О возвращении в базу, как и о результатах боя, мы сообщили ещё загодя по радио, поэтому героев встречали с помпой. Оркестр, возбуждённые горожане, цветы, фотовспышки. На фоне этого избитый «Новик» выглядел грозно и весомо, как и подобает боевому кораблю, вышедшему победителем из горнила сражения. Сдаётся мне, Шульц малость подвинет на пьедестале Руднева. Впрочем, это всего лишь моё мнение. А так затмить подвиг «Варяга» у него всё же не получится.

А вот «Форель» вошла в бухту Золотого Рога тихо, без лишнего шума и убралась в дальний угол, где и находился её причал. Словно и не принимала подводная лодка участия в походе. Похоже, начальство решило придержать этот козырь в рукаве. Хотя к чему это, если мы были обнаружены «Цусимой» и даже обстреляны. Надеются, что самураи спишут это на глюки? Как по мне, то рассчитывать на это глупо. Впрочем, тот факт, что мы не будем принимать участие в торжествах, меня очень даже радовал.

Что же до похода, то я не назвал бы его для «Форели» неудачным. Да, мы промахнулись, но хватает и положительных моментов. Во-первых, отработали взаимодействие с надводными кораблями. Во-вторых, наработка опыта в условиях реального боя. В-третьих, поход почти в тысячу миль, чего до нас никто и никогда не делал. Да, на буксире. Ну и что с того. За время перехода отрабатывался регламент, различные приёмы и манёвры. Одним словом, подводники вынесли из этого похода много чего полезного.

Когда встали у причала, лодку тупо заперли и сдали под охрану. Нет там никаких условий для несения вахты от слова совсем. Только кратковременные выходы на дежурство, вот и всё, на что она годится. А то, что устроили мы, иначе как мазохизмом не назвать. Хорошо хоть, на «Новике» отдыхать получалось нормально.

После этого лейтенант Рааб-Тилен построил нас троих, выразил благодарность за проведённый поход и отпустил до утра в увольнительную. Лично я этому был только рад, а потому поспешил в нашу небольшую казарму и быстренько переоделся в парадную форму. Оно бы сразу в гражданку, но кто же позволит матросам подобные вольности. Приведя себя в порядок, получил у нашего боцмана увольнительную и поспешил в город.

Так как мы располагались на отшибе, то нечего было и думать о том, чтобы поймать извозчика, и я направился на набережную пешком. К тому моменту, когда приблизился к пришвартовавшемуся «Новику», Скрыдлов уже успел посетить крейсер с выстроенным в парадном строю экипажем и принять доклад от Шульца.

Происходило это нерядовое событие при большом стечении народа. Люди соскучились по победам. При прорыве отряда Эссена торжества проводить никто не стал. Да, накрутить хвоста японцам тогда получилось, но, по сути, радоваться было нечему, потому что случившееся восприняли всё же больше как поражение. Ведь костяк эскадры вернулся в осаждённую крепость.

Зато теперь победа была явственной, без какой-либо двойственности. Один русский крейсер и отряд миноносцев вступили в бой с превосходящими силами, потопили три вражеских вымпела и вернулись домой с безоговорочной победой. Так что его превосходительство не стал скромничать, и в честь победителей были намечены настоящие торжества, а в морском собрании сегодня давали бал.

Матросы гурьбой валили с крейсера и миноносцев в увольнительную. На борту оставалось не больше четверти личного состава. О том, чтобы отпустить всех, нечего было и мечтать. И только когда основной наплыв горожан схлынул, к трапу стали подкатывать санитарные повозки, а на набережную начали выносить раненых и павших. Панихида была назначена на завтра. Сегодня же праздник, и не стоит его омрачать.

– Олег! – услышал я, когда вышел на набережную в поисках извозчика.

Обернулся и в удивлении воззрился на окликнувшего меня мужчину. Его тут не могло быть. Не то чтобы это невозможно, но тысяча вёрст по прямой до Владивостока, а то и все две, если по дорогам и в объезд зоны боевых действий, это всё же изрядное расстояние. Однако вот он, стоит себе и улыбается в тридцать два зуба, опровергая эти доводы.

