Да и кому могли перейти дорогу пятерки? Они же… почти божества! Они же…

Мысли о том, что столь могущественные охотники недосягаемы для простых смертных, прервал звук открывающейся двери. Молчаливый конвоир, что тоже был охотником где-то с двумя звездами как и она, и что и был причиной её отбитых почек, отстегнул её наручники от стены, и можно сказать волоком, потащил девушку на выход из камеры.

Он всегда был груб, жесток, и никогда не смотрел на неё как на женщину, не видел в ней сексуального интереса, даже когда она представала пред ним в полностью обнаженном виде, и в то время, когда у неё еще было на что смотреть, и это все, и красота и грация, и прочее, не скрылось за синяками и обоями.

Даже когда она отчаянно пыталась соблазнить этого увальня, изгибаясь пред ним и так и эдак, крутясь, вертясь, выгибаясь, воркуя… в нем, ничего не шевелилось, и он, словно бы смотрел сквозь неё, и на попытки соблазнения, если и была хоть какая-то реакция, то лишь привычное действие этого молчуна, на непослушание пленницы — грубость, граничащая с побоями.

Конвоир никогда не видел в ней ни женщины, ни самки! Совсем! И вообще, по действиям и пустому взгляду, смотрящему на людей словно бы сквозь них, напоминает что-то неживое, некую машину без чувств и эмоций. Живую машину, что только и может выполнять приказы. Бездумно, бессмысленно… сказано — бей! Ударе без колебаний. Скажут убей… Бина старалась об этом не думать.

Комната для допросов, где её наручники из магического металла приковывают к столу из такого же сплава. В случае с ней, эти меры бессмысленны — она слабачка! Хоть и имеет две звезды в ранге. Ей бы хватила и простой усиленной стали, чтобы она даже не стала и пытаться — ей стальные усиленные браслету точно не порвать.

Когда-то, она достала для игрищ обычные полицейские, и… и её кинул тот, кто должен был её связанную трахать. Просто приковал к кровати, и свалил в закат, бросив напоследок обиженным тоном слово «Извращенка!».

Тогда, пусть и с большим трудом и содранной кожей, она смогла выбраться, и натравить на того слабака другого придурка, но женского пола, что увела у неё другого козла, расстроив наклевывающеюся партию, чтобы им всем было пусто! Но с усиленной сталью такое бы уже не проканало. Что уж там говорить об магическом металле?

Конвоир, закончив приковывать её ноги к стулу, чтобы уж точно никак и никуда не рыпнулась, все так же не проронив и слова, ушел, оставив её в камере одну. Очередной прессинг, с давлением на нервы. Ничего нового, но и он воспринимается Биной как отдых — тут тепло! Сухо! И хоть и пахнет разным, ведь на допросе всякое случается, но куда комфортнее, чем в той сырой каморке, куда её поместили откисать! Так что тут, сидя и прикованной к столу и застолом, даже можно поспать! Жаль, что прессинг ожиданием обычно не длится долго.

Не продлился долго он и в этот раз — дверь открылась и внутрь вошел… некто новенький. Не привычны следователь, и не очередной палач-пытатель. А кто-то иной, но от кого тоже нестерпимо пахло кровью, в том числе и совсем свежей. Словно бы он там, за дверью, уже кого-то убил, и сейчас вот небрежно вытирает руки платочком. Но он все же чем-то отличался от прочих людей, входящих сюда для допроса до него! Чем-то… интуитивно, на глубинном уровне… был другим! Отличным от тех!

Его взгляд, который он даже и не поднимает на неё, а словно бы осматривает всю комнату разом. Его движения, словно бы он матерый убийца, готовый убивать здесь и сейчас, любого, кто посчитает врагом, но при этом и сам готовый как умереть, так и отступить. Никакого холодного призрения как к мусору и ничтожеству! Никакой расслабленности и действию «Да покую, эта шалава еще живая⁈». Чистая расчётливость, прагматизм, и движения человека, что… на вражеской территории⁈ А еще… он действительно утирает платочком свежею кровь с пальцев своей правой руки!!!

Глаза Бингы расширились, глядя на это действие, а человек, закончив протирать руку от красной субстанции, убрал платочек куда-то во внутренний карман, и, окинув комнату внимательным взглядом, уже не скрывая этого действия. И словно бы найдя, что искал, сам себе кивнул, но не Бине за столом.

