— Равномерная, — сказал Первый вслух, — эта музыка для тебя.

Разлом на Земле расправился, как парус. В проекции мелькнули знакомые очертания: очаги сил, засыпанные когда-то солью запрета, теперь светились мягким фиолетовым оттенком. Такого цвета Многомерная Вселенная еще не знала. Сандр не просто вскрыл швы — он уничтожил часть протокола. Изнутри. По-новому. По-человечески.

— Хитёр, — признал Первый. И, не удержавшись, тихо хохотнул: — Хотя… О чем это я. Кажется, он просто развлекается!

Он увидел, как от Множественных миров потянулись к Земле тончайшие, почти невидимые нити мироздания. Не только от миров этой Вселенной. Вот рядом с фиолетовым Разломом Равномерной засветился коричневым светом Разлом другой далекой Вселенной.

И в этом была перспектива, от которой у Первого закружилась голова, как у мальчишки перед первым прыжком с крепостной стены в озеро.

Если протокол можно перенастроить изнутри, значит, его можно обучить.

Если его можно обучить, значит, дети (те самые, тридцать три ясноглазых богатыря и все их будущие братья и сёстры, которых Многомерная ещё даже не придумала) смогут не ломать Мироздание — переписывать. Не проламывать двери, а создавать проходы по согласию. Не бросать вызов Мирозданию снова и снова, а приглашать его быть соучастником.

Он увидел больше, чем хотел.

— Мы сможем открывать локальные Разломы в любое время по нашему желанию, — проговорил он. — Мы сможем сделать Разломы прямо на поле боя, чтобы раненые уходили из боя не в небытие, а в сразу в Милосердные миры. Мы сможем поставить Разломы-предупреждения, где сама Вселенная остановит того, кто ещё только думает о том, чтобы напасть.

Кодекс осторожно постучался в его мысли, как старший наставник по плечу.

— Знаю, — улыбнулся Первый. — Рано. Но не невозможно.

В зал вошла тень, и через секунду тень стала гранд-мастером Вульфом. Он молча кивнул, взгляд спросил: «Это он?» Первый ответил тем же молчанием: «Он». Вульф не стал сыпать вопросами — просто остался стоять рядом, как в старые времена в бою: плечом, дыханием, молчаливым согласием.

С восточного края стелы проступил контур Ликвидатора — не сам он, а след его решения, оставленный в управляющих структурах, как выжженный знак на обухе. Первый прислушался: метка вела в Запретный мир Земля, глубже, чем позволено Хранителям, и дальше, чем доступно даже этим могущественным сущностям.

— Хранители зашевелились, — сказал Первый, почти ласково, как говорят упрямому ребенку. Он поднял ладонь, и старый, очень старый жест соединил его волю с изначальным каналом братства. Не властным пинком, не приказом — зовом.

Тишина ответила тишиной. Но тишина была не глухой — она была живой. Как будто голос ушёл так далеко, что стал светом.

Первый кивнул сам себе.

— Хорошо.

Он чувствовал, как сама Вселенная с помощью своих верных слуг пытается навести порядок во своих владениях. Пока, не очень удачно, но очень настойчиво. Абсолютная сила и мощь против… простого смертного?

— Молодец, брат, — сказал он негромко. — Ты не только открыл. Ты разрешил. Хотя, скорее всего, сам еще этого не понял.

Вульф кашлянул.

— Прикажешь готовить боевые группы?

— Пока нет, — Первый покачал головой. — Пусть рисунок наберёт силу. Наша задача сейчас — убрать мусор с дорог. Костяной и Инферно уже пробуют сунуть туда нос — срежем подходы. А тем, кто посматривает на Пустоту, предложим посмотреть на себя. Если смогут.

— Справимся, — сказал Вульф просто. И исчез, как уходит тень в полдень.

Первый остался один — он любил эти короткие отрезки одиночества, как кузнец любит звук остывающего железа. На стеле Земля дышала в такт с сердцем крепости. Где-то вдали, за слоями запретов и благословений, он почти слышал смешок Сандра — тот самый, который всегда начинался на «смотрите» и заканчивался на «как я могу».

— Видим, — сказал Первый. — И будем рядом.

Он вновь прислушался к далекому зову, оставаясь настороже. И тут же нахмурился.

— Абсолютный Запрет? Кажется, вы немного опоздали. Брат, мне нужна твоя сила, — обратился он напрямую к Кодексу.

