— Выключи звук. — попросил я, и оператор ноутбука послушно сделал это, продолжая показывать кадры.

Кадрами были куски тел в лифте, куски тел в лифтовой шахте, все это же спустя несколько дней, когда стало вонять и разлагаться. Части тел, разбросанные по подъезду, рука, что что-то сжимает в себе, но невидно что, и она отделена от тела и валяется на асфальте и судя по всему уже давно. Дыры в бетоне, отсутствие стены в подъезде. Выбитые окна квартир дома…

— Стоп. — остановил я запись, и вгляделся в картинку на экране, в то, что прячется за створами пустых рам.

Запись, свежая. И судя по виду, прям парное молоко! Тут видно пятно от очередной гранаты, что закинули к нам в квартиру — на семнадцатый этаж! буквально вчера. Хотя надо отметить, что помимо этой, какой-то залетной гранаты, нападений на наше жилье, больше и не предпринималось.

Какую-то мелочь-мелочевку, что искала возможности пограбить, расшугали мои «миньоны-смертники» с магическим ломом наперевес, а кто серьёзней — и не заглядывал к нам в дом с тех пор, как сестра устраивала там последнею крупную резку.

И надо бы все же прибраться там за собой! Бедолаги жалуются, что дышать уже просто нечем от вони! Да и не только они — соседей тоже надо как бы пожалеть.

— Вернись к трупам. — попросил я, и кадр был возвращен на пару минут назад. — Наша работа. — произнес я, и толпа сдавленно ахнула. — А теперь вернись к виду пробитого пола, — и кадр скакнул чуть вперед, — А вот это то, почему те тела оказали в том лифте. — проговорил я, ломанные края и покорёженную арматуру на кадре с фотокамеры, пытаясь определить примерную дату сьемки по виду ломанного края.

Бесполезно! Такое я не запоминал, считал, что незачем. А толпа за моей спиной, озадачено начала переглядываться, и я, не оборачиваясь к народу, пояснил за вопрос, не дожидаясь, пока они там сами себе чего-нибудь придумают:

— Взрывы, — ткнул я пальцем на следы от взрывов на бетоне, четко виденные из-за хорошего разрешения камеры, что можно все разглядеть, вплоть до зернистости бетона и ржавчины на начавшей ржаветь арматуре, — не наше ипостасия. Мы метаем копья! Хотя я почти уверен, что тот, убедительны голосок на записи, — скривился я, вспоминая, насколько убедительно говорит диктор за кадром, — вещает что-то о том, что нас так пытались остановить. Взорвав дом, ага. Запускай! — скомандовал я, и видео вновь пошло, но почему-то со звуком.

— Их пытались остановить! Были предприняты несколько попыток штурма!

Я посмотрел на парня с ноутом, с видом «Ну и нафига ты звук включил, олух⁈» он, слегка покраснев, выключил его обратно.

А потом, видео наконец дошло до того момента, где показали тот кадр, где растерянные и озадаченные мы, выходим в холл двадцатого этажа, а нас снимают из лифта. Кадр смазанный, гавеныенький, словно бы сделанный на камеру в десяток раз хуже, чем все предыдущие! А потом идет кадр с расчлененкой детей в квартире этого же этажа, в детализации хорошей камеры, в красках кучи снимков, и с выкрученным контрастом на максимум, чтобы требуха и прочее запчасти, хорошо бросались в глаза, и не сливались с фоном.

Однако слабонервных в вагоне не было. Вернее — они уже давно убежали блевать в туалеты! А те, что остались, уже, что называется, видели всякое, и пусть и были слегка зелеными, но продолжали хмуро взирать, не стремясь ни куда бежать, жмурится или отводить взор прочь от экрана.

— А вот это собственно начало. — попросил я вновь остановить, и начал пояснять, — То, как мы пришли в ту квартиру, и обнаружили там эти вот, — указал я на детские трупики, — тела. Потом уже были взрывы, потом погони, и расчлененка в лифтовой шахте.

— Вы можете как-то это все доказать? — обратился ко мне один человек из толпы, что лицо было довольно пресным и спокойным, хоть это и была скорее всего лишь маска.

— Как? — обернулся я к нему.

— Записи, свидетели…

— Свидетелями были три полицейских. Но их скорейшем образом отозвали оттуда, — я кивнул на ноутбук головой, ка кабы намекая, вы видели, кто против нас воевал, — и скорее всего они сейчас уже мертвы.

