Довольно высокая, учитывая, что я был почти на фут выше ее.

Прижимая плитку шоколада к груди, Ава посмотрела на меня таким холодным, убийственно серьезным взглядом, что у меня, кажется, немного сжались яйца.

— Черт возьми, нет, я не собираюсь делиться. Это самое вкусное, что оказывалось у меня во рту.

Она сказала...

Я замер. Ава замерла.

Она поджала губы, и ее щеки на мгновение вспыхнули ярким румянцем.

Я открыл рот, но она подняла руку, призывая меня к молчанию.

— Я дам тебе маленький кусочек этого шоколада, если ты пообещаешь забыть все, что я только что сказала.

Прижав язык к щеке, чтобы вновь не засмеяться, я медленно кивнул.

— Честный обмен.

Ава прижалась всем телом к красно-белому кирпичному зданию шоколадной фабрики Тео. Осторожными пальцами она развернула голубую упаковку. Внутри хрустящей сложенной бумаги я увидел края первого листка.

Еще раз, как его описала продавец? Корж из крекеров «Грэм» домашнего приготовления, карамель с ванильным привкусом и облачко маршмеллоу, покрытое темным шоколадом с ароматом молочного шоколада с ольховым привкусом.

Также известен как лучшее, что пробовала Ава.

Очень медленно и обдуманно Ава достала один из трех кусочков из упаковки и протянула его мне.

— Один кусочек, — сказала она.

— Я что, не стою большего? — Изобразив на лице самое оскорбленное выражение, я прислонился к стене рядом с ней, так что ее плечи едва доставали до середины моих бицепсов.

Ава прищурила глаза, и я не смог сдержать улыбку.

— Один кусочек.

Она вложила шоколадку мне в руку. Потратив время на то, чтобы внимательно ее изучить, я не мог не удивиться тому факту, что вообще это делаю. Я не ел шоколад. Я был таким же сладкоежкой, как и любой другой парень, и сладости были одним из моих немногих удовольствий в межсезонье.

Я поразился тому, что потратил столько времени, ломая голову над тем, что бы мог для нее сделать. Чтобы показать ей, что я все еще знаю ее, хотя в то же время мне хотелось познакомиться с ее взрослой версией.

Был поражен, что в те несколько дней, когда мы не виделись, я думал о чем-то большем, чем футбол и подготовка к сезону. Я по-прежнему тренировался, по-прежнему готовился так же усердно, как и всегда, но обнаружил, что обращаю внимание на другие вещи вокруг меня.

В Сиэтле было так много всего, чем мы могли бы заняться, но когда попытался найти что-то, что понравилось бы Аве, что, как она знала, было о ней, выбор был очевиден. И выражение восторга на ее лице, когда я припарковал свой грузовик перед квадратным кирпичным зданием, того стоило.

Ава была тихой и даже заметно нервничала, когда я встретил ее у подъезда. Возможно, я шокировал ее своим предложением, но с того момента, как мы приехали, ее улыбка говорила, что я сделал правильный выбор.

Я позвонил заранее, и мы организовали частную экскурсию по фабрике. Во время дегустации мы помогали размешивать растопленный шоколад на огромных мраморных плитах. С каждым новым блюдом, которое она видела, с каждым кондитерским изделием, которое она пробовала, она расслаблялась все больше и больше.

Я видел проблески Авы за суровой внешностью, ее натуру, отточенную годами необходимости. Фотоаппарат не скрывал ее лица, между нами не было барьера из-за работы, и я наслаждался. Как и она. Даже если она на самом деле не хотела делиться своим Большим папочкой — неудачное имя, учитывая то, что она только что сказала.

— Один кусочек, — сказала она мне. Я поднес его ко рту, а она внимательно наблюдала, приподняв уголки своих розовых губ.

— Ты же знаешь, что говорят о больших парнях.

Ее губы скривились еще больше.

— Что?

Я наклонился ближе, пока наши головы почти не соприкоснулись.

— Мы откусываем по-настоящему большие куски.

Я отправил все это в рот и принялся энергично жевать, грязно постанывая, пока она шлепала меня по животу.

— Ах ты, задница, — воскликнула она.

Я рассмеялся во весь рот от изумления и поймал ее за руку, прежде чем она успела ударить меня снова.

— Лучшее, что я когда-либо клал себе в рот, — серьезно сказал я.

