Из Шанхая вышли ещё до полудня, раньше не получилось из-за необходимости попасть в банк и обменять большую часть юаней на рубли. И тут уж надо заметить, что к нам было приковано достаточно пристальное внимание. Потому как подводная лодка, совершившая столь длительный переход, не могла не заинтересовать представителей флотов всех представленных тут стран. А это и японцы в том числе…
– Ишь как поспешает. Выжимает из машин всё, на что они способны, – хмыкнул Налимов.
Мимо нас, густо дымя единственной трубой, прошёл японский вооружённый транспорт «Синано-Мару» водоизмещением в шесть тысяч тонн. Без понятия, что у него за груз, а у Павлова как-то не поинтересовался. Впрочем, это и не имеет значения, выбирать всё одно не из кого, так что нужно брать то, что есть.
Японский капитан справедливо рассудил, что если задержится чуть дольше, то я могу его дождаться в нейтральных водах и, подловив, отправить на дно. Находиться в порту сколь угодно долго из-за имеющегося вооружения и военного флага на мачте он не мог. Вот и решил самурай выдвинуться в путь одновременно с нами, воспользовавшись преимуществом хода.
Однако я решил не отпускать его, и мы вцепились ему в холку, выжимая из моторов всё, на что те были способны. С расчётными пятнадцатью узлами я промахнулся, но четырнадцать мы держали вполне себе уверенно. Японцы явно не ожидали от нас подобной прыти. Что и неудивительно, потому что я на выходе получил самую быстроходную на сегодняшний день подводную лодку в мире.
Впрочем, капитан наверняка не делал из этого трагедию, так как довольно уверенно оставлял нас за кормой, и разрыв постоянно увеличивался. Достаточно дистанции в одну милю, чтобы наши торпеды оказались совершенно бесполезными. И это если забыть об их феерически низкой точности. Вот только есть нюанс.
Я едва не обматерил себя последними словами, когда понял, что уже мог отправить на дно минимум четыре транспорта, а вместо этого сумел дотянуться только до одного. А ведь всё на виду, но я просто не подумал в эту сторону.
– Ложкин, подготовить носовое орудие и фугасы, – прикидывая качку, приказал я.
Да, я помню, что не хотел использовать орудие для потопления судов, так как не знал наверняка, держится ли крепость, и сумею ли я пополнить боекомплект, хранящийся в мастерских Горского. Но кто сказал, что для этого обязательно расходовать снаряды в большом количестве? Ведь достаточно хотя бы временно обездвижить цель, после чего выйти на позицию для атаки и пустить торпеду. Можно обойтись и одной. Хотя лучше всё же две. Помнится, крейсер «Рюрик» пустил в транспорт «Садо-Мару» как раз парочку, и тот так и не потонул, приткнувшись к мели.
Я приник к прицелу безоткатки, как обычно, беря на себя роль наводчика. Если что, к моменту нашего выхода из территориальных вод преследуемый «Синано-Мару» уже начал скрываться за линией горизонта, а его команда наверняка и думать забыла о ретивой русской подводной лодке, устремившейся за ними в погоню. Зря вы так-то, ребятки. Ох, зря.
Я поймал момент и надавил на рычаг спуска. Орудие рявкнуло, выдало назад струю раскалённых газов, ударившую по набегавшей волне, и пустило снаряд вслед противнику. Я лишь повёл плечами, довольный работой наушников. Наконец-то озаботился защитой, и сейчас никакого звона в ушах. Хотя голос мой всё одно звучит громче обычного.
За первым выстрелом последовал второй, затем третий. После шестого и третьего попадания на «Синано-Мару» начался пожар, а само судно стало приближаться. Причём не так чтобы и медленно. Относительно, конечно. Потому как всё познаётся в сравнении, и, к примеру, с возможностями «ноль второго» «Скату» точно не тягаться. Но пароход явно потерял ход.
Я выждал какое-то время, после чего отправил в него ещё один фугас. На этот раз прилетело точно. Это чтобы поумерить пыл пожарной команды, которая наверняка занята тушением возгорания. Не надо нам этого. Гори-гори ясно. Ага.
Японцы решили огрызнуться, и на корме судна загрохотала многоствольная картечница. Строчка дюймовых болванок пробежалась значительно правее. Но если долго мучиться, что-нибудь да получится. А нам, как и на катере, дырки в брюхе нежелательны.
