Забота его на миг показалась почти настоящей. Но я понимал: переживал он не за меня. Его тревожило другое – если я погибну слишком быстро, пользы от меня будет мало. Чем дольше живёт кругоборец, чем умелее становится, тем больше публики собирает, тем больше солидов капает в мешок Чёрного Волка. И тем лучше живёт и меньше наказаний получает и его управляющий.

Пусть Нур и раб, но, как я понял, в кандалах он не сидит. Живёт в домике за пределами Арены, ходит где хочет. Возможно, ему даже пообещали вольную. Но если и так, то это только приманка – Чёрному Волку терять такого работника невыгодно.

Дай ему свободу, и придётся платить жалование. Да и жить в одном городе с бывшими рабами небезопасно: рано или поздно кто-то из таких, как я, свернёт ему шею из простой праведной злобы.

А пока он, вроде бы, наш собрат-невольник. Удобная маска. И для Волка самый выгодный вариант.

Мы вошли в помещение, напоминавшее житовницу караульного бастиона, только гораздо шире и длиннее. Хотя из-за скученности оно совсем не казалось просторным. Вместо лежанок – соломенные циновки, разложенные ровными рядами. Каждая из них – чьё-то место для сна. Огромный каменный зал тянулся дальше. Под потолком – узкие прорези окон, в эти и кошка-то не пролезет. Оттуда сочился тусклый свет.

Кто-то сидел, уронив голову на колени. Кто-то лежал, отвернувшись к стене. Трое спорили, размахивая руками. Двое играли в кости, бросая их на пол.

И вонь. Смрад пота ударил в нос так резко, что я поморщился.

– Принимайте новых Червей! – объявил Нур, размахивая руками. – Это Эльдорн, варвар Севера. Но я ему объяснил, что он теперь Червь арены. А это… колдун Рувен. Ха! Только он считает себя алхимиком.

Присутствующие обернулись почти одновременно. Шум стих. Разговоры оборвались.

На миг повисла тишина. Здесь были мужчины разных народов. Горцы, степняки, архонцы. Все они замерли, будто в ожидании чего-то.

– Место Червей – вон в том вонючем углу, – ухмыльнулся бородатый здоровяк в холщовых штанах с кожаными накладками.

Он встал, покачиваясь на ногах, как медведь на задних лапах. Оголенный мощный торс весь в густых волосах, будто оброс шерстью. Мускулы перекатывались под испещренной шрамами кожей. Руки словно брёвна, а пальцы медленно и недвусмысленно сжимались в кулаки, больше похожие на кузнечные молоты.

Он презрительно и смачно сплюнул в нашу сторону. Слюна шлёпнулась у моих ног.

И все замерли, высматривая, что же я отвечу.

Десятки пар глаз уставились на меня. Здоровяк с густой бородой цвета спелого ореха шагнул вперёд. Его маленькие, глубоко посаженные глаза сузились, будто он примеривался. Видно было сразу, что он считает себя главным среди кругоборцев. И каждого встречает вот так, проверяя, кто дрогнет.

Только бороду зря отрастил. Если схватить, то можно рвануть вниз, выдернуть челюсть из сустава, свернуть так, что язык вывалится наружу. И он почти труп… Но потом подоспеют остальные. Одному я успею прокусить шейную артерию, пока меня будут топтать сапогами. Только… дальше всё закончится быстро. И не в мою пользу.

А я должен выжить. Должен мстить… Но для начала надо дожить до арены, до завтра.

Хоть мне и приготовили какой-то позорный ритуал с этим серым рисом, впервые слышу о таком… но, если я завтра выдержу, как говорил Нур, у меня появится возможность стать… как он там сказал… Волком арены.

Ха! Волком! Мне это нужно, их чёртова арена с рангами и титулами? К сожалению, да… чтобы потом однажды узнать каждый ход, каждый коридор, каждую щель в этих казематах. Найти выход. Открытый, скрытый – любой, и однажды сбежать.

Есть другой путь: дождаться подходящего момента, ударить стражу, поднять бунт. Склонить на свою сторону тех, кто сейчас стоит передо мной. Кругоборцы – такие же пленники, как и я. Ни один из них сюда не пришёл по своей воле. Вряд ли кому-то здесь нравится. Разве что этому орехобородому здоровяку… но и он скорее держится за своё место под солнцем, чем наслаждается жизнью.

За секунду оценив эти возможности, я молча прошёл в указанный угол. Там оставалось свободное место. Сел, опершись спиной о холодную каменную стену. Камень давил на лопатки, но после дороги я едва ощущал эту тяжесть.