Она снова покраснела, но все же закатила свои красивые зеленые глаза.

— Не могу поверить, что доверилась тебе.

Когда я засунул большой палец в рот, чтобы поймать последний кусочек шоколада, она наблюдала за мной с очаровательно-раздраженным выражением на лице.

— Ты ошиблась, — легко объяснил ей. — Я не ем ничего подобного в сезон, так что, если ты собираешься сделать предложение, я им воспользуюсь.

Ава фыркнула.

Когда она оттолкнулась от здания, я сделал то же самое, легко подстраиваясь под ее шаг, и мы пошли по обсаженной деревьями улице. День был пасмурный и немного прохладней, чем обычно. Глубоко вдохнул воздух, в котором чувствовались запахи соли и океана, доносящиеся из Салмон-Бей, расположенной за зданием, и шоколада, доносящегося изнутри.

— Это было потрясающе.

Я рассказал об этом, но Ава надулась, явно думая о своем потерянном шоколаде.

— Знаю, — угрюмо сказала она. — Теперь у меня осталось всего два кусочка, и на душе у меня грустно.

Не задумываясь, я широко улыбнулся и обнял ее за плечи. Мы двинулись дальше.

— Ты выживешь, Худышка.

Ава придвинулась ко мне, чтобы было удобнее обнимать ее, и невозможно было не заметить, как идеально она мне подходила, поэтому я оставил свою руку там, где она была. Маленькая старушка улыбнулась нам, когда мы проходили мимо нее, и ее глаза за толстыми стеклами очков в розовой оправе стали больше обычного. Я улыбнулся в ответ.

Нечасто я получал улыбки от незнакомцев, которые не были связаны со мной как футболистом. Они казались мне неожиданными и освежающими небольшими паузами в моей обычной жизни.

В течение одиннадцати лет я был Мэтью Хокинсом. Тринадцать, если учесть те годы, когда моя карьера в колледже только начала набирать обороты. Когда я был женат на Лекси, нас узнавали повсюду. Хотя для нее это было так же важно, как и для меня, она любила эту часть своей карьеры. Я — не очень. Даже когда мы с Авой встретились в тот первый день, я все еще был в этой роли. Выполнял часть своей работы.

Это было удивительно, до странности нормально.

Ава отстранилась от меня, когда маленькая девочка на велосипеде отказалась свернуть со своего пути.

— Извините, — крикнула она через плечо, проезжая мимо нас.

Моя рука упала вдоль тела.

— Куда мы направляемся?

Ава пожала плечами.

— Не знаю. Я подумала, мы могли бы просто немного побродить. — Она быстро взглянула на меня. — Если тебе не нужно возвращаться?

Вернуться к чему? Я хотел спросить. В моей квартире меня ничего не ждало. Может, я и дразнил Аву, за фотографии ее рыбки, но, по крайней мере, у нее было хоть что-то. Обычно меня это не беспокоило. Если я не тренировался, не смотрел фильм или не изучал предстоящую игру, я спал. Сосредоточенность, которую я проявлял к своей карьере, была тем, что Лекси ненавидела, но то, что она хотела делать, чтобы отвлечь меня, было тем, что ненавидел я. Походы в шумные клубы или на большие вечеринки с известными людьми. Лекси была милой девушкой, но она хотела больше яркости в своей жизни, чем я мог ей дать.

Звездность была быстрой и яркой, и могла на мгновение ошеломить, но в этом не было ничего особенного. Ничего существенного. Звездность — это трюки, в которых главное удача, а не мастерство или подготовка. Я не хотел ничего особенного ни в карьере, ни в личной жизни. Но я воспользовался этим желанием и проигнорировал тот факт, что у меня вообще была личная жизнь.

И сегодня я больше не хотел этого делать.

На какое-то время я позволил ослепительной демонстрации богатства, вечеринок и красоты ослепить меня. За годы, прошедшие с тех пор, как мы с Лекси развелись, мне пришлось столкнуться с горькой правдой о том, насколько сильно мое эго повлияло на мои неудачные отношения. В колледже Эшли казалась мне идеальным воплощением того, что, как мне казалось, я искал. В первые годы моей работы в НФЛ было невозможно не ощущать давление образа жизни и того, что от нас ожидали, и это подпитывало ту часть меня, которую Эшли затронула. Мою гордость.