Впрочем, полагаю, что через трое суток я и сам узнаю, как там обстоят дела на самом деле.

Шли довольно ходко. «Катарина» могла свободно выдавать пятнадцать узлов, а потому имела экономичный ход в десять. Для «Ската» это, конечно, несколько многовато, но в общем и целом перерасход не столь уж и велик. Да и до Артура не так чтобы далеко, всего-то чуть больше пятисот миль. С запасом хода лодки совсем не критично.

Впрочем, в нашем случае перерасход топлива всё же получился побольше, хотя и не сказать, что так уж серьёзно. Мы ведь не тупо пёрли по прямой, а систематически проводили учения. Отрабатывали всплытие и погружение, выходили на атакующий курс.

Ползунов пошёл нам навстречу и согласился на совместные учения, изображая из себя судно мишень. Мы набирали ход, отбегали в сторону, погружались и проводили учебную атаку. Разумеется, без пусков мин. При этом матросы с транспорта во все глаза пытались нас обнаружить, а мы – проделать всё скрытно. И ничего так, неплохо получалось, каждая четвёртая атака была успешной. А с моим глазомером, я надеюсь, торпеды непременно попали бы в цель.

Правда, когда нас обнаруживали и начинали манёвр уклонения с последующим увеличением скорости, чтобы уйти в отрыв, мы уже ничего поделать не могли. Ломали голову с Налимовым над прокладкой курса, чтобы всё же настигнуть цель. Отрабатывали различные манёвры по выходу на позицию атаки, минимизируя возможности Ползунова к противолодочным манёврам.

И если мы думали, что играем в одни ворота, то ничуть не угадали. Как оказалось, сам капитан тоже с увлечением отдался этому занятию, ведя свои наблюдения и записи. Иннокентий Петрович без дураков работал над тактикой противолодочных манёвров и обороны. Слишком молод? Офицер Добровольного флота и не имеет боевого опыта? Всё это да. Но кто сказал, что от этого его предложения гроша ломаного не стоят?

Ерунда всё это. И как по мне, то за трое суток, что мы провели в пути, он на сегодняшний день стал самым опытным в плане выполнения противолодочного маневрирования. Ну хотя бы потому, что мы старались не за страх, а за совесть. Да и подводников опытнее нас сегодня тоже нет. И в том числе благодаря кое-каким запомнившимся мне уловкам. Местные ведь до этого будут доходить постепенно методом проб и ошибок, платя за новые знания цену кровью. А я просто запомнил в своё время. Причём даже не специально, а краем сознания и как-то походя.

Все эти телодвижения привели к задержке в пути? Так и есть. Но во всём есть свой смысл. Подходить к Артуру ночью это верный путь оказаться принятым за брандер и отправиться на морское дно. Чего мне откровенно не хотелось. Некоторая же задержка позволяла подойти к крепости светлым днём, весело помахивая платочками…

– Ваш бродь, с «Катарины» передают, что наблюдают на горизонте дымы, – доложил мне Казарцев, заступивший на вахту на ходовом мостике.

Мы уже приближались к Артуру, до которого оставалось порядка двадцати миль. Так что дымы с большой долей вероятности означают японские корабли, несущие дежурство на блокирующей линии. Остаётся понять, миноносцы или крейсера. Лично я склоняюсь к первому, но кто его знает, чем это может быть на самом деле.

– Рулевой, лево тридцать, ход двенадцать узлов, – приказал я.

Тот отрепетовал, и я тут же услышал, как обороты моторов увеличились, а сами они заревели в более высокой тональности. Скорость начала постепенно увеличиваться, а мы сближаться с пароходом. Казалось бы, до цели недалеко. И лучше выжать из машин всё возможное и на полном ходу устремиться к крепости. Но тогда «Скату» не угнаться за «Катариной», и, как результат, у нас не получится защитить транспорт. Мне же не нужна попытка. Я твёрдо намерен доставить груз в крепость.

– Иннокентий Петрович, придерживайтесь намеченного курса и по первому требованию ложитесь в дрейф. Остальное предоставьте нам, – когда мы сблизились, вооружившись рупором, прокричал я Ползунову.