Сам себе кивнул, и почти не глядя ни на девушку, ни на стул для следователя, проследовал к нему, продолжая смотреть словно бы куда-то в пустоту. Сел напротив Бины, пододвинулся ближе, положил руки на стол локтями, наконец обратив внимание на побитую девушку. внимательно глядя ей в глаза парой льдинок вместо своих зрачков. И начал задавать такие знакомые, но в тоже время и такие другие вопросы:

— Скажите. Бина… что вас связывает с близнецами охотниками из Сиэля? Ну теми, что дети с копьями.

Бина вздрогнула, понимая, что придется вновь все рассказать, с подробностями и деталями. А еще она поняла, что скорее всего, после этой беседы, из этой комнаты живой уже не выйдет. Что это… её последний допрос! Но терпеть пытки и побои вновь… она всё равно уже не в состоянии.

— Все началось с…-начала она свой рассказ, излагая все, без утайки, не скрывая даже тех мелочей, за которые ей было бы стыдно.

Ей уже нечего терять. Мертвым не свойственен стыд.

— Господин Павел, она опять капризничает! — побеспокоил Павла один из его подчинённых, не поясняя ни кто это там капризничает, ни почему, но председатель все и так понял без лишних слов и протяжно вздохнул.

Вот же… дали дитю разума! Да не дали разумения. А точнее — девка взрослая, а мозгов… как у пятилетки! — и тут Павел поймал себя на масле, насколько противоположными могут быть люди! Одни, в семь вести себя как умудрённые годами взрослые, что лишь по собственной прихоти и для развлечения, иногда дурачатся и ведут себя как дети. Другая же… другой дылде уж тридцать будет через полгода! У некоторых дам к этому моменту уже свои дети в школу идут! А она сама… ведет себя даже не как семилетка, а как пятилетка! Это её «Не хочу, не буду!» уж больно похоже на поведение столь юных малышей.

Пришлось Павлу отвлечься от своих дел, и идти в комнату Леди Сферы. В номер, где уже была толпа! Врачи, охотники, самую капельку зевак. Все они, так или иначе пытались уговорить пятизвездочную охотницу сделать положенные ей упражнения.

Вернее, половина пыталась уговорить, а вторая как бы защищала беднягу, что устала, и у которой, хех, ножки болят! И всех этих людей, уговаривающих за больные ножки, Павлу надо было сейчас «срисовать» и запомнить, чтобы потом проработать на вопрос работы на врага. Как ни крути, а что они вообще тут забыли? И почему, вдруг, стали жалеть пятерку, отговаривая её от столь малой, для пятерки, физической нагрузке⁈

Леди сфера заметила Павла в толпе, и с призрением отвернулась надув губи, лежа на своей не по размеру девушки огромной кровати.

— Я не пойду больше сегодня бегать! — заявила девушка, словно бы обращаясь к стенке кровати, — Я устала! У меня болят ноги и спина! Не пойду! Не заставите! — продолжала она, но Павел, выйдя в первый ряд толпы, продолжал выразительно молчать, — Кто вообще взял это дуратское правило⁈ Да кто они такие⁈ — распылялась все больше и больше девица. — Да я… да как… не пойду!

— Правильно, — поддакнула какая-то девица, и даже хотела присесть на кровать к пятерке, чтобы начать беднягу утишать, но стушевалась под суровым взглядом могучего председателя, успев положить на кровать разве что верхнею часть своего тела.

Павел, быстро срисовал лицо уползающей обратно в толпу неловко улыбающейся девушки. Тут же вспомнил кто она вообще такая — участница боевой группы Леди Сферы! Довольно талантливая охотница, но… но вполне ясно, что она — не его человек! А скорее напротив — вражий агент. И так было, можно сказать, всегда. Как ни крути, группа Леди Сфера призвана не только помогать ей, но и контролировать свою карманную пятерку.

Там, можно сказать все такие! — и Павел быстро нашел еще троих из группы в толпе, той её части, что «утешали» бедную несчастную девушку. И они, словно бы в упор не видя изменений внешности девушки со сферами, ни разу не обмолвились ни о чем подобном хотя бы вскользь, напротив, уводя Леди Сферу от любых возможных тем, так или иначе «ведущих к зеркалу».