Я: Не трогай полку со специями. У меня есть идея, но ты должен надеть футболку с волками.

Пока точки прыгали по экрану, я сохранила номер и внесла в список контактов.

Мэтью Хокинс: Да, мэм. Хотите, я заеду за тобой?

— Да, конечно, приятель, — пробормотал я. — А потом ты откроешь дверцу моей машины, и у нас возникнут серьезные проблемы.

Я: Где ты живешь? Может быть, я заеду за ТОБОЙ.

Мэтью ответил не сразу, и я яростно прикусила нижнюю губу. Скорее всего, Мэтью жил в одном из богатых пригородов Сиэтла, поближе к основным объектам «Волков», в каком-нибудь большом доме, который мог вместить его огромное тело. Лично я жила в самом центре города. Мне нравились виды и городская суета. Нравился поток людей, которые ехали на работу, возвращались домой с яркими букетами цветов с рынка или свежей рыбой, выловленной часом ранее.

Моя квартира не была огромной, но и не крошечной. Я зарабатывала достаточно, чтобы не нуждаться в соседе по комнате, если не считать яркой голубовато-фиолетовой рыбки Бетта по имени Фрэнки, которая поселилась на моем кухонном столе. У Мэтью, вероятно, был огромный слюнявый пес.

Я активно воздерживалась от слежки за его социальными сетями, за исключением Instagram (деятельность социальных сетей Instagram и Facebook, принадлежащих компании Meta Platforms Inc., признана экстремистской и запрещена на территории России), который, похоже, был его любимой сетью в течение последнего года или около того. Кстати, о сдержанности. Я должна получить офигенскую награду за то, что не заглянула в его ленту, чтобы посмотреть, нет ли там фотографий его бывшей, и все это под предлогом поиска домашнего животного или чего-то в этом роде.

Когда Мэтью был с Эшли, он всегда говорил о том, чтобы завести немецкую овчарку.

Когда он был с Эшли...

Этот ход мыслей ни к чему хорошему не привел бы, поскольку я собиралась провести с ним несколько часов.

— Контролируй что говоришь, — напомнила я себе. Это был один из главных принципов моей работы. Если ты контролируешь повествование, то можешь повлиять на результат. Эта конкретная нить оставалась неразрывной до дальнейших распоряжений, потому что, когда я слишком долго размышляла об их отношениях, ни один результат мне не нравился.

Мой телефон зазвонил, и я постаралась изобразить спокойного человека, медленно убирая камеру в черный футляр. И посмотрите-ка, я медленно вернулась к своему телефону и даже сделала глубокий вдох, прежде чем взглянуть на экран.

Мэтью Хокинс: Я живу в новом здании на Хоторн-стрит.

Ладно, это не большой дом в пригороде. Он был примерно в шести кварталах от того места, где я жила, хотя за эти шесть кварталов здания становились намного больше, более блестящими и симпатичными. Это была одна из тех вещей, которые мне нравились в жизни в городе. Вы могли перейти улицу и оказаться в совершенно другой культуре; какая-то воображаемая граница, возникшая много лет назад, сохранялась с течением времени.

Я выросла в привилегированном закрытом районе в Северной Калифорнии, и мне казалось, что я была очищена от всего и превратилась в нечто чистое и скучное по сравнению с этим. Осознание того, что Мэтью живет в центре города, вызвало у меня легкое волнение, как будто он был частью того же клуба, который наслаждался шумом, толпами людей и оживленными улицами

.

Я: Встретимся на углу Хоторн и Восьмой через пятнадцать минут.

— Ок. — Я решительно кивнула. — Встреча на полпути между нашими зданиями — это очень профессионально.

Мой телефон снова зазвонил.

Мэтью Хокинс: Это свидание.

— Да пошел ты, Хокинс, — пробормотала я себе под нос. Если бы не было ребячеством ответить «НЕТ, ЭТО не так», я бы так и сделала. Просто чтобы сохранить последние остатки здравомыслия.