Грузный старик Рувен проковылял за мной. Кряхтя, опустился рядом. Он шумно выдохнул, грудь вздымалась тяжело. Старик устал, слишком много для его лет было пережито за эти дни. Невольничий рынок, палящее солнце, торг, кандалы… Теперь он наконец смог опуститься на пол и вытянуть ноги.

Я закрыл глаза на миг, чтобы собрать мысли. Завтра первый бой. Начало пути или его конец – все теперь зависит только от меня.

Десятки взглядов ещё изучали нас, когда здоровяк снова хмыкнул, качнув массивной головой:

– Ха, смотрите-ка… колдун и варвар. Спелись. Ну и парочка!

Рувен посмотрел на него из-под густых бровей и произнес как можно дружелюбнее:

– Любезный… мы здесь новенькие, и мы хотели бы…

– Да мне насрать, что вы хотели! – рявкнул бородач. – И не называй меня больше любезным. Я Скальд из Драгории. Запомнил, старик?

– Да, добростин Скальд! – торопливо закивал Рувен. – Как скажете. А… позвольте узнать, я смотрю, тут у всех циновки… плетёные лежанки… а где наши?

Скальд ухмыльнулся, обнажив желтоватые, но крепкие зубы.

– Черви спят на полу. Твоя циновка у меня.

Он кивнул на своё место, где две циновки были сдвинуты вместе, он и в этом демонстрировал власть.

– А этого дикарёныша циновка – тоже у кого-то из уважаемых воинов. Отребье будет спать на голых камнях.

Рувен проглотил обиду, наклонился ко мне и шепнул:

– Эльдорн… эй… Что ты сидишь, Эльдорн? Ты так и будешь спокойно сидеть?

– А что? – спросил я невозмутимо.

– Ты же… ты же варвар.

– И?..

Я уставился на него. Он заторопился:

– Иди… откуси ему ухо, перегрызи горло, сделай что-нибудь, раздобудь нам циновки! Ну…

– Тебе надо – ты и кусай, – ответил я.

– Ах, ежа мне за воротник… – пробормотал Рувен. – Думал, ты воин, зверь… а ты…

– Осторожнее, колдун, – тихо, ровно произнёс я. – Не заставляй меня в тебе разочароваться. Пока я считаю тебя союзником. Ещё немного, и ты лишишься моего доверия.

– Извини, Эльдорн… – шепнул он, понизив голос. – Просто… я не так себе представлял северян. Про вас же говорят… ледяная кровь и все такое. Скажи, а она правда синяя? Кровь…

– Настоящий воин не тот, кто лезет в первую попавшуюся драку, – сказал я. – А тот, кто одерживает победу. А здесь побед нам не одержать. Так что отстань от меня с глупыми расспросами.

– Ладно-ладно… можешь не оправдываться, – фыркнул Рувен. – Понял я. Северяне не такие уж и смелые, как о вас рассказывают. Хе…

Я повернул голову и посмотрел на него так, что он мгновенно осёкся.

Тут снова появился Нур, хлопнув ладонями так, что гул прокатился по каменным стенам житовницы.

– Все на ужин! – объявил он. – Живо, и новобранцы тоже, кормёжка!

Народ одобрительно загудел. Кругоборцы и новички потянулись к выходу, толкая друг друга локтями. Мы пошли следом.

Кормильня была в соседнем помещении. Прямоугольная комната с длинными узкими столами и такими же длинными лавками. Дерево потемневшее, но отполированное десятками лет. Пар стелился под потолком. Пахло похлёбкой, дымом и чем-то ещё кислым, въевшимся в камень.

– Смотри, Эльдорн, – прошептал Рувен. – Нас здесь не охраняют. Стражников нет. Только этот напыщенный Нур. Можно сбежать.

– Нас не охраняют, – сказал я. – Потому что мы, считай, что в склепе. За крепкими стенами.

Я кивнул на поваров – трое в грязных фартуках, с лицами красными от жара печей, разливали дымящуюся похлёбку, кричали на толкущихся бойцов.

– Они тоже рабы, Рувен. Они тоже здесь в заключении.

– Ну да… ну да… – согласился он. – Скорее всего, ты прав, Эльдорн.

Мы оглядели зал кормильни, выбрали свободную лавку и направились к ней. Уже собирались сесть, как вдруг перед столом вырос Скальд. Чёртов горец, огромный, как скала.