Для меня подобное занятие несложное, а вот сестре пришлось тренироваться, от чего она постоянно выглядела так, словно бы… была под кайфом. Глаза навыкате, и смотрят куда-то в верх, ротик приоткрыт, язык высунут, ручки словно бы что-то невидимое держат, и подрагивают… и так несколько часов кряду!

Соседи конечно косились, особенно наш провожатый, что царствовал один на двух креслах впереди и постоянно оглядывался, проверить, все ли нормально. Кто-то шептался, кто-то что-то обсуждал… потом одна парочка достала из чемодана ноутбук, и… начала смотреть ролики про нас! Про меня и сестренку! Стало резко не до чтения.

Ролики, показывали какую-то муть, вещали какой-то бред, расписывали в красках и лицах какие мы злыдни, и как надо нас срочно арестовать, надеть намордник и посадить на цепь, чтобы мы кого-нибудь не покусали. Внимание пассажиров к нашим персонам стало физически ощутимо!

— Это правда? — не выдержал сосед сзади, а провожатый спереди занял позицию низкого старта, чтобы не допустить кровопролития и проблем.

— Что мы убиваем людей? — поинтересовался я, говоря громко, на весь вагон, при этом даже не оборачиваясь.

Ролик о нашей кровавой расправы над каким-то несчастным, что вот сам видел, как над ним расправлялись, был поставлен на паузу и весь вагон обратился в слух, сотворив тишину, словно бы и не было тут десятка людей и десятка шепотков и шушуканья еще пару мгновений назад.

— Нельзя убивать людей! — в этой тишине, ничуть не тише. чем я, прозвенел колокольчик голоска сестренки.

Шепотки возобновились, нам не поверили, но на то расчета и не стояло.

— Если они сами на нас не нападают! — продолжила сестрица тем же голосом, словно бы и не было паузы, и не было шепотков, и вагон вновь притих, обдуманное услышаное.

— Верно сестренка. — покивал я, обращаясь к ней, словно бы говоря только для неё, а не для слушателей. — Когда тебе в дом вваливается толпа людей с автоматами, или притаскивает деда, родного деда! начиненного алхимической взрывчаткой… тут уже приходится защищаться, как только можно.

— И убивать людей? — словно бы переспросила сестренка.

— А разве они люди?

— Верно! — согласилась она. — Те жирные свиньи, что питались погрести меня под телами своих подчиненных людьми точно небыли! Ах, — вздохнула она тяжело, — Жаль я похоже их там не всех перебила! И они теперь вот мутят воду, обвиняя нас, — выделила она это слово, — в своих преступлениях.

Тишина, после нашего монолога на двоих, продолжила висеть еще какое-то время, пока откуда-то с первых рядов, где сидела та пара с ноутбуком, не разнесся оглушительный крик.

— БЛИИИН!

А потом на весь вагон стали слышны звуки автоматных очередей, передаваемые через динамики устройства, и приглушенные крики, что все же проскакивали в паузы меж стрельбы:

— Живее убейте! Убейте её! Сраные членоносцы! Вам выдали пули из лучшего металла! Что ж вы по пасть по ней… — и тут крик захлебывается, а пальба продолжается еще какое-то время, пока не стихает, погружая вагон в тишину.

А потом слышится голос сестры. Такой тихий, далекий, едва-едва различимый на этой записи:

— Что, больше никто не желает меня убить?

Вновь крик, призывающий убить засранку, вновь пальба. Но какая-то вялая, и быстро утихающая, и снова тишина.

— Больше нет желающих? Ну тогда я пойду — говорит сестра, и вагон вновь погружается в тишину.

Запись, судя по всему на этом моменте обрывается, и через некоторое время, хозяин устройства вновь включает её сначала. Вновь слышится все тоже самое, а вагон, словно бы оживает, и люди, несмотря на солидность и свое немалое положение в обществе, устремляются туда, к ноутбуку, посмотреть, что там происходит своими глазами.

Туда же устремляется и наш сосед с сиденья позади, и сидящая рядом с ним женщина, то ли жена, то ли дочь, то ли просто левая тетка, у которой просто билет был на кресло напротив, и никакого отношения не имеющая к этому человеку. И даже наш провожатый идет вперед посмотреть, и запись мотается по кругу раза три, пока люди, в каком-то хмуром молчании, не начинают расходится обратно по своим местам.