– Ясно. Всё сделаю. Но и вы уж постарайтесь. Не хотелось бы оказаться в плену. Мне на ходовом мостике как-то больше нравится, – ответил тот.

– Не стану возражать. Вы там смотритесь гораздо лучше, – подбодрил его я и, взяв телефон, уже на центральный пост: – Право сорок пять.

– Есть право сорок пять, – послышался в трубке голос штурмана.

– Абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, – продолжал я отдавать приказы.

– Есть абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, – откликнулся Налимов.

– Приготовиться к минной атаке, – и не думал униматься я.

– Есть приготовиться к минной атаке.

Мы успели отойти от «Катарины» и выйти на параллельный курс, когда к нему наконец приблизились два японских миноносца. Находясь с противоположного борта, я не имел возможности наблюдать за ними. Но помощник капитана, перемещаясь по палубе, указывал мне направление на первый миноносец, а один из матросов на второй. Ну и дистанцию до противника отстукивал фонариком.

– Лево восемьдесят пять. Самый полный, – скомандовал я, когда японцы достаточно приблизились.

Все три люка «Ската» уже задраены, и как только мы повернули, начали погружаться, убрав перископ и перейдя на электротягу. Манёвр прохода под «Катариной» нами отрабатывался неоднократно, так что особого волнения мы не испытывали, а вот по поводу всего остального… напряжение в лодке было таким, что казалось, воздух сгустился и его можно пластать ножом.

– Ложкин, орудие на четыре часа, – приказал я в гарнитуру, связавшись с плутонгом револьверной пушки.

– Есть орудие на четыре часа, – отозвался тот.

Сорокасемимиллиметровой пятиствольной пушкой Гочкиса можно управлять прямо из лодки, не выходя на палубу. Впрочем, я об этом уже говорил. Вот мой лучший комендор сейчас и приготовился забросать гранатами палубу одного из миноносцев. Что же до второго, то его я намерен атаковать торпедами.

Гулкий звук винтов грузовика, доносящийся сквозь корпус лодки, всё усиливался. В какой-то момент он достиг максимума и начал постепенно затухать. Увы, но до акустических приборов ещё очень далеко. И я в этом плохой помощник. В смысле, мне под силу сделать несколько существенных подсказок, но не более. Впрочем, если взять нужных людей, то полагаю, мне удастся направить их в нужную строну.

Звук винтов «Катарины» как-то разом затих. Мы не могли так быстро отдалиться от судна, значит, Ползунов выполнил требование японцев. Винты миноносцев мы не слышим, но легли ли и они в дрейф или причина в большом удалении, пока непонятно. Я иду по памяти, ориентируясь на свои выводы относительно курса и скорости противника.

Пора!

– Продуть балласт. Рули на всплытие. Всплываем на перископную глубину. Поднять перископ. Полная готовность к минной атаке, – разразился я серией команд, вызвав некоторое оживление.

Я приник к панораме перископа, который вскоре вынырнул из воды. Одновременно запустил съёмку. Не стоит забывать как о документальных фильмах, так и об учебных. Нам за короткое время нужно поднять боевую подготовку владивостокских подводников на качественно иной уровень. А иначе мои намерения по поводу обороны Сахалина так намерениями и останутся.

– Право пять, – приказал я, поймав в панораму миноносец, на который нацелился.

– Есть право пять, – отрепетовал рулевой.

Нас заметили, и носовое орудие отправило по перископу первую гранату. Выстрела я не слышал. Ощущение, словно смотрю немое кино. Короткая вспышка, лёгкий дымок от сгоревшего заряда бездымного пороха, а затем гулкий разрыв снаряда над головой. Не страшно. Нас сейчас и крупнокалиберный фугас не достанет, что уж говорить об этой мелочи. Разве только попадут в перископ, но я даже не представляю, как должно повезти японскому наводчику, чтобы попасть в движущуюся трубу диаметром едва ли в сто миллиметров.

– Так держать, – приказал я, поймав в прицел миноносец, не забыв учесть погрешность на инерцию лодки и отклик её рулей.