Человек нахмурился, понимая, что я прав, и что скорее всего все так и было. В конце концов, дураком он не был! И ему прекрасно ясно, что искать свидетелей для одной стороны конфликта на другой, даже по делу конфликта с третьей, бесполезно и глупо.

— Записи… вы видели, во что превращается одежда от множества попаданий? — усмехнулся я, кивнув на экран, намекая на видео того боя сестренки, и мужчина вновь сдержано кивнул, ведь да, он видел мою сестричку нагишом, и понимает, что простоя одежда просто не переживёт столько много попаданий в себя, — Так что какие камеры? Их бы уничтожили без шансов.

— Видеонаблюдения дома? — приподнял он бровь.

— А оно существует? Или кто-то его заранее отключил? — приподнял бровь в ответ я, — Вы видели хоть одну запись с камеры из подъезда? — и тихонько улыбнулся, а народ погрузился в раздумье.

Ведь действительно, тут было столько записей с различных камер, ручных, скрытых, носимых… но ни одной с камеры видеонаблюдения дома! Ни единой! Совсем! И хотя, я почти уверен, что это должно было бы работать против нас, сейчас работает на нас, ведь иначе можно было бы наделать веселых нарезок того, как, к примеру, мы выскакиваем из лифта и крошим всех вокруг, а кого не убиваем — пленим! И «Что сейчас с этими бедными невинными людьми⁈» ну а те записи, где эти невиныши устанавливают взрывчатку… вы вообще, о чем?

Люди вновь погрузились в раздумья, а я, отправился обратно на своё место.

— Весь мир видел меня голенькой! — прошипела мне на ухо сестра, краснея щеками и кончиками ушей.

— Ты была в броне. — не согласился с ней я.

— Она была невидима! Они видели меня! — прошипела она, не желая успокаиваться, и я просто решил приобнять её за плечи.

Она всё равно не пожелала успокоится! Начала брыкаться, сопротивляться, вырываться… но так, без огонька! Чисто… для виду! Для галочки, мол — я сопротивлялась! И вскоре успокоилась, притихнув на моем плече.

Поезд прибыл на станцию, и зеленая как неспелый томат проводница, еле стоя на ногах, стала просить пассажиров занять свои места во избежание падения при троганье с места. Это вряд ли было возможно — поезд трогался до невообразимого плавно! Однако проводница, ушедшая блевать еще в самом начале видео показа, видимо решила всех растолкать по местам, чтобы никто больше не глазел на экранах такого ужаса.

Ей, что называется, и криков смерти с той стороны хватила для несварения. Она, не столь морально закалена, как сидящие в вагоне элит класса воротилы бизнеса. Она просто милая и наивная девочка, а не акула, с пачкой скелетов в десятке шкафов.

Ну а мы сами… мы просто тихо мирно кимарили в этих мягких и гигантских, на фоне наших маленьких тел, креслах. Читать книжки больше не стали, ведь для сестры это в тягость, она за час сумела одолеть с горем пополам всего одну страницу! Для неё… этот навык слишком сложен! И текст по ту сторону еле виден, всё время расплывется и стремиться убежать, словно бы буквы во сне человека. Ну а я же… я давно уже все прочитал! Зачем мне читать заново в третий раз?

По прибытию на промежуточную станцию назначения, мы отправились в буфет пред отправлением поезда. Буфет вагона поезда не выдержал наших аппетитов, и оскудел — там почему-то в основном был алкоголь в различных вариациях! А закуски было тьфу! Непродуманный какой-то буфет, однако! Это даже другие пассажиры признали, ворча на то, что без закуси всё не то.

В едальне вокзала мы малость разорили нашего провожатого, отобедав всего того, что там увидели по порции. Еда в этом Чъякья оказалось на редкость гадкой и дорогой, так что разорение было зазря — потратили как на нормальный ужин, а получили как птичке три зернышка. Зато мы позволили нашему проводнику сменить памперс! Ввалившись с ним, втроём, в мужской сортир, и заперев дверь изнутри, тупо подперев своими спинами.

Правда… в туалете почему-то обнаружился посетитель, спрятавшийся в самой дальней кабинке и заседавший там явно не один час… и это почему-то это оказалась баба… а туалет то был мужским! Без вариантов! И эта… баба, оказалась не просто бесстыдной, а еще и супер наглой!