– Всем внутрь. Готовиться к срочному погружению, – выдал я.
Ну и сам полез в рубку, а далее спустился в люк прямиком в центральный пост.
– Идём в полупогруженном положении, – приказал я, приникнув к поднятому перископу.
Не собираюсь экономить заряд батарей, ибо незачем. Но при таком ходе на моторах мы уверенно выдерживаем двенадцать узлов, что в любом случае лучше восьми, да ещё и непродолжительное время. Кто его знает, когда японцы сумеют починиться, и тогда опять придётся терять время и тратить снаряды.
Вскоре мы ушли на перископную глубину и, выйдя на позицию для атаки, пустили две торпеды. И что примечательно, обе попали в цель. Мы наблюдали за тем, как объятый пламенем корабль погрузился в воды. Команда перешла на шлюпки и направилась к берегу. Вот и ладно. Воевать с ними я не намерен.
– Ну что, братцы, поздравляю вас с очередной победой. Без понятия, чего там недополучит японская армия, но вашими стараниями им будет малость потяжелее, а нашим станет чуточку полегче, – объявил я по всем отсекам. И уже к штурману: – Пётр Ильич, запишите в бортовой журнал.
– Есть сделать запись в журнал…
Как и было оговорено, на траверзе Шанхая мы пробыли двое суток. Японцев больше не случилось. Однако мы всё одно не бездельничали, хотя по большей части находились в дрейфе. Но даже когда двигатели молчат, всегда есть чем заняться. Ибо безделье это враг моряка. Вот и мы постоянно проводили какие-то учения, доводя действия личного состава до автоматизма.
Наконец «Катарина» вышла из порта, и её капитан ещё на подходе к нейтральным водам связался со мной. Мы встретились в точке рандеву, после чего двинулись в сторону Артура, выдерживая экономичный ход в восемь узлов. Понимаю, что скорость черепашья, но по большому счёту нам ведь спешить некуда.
От Ползунова узнали, что с восьмого по двенадцатое января японцы предприняли очередное наступление на позиции защитников крепости в Волчьих горах. Взаимодействие армии и флота самураев оказались на высоте, если не сказать больше. Адмирал Того подвёл к бухте Десяти кораблей два броненосца и четыре броненосных крейсера. Снял с миноносцев несколько беспроволочных телеграфов и выделил их генералу Ноги для корректировки огня.
Самураи достаточно быстро перенимали опыт. После того, как тяжёлые морские фугасы отработали по нашим позициям на левом фланге, пехота пошла в атаку под прикрытием огненного вала полевой артиллерии. Не сказать, что у них получилось пройтись как на параде, наши части оборонялись весьма упорно. К тому же их поддерживали сразу две подвижные железнодорожные батареи. Однако, несмотря на большие потери, японцы всё же опрокинули наш левый фланг, с ходу овладели Водопроводным редутом, вышли в тыл частям, обороняющим гору Поворотную, вынудив их оставить позиции.
Со слов Ползунова, в настоящий момент фронт проходит от безымянной высоты девяносто два, между бухтами Луизы и Голубиной, далее по горам Угловая и Дивизионная, редуты Кумерненский и номер один, форт номер два, затем полевые укрепления вдоль насыпи возведённой железнодорожной ветки. Её уложили под подвижные батареи для поддержки восточного фронта и позиций на высотах Дагушань и Сяогушань, замыкавших линию обороны на правом фланге. Последние так и остались за нами, несмотря на неоднократные штурмы и большие потери со стороны самураев.
Кондратенко не был бы самим собой, если бы не организовал ряд контрударов. Однако, несмотря на всю решительность действий и храбрость защитников крепости, отбросить самураев не получилось. Впрочем, одно то, что вышло их остановить, а им удалось выйти к непосредственным крепостным укреплениям только в двух местах, уже немало.
Протяжённость фронта на сегодняшний день составляла порядка двадцати вёрст. И наши войска вроде как встали там намертво. Конечно, нет непреступных позиций. Но благодаря активной обороне на подходах у защитников Артура появились дополнительные месяцы на возведение крепостных укреплений, и я очень надеялся, что они использовали эту возможность с умом.
