– Александр… мне тяжело об этом говорить. Я не горжусь своими действиями. Я отчаялась и шла на самые безумные меры, лишь бы ты пришёл в себя. И во время опытов… я не хочу, чтобы ты считал меня каким-то чудовищем. Всё, что я делала – исключительно ради тебя, – проговорила Екатерина, и я кивнул. – Хорошо, что ты это понимаешь… во время опытов к нам попадали самые разные уродцы. Их даже людьми было назвать нельзя.

– Прошу. Продолжайте, – сказал я, когда императрица слишком надолго замолчала. – Что вы нашли?

– Была не стопроцентная закономерность, что у искажённых, особенно хорошо применяющих резонанс, проявлялись раковые патологии, – наконец, сказала Екатерина. – Были и доброкачественные опухоли, и даже новые органы. Но всё это последствия воздействия диссонанса, и к тебе точно не относится. По крайней мере, когда ты проходил обследование, никаких опухолей у тебя не было и взяться было неоткуда.

– Вот как? – теперь уже настал мой черёд задуматься. Говорить или нет о Филарете? С одной стороны, мы с императрицей союзники, возможно, она не говорит мне всей правды, но сейчас она на моей стороне. – В таком случае у меня для вас новость, возможно, не самая лучшая. Я знаю, что в моём теле есть центр силы, откуда я могу черпать энергию для конструктов.

– Это же просто отлично, – улыбнулась Екатерина.

– Дело в том, что у вас его нет. И у Петра – тоже, – продолжил я, и Екатерина чуть нахмурилась. – Зато он точно есть у Филарета, и куда больший, чем мой собственный.

– И ты хотел узнать, не проводили ли мы экспериментов, которые могли привести к его появлению? – уточнила Екатерина. – Нет, не проводили, а если так и вышло, то было это неосознанно. Так что я не знаю, как именно вы получили эти изменения. Я сомневаюсь, что они злокачественные, но давай проведём небольшое обследование? Рентген, узи и МРТ. Просто на всякий случай.

– Именно в таком порядке, – улыбнувшись, кивнул я. – Чтобы вдруг не выяснилось, что у меня в теле есть посторонние предметы, которые могут среагировать на магнит.

– Конечно, сынок, – вернула мне улыбку Екатерина.

Императрица с трудом удержала лицо до тех пор, пока Александр не ушёл дальше по своим делам. Даже думать о том, что она собственными усилиями довела сына до рака, было невыносимо. Если вдруг окажется, что он болен… что она сможет тогда? К чему всё это было? А потому Екатерина отчаянно гнала от себя такие мысли, сосредоточившись на словах Александра. Сила.

Если то, о чём он говорит, правда… Если один из многих сотен экспериментов привёл к тому, что мальчик стал искажённым, то всю ответственность нести только ей. Но что тогда будет с его детьми? С наследниками рода Романовых? Что, если они окажутся такими же уродами, которых не раз вскрывали при ней? Или того хуже, будут внешне нормальными, но сами впадут в кому, окажутся сумасшедшими или…

Прочь. Прочь глупые мысли. Это важно, но подумает она об этом позднее. Сейчас важно другое – Филарет искажённый? О, это бы многое объяснило! И силу провинциального мелкого аристократа, и неожиданные смерти его конкурентов на патриарший престол и… да мало ли?

Но вот ссориться с патриархом сейчас было категорически нельзя. Значит, нужно тихонько наводить справки, собирать информацию и думать, много думать о том, что делать, если эта безумная теория подтвердится. Потому что искажённый на верховном престоле православной церкви – не меньшая опасность, чем искажённый на императорском троне России.

К счастью Александр, не собирался на помазание в ближайшие годы. Екатерина искренне надеялась, что к тому времени у него появятся дети. И пусть эта мысль была жуткой и крамольной для матери, но если того требует сохранение государства, пожалуй, она вполне может остаться властвующей императрицей-бабушкой.

Где-то на территории Вольной Балтии.