Кто-то, тихо выматерился, другой — припомнил родичей, третий просто протянул задумчивое «ндааа», остальные соблюдали тишину, думая о чем-то своем, с плохо читаемыми лицами. Одним из последних к нам подошел тот мужик, что спрашивал о том, правда ли это все. Подошел, и извинился с положенным по этикету и всем правилам поклоном «глубокого раскаянья».

— Я повел себя недостойно, простите. — сказал он, повторно поклонившись, и сел обратно на своё место, приняв хмурый вид лица.

Наш провожатый тоже вернулся на место, и был каким-то… подавленным и хмурым, отчего-то перестав дёргаться и проверять наше существование каждые пол минуты. Ну а я же, пошел в перед, немного напугал собой ту парочку с ноутбуком. Посмотрел на ролик, что в паузе, в моменте, где сестра словно бы парит в воздухе, и ловит в лицо размазанный от скорости снаряд какого-то довольно крупного калибра. Одежды на ней к этому моменту уже нет, она гола как скала, но ей, судя по всему, плевать, да и уродливая маска из наконечников прикрывает лицо, что только клоки волос торчат наружу местами.

Судя по виду, запись делалась не полицией, а откуда-то со стороны, с приближением оптикой и последующей обработкой кадра на улучшение картинки. Но при этом картинка всё равно, мыльная, нечеткая и зернистая, что свидетельствует о не самой лучшей техники и не самом близком расстоянии.

И я как-то сомневаюсь, что с такой дистанции может быть слышен звук! Он скорее всего наложен, взят откуда-то еще, или и вовсе — голый монтаж и подделка, ведь голос сестренки на записи отличается довольно сильно от её настоящего, хоть это и можно списать на качество записи.

А еще, судя по углу наклона камеры, снималось откуда-то с высоты этажа третьего-четвертого, и я даже примерно представляют откуда — соседняя башня! Примерно оттуда может быть такой вид, и… раз это понял я, поймут и другие. И мне уже жаль этого человека, что выложил эту запись в общею сеть. Его найдут, и…

— А что-нибудь с участием людей в рогатых масках есть? — поинтересовался я у парочки с компьютером, прекратив пялится на картинку на экране, — Яуза к нам тоже заглядывала с не самыми добрыми намереньями.

Начались поиски нужного, выдавая зачастую кучу всякого бреда. Постановы, монтажа… порой умелого, что и не отличишь! Но зачастую — бреда лютого, уровня детсада, группа «тормазок». Причем, что интересно, качественное видео, качественный монтаж и умелая жонглирование оригинальными кадрами, появилось в сети совсем не дано! Минимум работы компа и склеек, но подано все столь грамотно и умело, что у смотрящего создается одно единственное восприятие показанного — эти дети безжалостные маньяки-убийцы!

А вот старые видео наоборот, хоть порой и тыкали картинки расчлененкой, были… до смеха ужасного качества! Вплоть до вываливающейся из накладной кожи живота пачек сосисок и колбаски, и какого-то мелкого шкета с игрушечным копьем, изображающем меня, режущим накладной живот бедному-нечастному, или неумело пихающему копье человеку куда-то подмышку.

На таких видео я еле сдерживался от ржача в голосину! Давя лыбу, и украдкой утирая слезки умиления столь «умелыми» поделками, ведь они — реально забавные! Но судя по лицам вновь собравшегося вокруг нас людей вагона, некоторые верили и этому.

И на большинство видео и моментов из них, я говорил тупо «лож, лож, и лож», никак больше не комментируя, даже когда не мог сдержать рвущийся наружу смешок от «качественной» подставы. На те редкие вставки, где была правда, соответственно говорил, что это правда, даже если это была не самая приятная правда с расчлененкой, на которой не поржёшь.

Наконец, перебрав кучу материала, мы добрались до нарезки из отдельных фотокадров, и коротких кусочков видео. И на одном из таких «видео», человек за кадром, убедительным до ужаса голосом, убеждал, какие мы маньяки, сколь много вреда можем причинить, ну и так далее, в стиле «Они бешенные собаки! Их нужно усыпить!»