Сколько ему лет? — вдруг задумалась девушка, — Самый старший — Каменная Скала. Был. Ему было больше ста пятидесяти… или сто тридцать? Потом, с двойным отставанием — Зачарователь. Ему вроде семидесяти пять, или что-то около того. За ним Торнадо… сколько ему? Шестьдесят? Семьдесят? Она знает только, что он старше Тигра, но даже не знает насколько! А Тигру точно больше пятидесяти!

Так получается… — поняла она и сглотнула, вновь внимательно осмотрев тело спокойно стоящего человека. — а ей говорили о возрастных изменениях, и… — она вновь взглянула, вспоминая все то, что видела, слышала и знает.

Всех тех охотниц, что в пятьдесят выглядят на пятьдесят. Все те процедуры, что проводят все те, кто хотят выглядеть хотя бы на тридцать-сорок. Все то, что она… так или иначе ощутила на себе! А он… может тоже процедуры? Инъекции и…

Она мотнула головой, и поднялась, сев на колени, и взглянула на стоящего рядом с ней Павла. Ему девяносто лёт! Старый при старый дед! Он старше её родителей раза в два! Он… должен быть старой разваленной. Беззубым, шваркающим дедом! Без мозгов, без… всего вот этого вот! Он… скорее всего должен был бы быть мертвым с такой жизнью и в таком возрасте! А он стоит тут, хмуря брови на своем не особо то и старом лице. Ему… лет пятьдесят на вид! Не больше.

Она вновь взглотнула, и подняла на него взгляд, сжимая кулачки.

— Я буду бегать. — сказала она твердо решая.

Однако хотела тут же добавить — но с завтрашнего дня! Сегодня я уже стала! И спина болит! И нога! Но Павел не дал ей этого сделать и отбрехаться от забега.

— Тогда поднимайся и побежали! — рявкнул он, как приказ, и у неё на голове зашевелились волосы, а сам Павел, начал пританцовывать на месте, — Я тоже, разомнусь с тобой, по такому случаю.

И девушка поняла, что от пробежке ей уже никак не отбрехатся. И бежать придется по нормальному. А не так, чтобы просто отходить положенные круги. Павел, будет бежать следом, нависая и подгоняя. А если не позади, а спереди… будет еще хуже! Ведь придется постоянно догонять, не позволяя себе отдыхать. А председатель… может и забыть о медленном хвостике! Он ведь и ходит то, довольно быстро, что девушке что бы догнать, приходится фактически бежать.

Она… будет бегать. Хотя бы ради шанса не стать старой бабкой к пятидесяти.

Поскольку сестренка все никак не хотела пробуждаться, мне ничего не оставалось, кроме как опять тащится в Ван, в надежде, что люди Павла смогут это как-то поправить. Ведь сколько бы я не думал за вопрос, а выходило то, что как все поправить я не знаю, но возможно, люди Павла знают! И с той дрянью, которой в на стреляли, уже где-то сталкивались и имели дело. И хотя бы догадываются, как бороться с последствиями.

Опять тащится по этой железной дороге, скрывая себя и вообще, шугаясь от каждого шороха! Опять… эх! Жизнь моя! Хорошая… надо бы уже поскорее озаботится вратами на той стороне! Стабильными, постоянными, чтобы свободно шататся туда-сюда, а не вот так вот, не пойми как, в одну сторону.

Но сейчас уж не до удобства! Вариантов нет! Хотя… все же один вариант, как с гарантией оживить спящею сестренку у меня есть — вырастить ей новое тело! Вот только легко сказать, а сделать… я не умею! Не считая того, что это процесс не быстрый, и за годы во тьме… что там от неё вообще останется?

Да, она магическая кукла, и я могу многое с ней сотворить, но — она все же личность! Я её столько лет старательно взращивал! Сестрица для меня… блин, да я пол мира уничтожу ради неё! Да я…

— Братец? — проснулась сестренка, а я, в это время сидел в тайнике.

И бросив все, чем я там занимался — созданием оружия, и зачарованием брони — ломанулся к ней, в комнату, в материальный мир. И уже вылетая в реальность, словно пробка бутылки, пробкой из измерения, понял, что там, в тайнике, получился хороший такой взрыв, и без того потрепанное измерение стало… еще потрёпаннее! Но — плевать!

— Привет, сестричка. — выскочил я из стены прямо к ней на кровать, — Как ты?

— Голова болит, — сморщила она свой милый носик, — и тошнит, — зачем-то показала язык одеялу, будто он доктор, — и все тело ломит….

— Тебя отравили. — покивал я головой.

— И мысли путаются, — продолжила она жаловаться. — и магия… откликается так плохо. И как… сквозь такую вату. Братик! Обними меня! — распахнула она объятья, и мне ничего не оставалась, как кинутся ей навстречу и обнять.

— Братик… — сказала она через минуту обнимашек, — ты воняешь. — и сморщила нос, но обнимать не перестала.

— Знаю. — усмехнулся я, тоже продолжая к ней прижиматься.

— Братец… почему от тебя пахнет гоблинами?

— Я их убивал!

— Это то ясно, — усмехнулась она и поморщилась от боли, — но где?

— На том железнодорожном вокзале.

— Там еще и гоблины были… — вздохнула она, явно представляя себе, что посреди битвы с кучей охотников, вдруг вылезли зеленые коротышки и начали… делать что-то! Ни я, ни она, как понимаю, так и нес могли себе толком представить, что именно там начали делать эти зеленые.

— Братик… — проговорила сестричка спустя пять минут обнимашек, — тебе бы помыться, — и все же отстранилась от меня. продолжая морщить нос, — реально воняешь.

— Воды нет. — улыбнулся в ответ я.

Мои ребятки, во главе с весьма покладистым и исполнительным Йорком, еще занимаются вопросом, и не разобрались в системе водоснабжения дома, чтобы подать водичку хотя бы в часть квартир. Разберутся! Со временем. Со светом ведь разобрались? И с поставками провизии в первую очередь для самих себя, ну и для тех людей, что оказались в весьма щекотливой ситуации в этом доме, подрабатывая курьерами, и используя их как щит и дегустаторов возможных ядов. И тут сдюжат!

— Блин. — отвернулась сестра, будто я сунул ей под нос что-то тухлое, или же часть тела гоблина.

И вот можно уже не ехать в этот дурацкий Ван! Зачем? Будем сидеть тут, зализывать раны, ремонтировать снаряжение. И… и все же придётся ехать.

Во-первых — эта Мирана, которой «нужно вернуть силы». Силы ей конечно вернем не мы, но нужно проконтролировать процесс! А то эта бедовая… набедит! И нужно вбить ей разум в голову раньше, чем она снова обретет власть над своей силой.