– Никакого барона Сбажина нет и быть не может, – искренне рассмеялся пухлый розовощёкий полицейский, смотревший документы Сергея. – Шутка хорошая, а вот подделка – преследуется по закону. Или вы думаете, что «Ёжин с бажин» из детской песенки может кому-то показаться настоящим именем?

– Казалось, до этого момента, – спокойно улыбнулся Берегов. Он был плохо знаком с мифологией западной России и уж точно не слышал детских песен ни про какого ежа с болот. Но сейчас это было уже не важно, полицейский держал единственный его официальный документ, а до встречи с нанимателями оставалось меньше получаса. – Как насчёт небольшого подарка в честь нашего знакомства?

– Подарки я люблю, – улыбнулся толстяк и тут же добавил: – А вот взятки – не выношу.

– О, тогда всё отлично, ведь взятка – это то, за что приходится что-то делать, верно? – спросил, разведя руками, Сергей. – А вам делать ровным счётом ничего не нужно. Даже больше того, лучше ничего не делать. Так как, вас заинтересовало моё предложение? Правда, нам понадобится минут пятнадцать.

– Хм. Яцек, я отойду на пять минут, не теряй, – проговорил в рацию толстяк, и улыбающийся Сергей поманил его за собой. Берегов шёл ни о чём не беспокоясь, даже когда услышал щелчок предохранителя. – Если ты думаешь напасть на меня в подворотне, подонок, то ничего не выйдет.

– Ну что вы. Нападать, такая глупость, – усмехнулся Сергей, без страха взирая на полицейского, наставившего на него ствол. – Тем более, зачем мне нападать на самоубийцу?

– Самоубийцу? Ты совсем рехнулся? – не веря проговорил полицай, но спустя секунду его лицо исказилось гримасой ужаса. – Что ты сделал? Почему я не могу пошевелиться?!

– И орать так совершенно незачем, – спокойно сказал Берегов, заткнув рот толстяка прессом. Несколько простейших конструктов первого порядка, плоскостно-силовых, и руки полицейского выгибаются под неестественным углом. Миг, и толстяк падает с дыркой у виска.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что его никто не видел, Берегов усмехнулся, забрал свои документы и пошёл дальше. Незачем оставлять лишние улики. А о легенде и документах позаботится заказчик. Особенно если ему нужны оставшиеся сбежавшие из России аристократы-искажённые.

– Добрый день, молодые люди, присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил нас с Лёхой хозяин кабинета, куда мы наведались с самого следующего утра. Мужчина слегка за пятьдесят, ещё не старик, но уже с обильной сединой, он был одет в хороший деловой костюм и рубашку с галстуком. – Не против, если будем без чинов и возраста? Благодарю. Честно сказать, вы меня сильно удивили своим желанием встретиться.

– Надеюсь, приятно? – улыбнувшись спросил я.

– Скорее неожиданно, – вежливо ответил декан факультета УЭНХ. – Обычно благородные консультируются у своих наставников или адъютантов.

– Предпочитаю услышать мнение профильного профессионала, – с улабкой произнёс я. В первый момент хотелось сказать «мой адъютант как раз недавно прикончил моего наставника», но я вовремя вспомнил, что такие шуточки, а тем более вынесение сора из избы, до добра не доводят, особенно благородных.

– Что же, похвально, весьма похвально, – проговорил декан. – Разрешите ещё раз представиться, Семён Маркович Цукерман. О вас я наслышан, а потому мне ещё больше приятна ваша заинтересованность. Итак, чем могу помочь?

– Как мы и говорили по телефону, хотелось бы разобраться, в чём причина преобладания иностранцев в управляющем звене российских предприятий, – обозначил я свой интерес. – У нас что, своих кадров нет?

– Ну, тут всё просто, – воодушевлённо начал фразу декан, но вдруг замолчал, нахмурился и отклонился на спинку стула. А затем нахмурился ещё больше в явной задумчивости.

– В чём дело? – удивлённо спросил я.

– Понимаете, тяжело объяснить человеку без специального высшего образования всё простым языком. К тому же вы не студент, а в некотором роде даже начальство, – проговорил декан. – Да и заинтересованность ваша явно не на пустом месте основана.