Кодекс на это ничего не ответил. Но в его немоте впервые не было холодного запрета. В ней было разрешение. И это, пожалуй, радовало Первого больше всего.

Первый Охотник принял решение.

— Работай, брат, — сказал он и повернулся к двери. — Мы прикроем фланги. А когда вернёшься — построим из твоих Разломов дороги. Для всего человечества…

И крепость, старая, каменная, суровая, будто бы чуть качнула головой в ответ, признавая: да, так и будет. Даже если Вселенную придётся учить заново, человеческим образом.

Тройка богинь выглядела… нет, не испуганными. Пока не испуганными. Но, однозначно — озабоченными.

— Са-а-андр… — протянула Темная. — А что это ты там устроил?

— Сандр, ты всё уронил! — вмешалась Морана.

— Вообще всё! — поддержала своих подруг Пандора.

— Что главное в танке? — припомнил я старую солдатскую шутку, которую так любил Волк.

— Что? — тут же заинтересовалась Темная.

— А при чем тут танк? — уточнила Морана.

— Главное, девчули, в танке — не обосраться! — явил богиням я вселенскую мудрость, и пока они переваривали мою искрометную шутку, продолжил. — Представьте, что теперь мы можем посещать другие Вселенные без всяких «костылей» в виде мечей Галактионовых и прочей мудреной хрени. Представляете, какие перспективы открываются перед всеми нами?

— Представляем, — ответила грустно Пандора.

— Мы все умрем! — подтвердила Морана.

— Сандр, что ты наделал? — с легкой истерикой в голосе добавила Темная.

— Так! — я громко хлопнул в ладоши. — Кажется, вы не поняли. Никто не умрет. Ну, точнее умрет, но не мы. Умрут гады и сволочи, которых мы теперь достанем через эти Разломы. Удобно же!

— Сандр! Ну Разломы же!!! — показательно заломила руки Темная. — Из разных Вселенных! Вне нашего контроля! Разноцветные! Фиолетовые, коричневые…

— Так, стоп!!! — прервал я богиню, почувствовав рефлекторное сжатие… где-то в районе поясницы. — Розовенькие есть?

— Ты хотел сказать — розовые? — удивилась Темная.

— Нет, — покачал головой я. — Я сказал то, что хотел сказать.

Богини переглянулись.

— Нет, Сандр, таких не видели. А что это?

— Слава Кодексу, — выдохнул я, проигнорировав их вопрос. — Ну, а с остальными мы справимся.

— А еще Хранители, Сандр! — вмешалась Морана. — Они запускают протокол Абсолютного Запрета!

— Это тебе Предвечная доложила? — уточнил я.

— Эммм… Да…

— А тебе мамашка ничего не говорила? — повернулся я к Темной.

— Говорила… — потупила взор Темная.

— И все они сказали вам, что у Хранителей на этот раз ничего не получится? — улыбнулся я.

Да, я уже пообщался с Кодексом. И Свет просил передать приветы. В общем, все Величайшие Сущности Многомерной Вселенной устроили небольшой… я бы сказал — бунт, но это не было бунтом. Скорее — небольшой саботаж. Совсем небольшой. Ровно такой, чтобы Разломы в другие Вселенные на Земле всё же остались. Это не будут полноценные проходы в иные Вселенные. Это будут обычные Разломы — порталы в обломки миров, вот только расположены эти обломки в других Вселенных. И да, найти путь из обломков в сами Вселенные — это вопрос лишь времени и энергии. Ха!

Тройка богинь продолжала сверлить меня взглядами, как три училки в кабинете директора, только вместо дневника у меня в руках была карта Разломов, которые прямо сейчас продолжали открываться в Иркутском Эпицентре.

— Значит, — медленно протянула Морана, — ты хочешь сказать, что сам договорился с Кодексом, со Светом, и даже с Бездной и Предвечной? И все они такие: «Ну ладно, Сандр, ломай структуру Мироздания, мы только хлопаем в ладошки».

— Ну… не совсем так, — почесал я затылок. — Хлопали не в ладошки, а себя по лицу. Но суть та же.

— Ты понимаешь, что если Абсолютный Запрет включится, мы все будем… ну… слегка аннигилированы? — голос Пандоры дрогнул, как у барышни, которую первый раз в жизни пригласили на дискотеку с пацанами из Инферно.