– Эмильен? – не смог сдержать я удивления.

– Разумеется, это я. А ты что же? Мне не рад?

– Рад, конечно же. Просто безмерно удивлён.

– Вот и славно. Мне очень хотелось тебя удивить. А ещё ты должен выполнить своё обещание. Помнишь наш уговор об эксклюзивном интервью?

– Естественно, помню, – всё ещё не в состоянии справиться с удивлением, ответил я.

– Так понимаю, что у тебя увольнительная?

– Ты правильно понимаешь.

– В таком случае приглашаю тебя посидеть в ресторане.

– Ты ничего не забыл? – указал я на себя, имея в виду матросскую форму.

– Ах да, – растерялся он.

– Ладно, не забивай себе голову мелочами. Пошли. Тут недалеко, – махнул я рукой, подзывая извозчика.

Матросам не запрещается пользоваться их услугами. Иное дело, что лишних денег у нижних чинов не водится, и они предпочитают бить ноги, а не кататься в наёмных экипажах. Но я могу себе позволить подобное, как и переодеться в гражданское платье. Только до квартиры доехать нужно.

– Ну и какими судьбами ты тут, Эмильен? – спросил я, когда мы уже катили в пролётке.

– После того, как стало известно о прорыве части русских кораблей во Владивосток, я справедливо рассудил, что ты присоединился к ним. А тут ещё и лаймы не на шутку всполошились по поводу расстрела русскими из пушки спасающихся неповинных японских моряков. А после сведения о том, что тебя придали суду и разжаловали в рядовые. Что только подтвердило, где именно следует тебя искать.

– И ты, как настоящий друг, бросился мне на помощь, – хмыкнул я.

– Прости, Олег, ты, конечно же, мне друг. Но не настолько, чтобы я сорвался за пятьсот лье[1], чтобы поддержать тебя в трудную минуту. Двигали мною сугубо прагматичные цели. Как только ты ушёл из Артура, так и у меня с материалами стало совсем плохо, публика же меж тем ждёт новости о похождениях бравого мичмана.

– Матроса второй статьи, Эмильен, – поправил я.

– Это частности.

– Неужели надеешься на то, что я смогу предоставить тебе сенсационный материал, даже будучи нижним чином?

– Я в тебя верю, Олег. И потом ты уже смог это сделать.

– Это как же?

– Разжалованный герой.

– Протухшая новость.

– Не скажи. Публика верит в то, что я черпаю сведения из первоисточников и говорю только правду. Даже если она идёт вразрез с общепринятым мнением.

– Или в особенности, если твоя статья идёт вразрез с общепринятым мнением? – с хитринкой уточнил я.

– Или так, – пожав плечами, легко согласился он.

Экипаж остановился по указанному адресу на Никитской, и мы вошли в парадную. Поднялись на этаж в снимаемую мною квартиру. Обычно Павел Семёнович встречает меня на лестничной площадке, чтобы поприветствовать своего щедрого работодателя. Но в этот раз тут никого не было. Либо он не дома, либо приметил со мной незнакомого господина и предпочёл не показываться.

Когда вошли в квартиру, я сразу направился в комнату, отведённую Родионову под лабораторию и склад. Вдоль стены стояли книжные шкафы, заставленные коробками с киноплёнками, кассетами с фотоплёнками, картонками с фотографиями. Продолжать всё это хранить на «Севастополе» больше не было никакой возможности, вот я и озаботился новым рабочим местом для Дмитрия. Вообще-то стоило сразу, как только сняли квартиру, благо она просторная.

Я взял картонную коробку с фотографиями и жестяную с киноплёнкой, надписанные «Эмильен». Знал, что рано или поздно мы встретимся, так как имел на француза определённые планы. Вот и озаботился подготовкой соответствующих материалов для него. А уж способы вдохнуть свежую струю в давно потерявшие актуальность новости этот журналист знал, как никто другой. Я успел в этом убедиться.

– Вот. Специально для тебя собирал. На обороте фотографий названия кораблей, места, даты и краткие описания событий.