Следующие семь минут я провела, не зацикливаясь на том, что на мне надето (белые шорты и топ армейского зеленого цвета, который, допустим, делал мои зеленые глаза еще зеленее), достаточно ли на мне макияжа (тушь, немного румян и хорошая гигиеническая помада) или не помешало бы немного причесаться (слегка растрепанный пучок на макушке, который говорил о том, что я не хочу выглядеть так, будто слишком стараюсь, но на это у меня тоже ушло пятнадцать минут и десять заколок для волос).

Довольная тем, что, если кто-нибудь сфотографирует нас, я не буду выглядеть как бродяга, я перекинула сумку с фотоаппаратом через плечо и заперла за собой дверь квартиры. Лифт, кряхтя, медленно поднимался ко мне на четвертый этаж, и я молилась, чтобы в этот день он не застрял.

Я вышла из маленького вестибюля своего здания. День был прекрасный, поэтому достала из сумки солнцезащитные очки и надела их на лицо. Люди, которые думали, что в Сиэтле сплошные дожди и пасмурно, явно никогда здесь не бывали. Лето в этом городе было великолепным, ярким, жарким и полным развлечений.

Сегодня Мэтью собирался пройти ускоренный курс в Сиэтл-101.

Я пробежала по пешеходному переходу успев до красного цвета, и мельком увидела, что Мэтью ждет меня на углу. На нем была черная кепка, а глаза прикрывали зеркальные очки-авиаторы. Слабая маскировка, если он пытался сохранить инкогнито, но, полагаю, это была моя вина, поскольку я попросила его надеть футболку «Волков».

Его массивная фигура, облаченная в любую форму команды, была практически приглашением к узнаванию. Хотя это было неплохо. Я достаточно часто бывала на публике с игроками, чтобы знать, что большинство болельщиков относятся к ним с уважением и вежливостью. Тем не менее, я улыбнулась, увидев, как он опустил голову на грудь, когда двое парней в костюмах прошли мимо, возбужденно перешептываясь. Его руки были засунуты в карманы, а грудь расширялась при глубоком вдохе.

Эта грудь.

Где-то должно быть святилище, посвященное верхней части тела Мэтью Хокинса. Экспонат в музее с ярким освещением и плакатами, на которых обсуждается, почему изгиб этих плеч идеально соответствует рельефу мышц под футболкой, и изгибам бицепсов, которые выходят за пределы футболки.

Вздох вырвался у меня, прежде чем я успела его сдержать.

— Черт возьми, — прошептала. Я могла это сделать. Я была профессионалом своего дела.

Как раз в тот момент, когда я напомнила себе об этом, Мэтью поднял голову и увидел, что я приближаюсь.

Если думала, что в верхней части его тела должно быть святилище, то я отказывалась думать о том, что должно быть воздвигнуто в честь улыбки, которой он меня одарил.

— Худышка, — сказал он низким, глубоким голосом, и у меня в животе все перевернулось, как у маленькой предательницы-гимнастки. — Ты тоже сегодня изображаешь туристку?

— Хм? — Мой спокойный ответ сорвался с моих бесстыдных губ.

Серьезно, я как будто становилась другим человеком рядом с этим парнем. Это было так нелепо, и это нужно было прекратить.

Мэтью указал на камеру, и я со смехом дотронулась до нее. Мы отошли от улицы и людского потока, чтобы я могла расстегнуть молнию на футляре. Когда вытащила камеру, то увидела, как приподнялись его брови за стеклами очков.

— Серьезное оборудование, — прокомментировал он.

Я на мгновение прижала камеру к груди, по-девчачьи вздохнув.

— Это моя новая страсть, и сегодня мы собираемся найти ей достойное применение.

— Да?

Я кивнула, указывая на улицу.

— Да. Мэтью Хокинс видит Сиэтл. Если ты не против, я хочу снять кое-что для соцсетей. Подумала, что мы могли бы сходить в «Пайкс Маркет» и попросить бросить тебе в голову рыбу или что-нибудь в этом роде.

Его смех был громким и исходил из такой глубины его чудовищной груди, что я почувствовала его где-то у себя за ребрами, ответное эхо звука вызвало улыбку на моих губах.