– И с чистой совестью, – добавил Марк Семенович.

– Вот именно, в десять часов мы с Марком Семеновичем начинаем свою программу по вытягиванию вас, а заодно и нас из той ямы, куда мы коллективно попали.

– А вы поваляйтесь, почитайте что-нибудь из классики, а то все отчеты да просчеты, – опять съехидничал Марк Семенович. – А лучше «Как закалялась сталь», или «Подвиг разведчика» посмотрите. Вспомните, как люди попадали в разные переделки. И ничего, выбирались, а вы…

Алексей Иванович тяжело вздохнул.

– Да, пожалуй, пойду действительно поваляюсь, в этом я вам не помощник, – и тут же скрылся за дверью.

– Слава Богу, ушел, – облегченно вздохнула Эльвира. – А вы, Марк Семенович, давайте звоните этому, по вашей оценке теперь действительно толстожопому, большего он не заслуживает. Постарайтесь выяснить, что нас интересует. Узнайте все детали, а я пойду на кухню, похлопочу насчет завтрака.

– Хорошо, Эльвира Николаевна. – Он стал набирать номер.

– Алло, Виктор Андреевич? Помощник депутата Расшумелова…

– Стоп, стоп, – остановили его на другом конце, – такого депутата больше нет, и не напоминайте мне о нем, пожалуйста. Вы от него, кстати, звоните?

– Нет, – соврал Марк Семенович, – я из дома. Просто хотел узнать, что так вдруг все обернулось наоборот?

– Что? А вы не знаете?

– Нет, и не могу понять, что случилось.

– Доигрался ваш начальничек, еще не знаю, как все это закончится. Одно ясно, уезжать ему надо к месту своей прежней прописки, да чем скорее, тем лучше. Все, закончилась его депутатская миссия. Сколько раз я ему говорил, не слушал, вот и доигрался. Чтоб задумать подсидеть самого президента. Даже кошмаром это… назвать нельзя. Не знаю, или напридумывали эти французы, или ваш шеф после стакана, да наверняка не одного, такое учудил.

– Я что-то вас не пойму, Виктор Андреевич, как же это получилось? Ведь он там специально говорил, что рад нашему президенту, дай Бог ему здоровья, и страна потихонечку благодаря ему стала выправляться. Я тоже там присутствовал.

– Кому говорил и что говорил – не знаю, но я сам лично с председателем был на приеме у президента, и все это видел и слышал своими собственными глазами и ушами. Вообще шум большой устроил ваш будущий президент, олух царя небесного, – выругался он.

– Меня здесь замотали с этим делом не знаю как, чуть работы не лишился по его вине. Спасибо, председатель спас. Вас я ни в чем не виню, знаю, что с таким, как Расшумелов, не управится и посильнее вас помощник.

– Понятно. А что же мне теперь делать?

– А вам, дорогой мой, очевидно, надо подыскивать новую работу. Вакансий на помощников депутата сейчас нету, и похоже не появится в ближайшее время.

– Да я особенно и не рвусь на это место, я уже не раз подавал заявление об уходе, да Алексей Иванович не отпустил. Пойду, наверное, опять в школу учительствовать. По-моему, эта работа мне больше подходит.

– Ну что ж, желаю вам успеха на этом поприще.

– Спасибо… Да, – он задержался, как бы вспоминая, – а что это за дамочка была с ним рядом, когда он давал интервью? Это… – задумчиво протянул Виктор Андреевич.

– Это Эльвира Николаевна, очень хороший и умный человек. В последнее время она работала помощником в нашей группе, что называется на общественных началах.

Он посмотрел вокруг – в комнате никого не было, и уже тише добавил:

– Скоро она будет работать у президента в команде, так что постарайтесь ей не гадить, а то на сей раз не сносить вам головы.

Все это тайно слышала Эльвира, находящаяся на кухне. Последнюю фразу она особенно внимательно прослушала и мысленно постучала по дереву дверного косяка, дабы не сглазить. А на том конце провода не знали, как на это реагировать. Учитывая честность и порядочность Марка Семеновича, Бабарыкин на всякий случай отделался лишь междометиями, что-то вроде того – да ну, это может быть. А затем последовало быстрое пожелание всех благ и… отбой. Тут же появилась Эльвира.

– Ну что, – Марк Семенович тяжело вздохнул, – как мы и предполагали, кассета была показана, но не вся. А та ее часть, где Алексей Иванович дает интервью. А та часть, где он нахваливает президента, похоже, полностью изъята. Я это понял по интонации Бабарыкина. И все это назвали не иначе как борьбой за президентское кресло в России. Вот так и никак не иначе. Так что влипли мы с вами по самые уши и, естественно, также подставили и Алексея Ивановича.

– Спасибо, что вы пытаетесь разделить этот груз, лежащий у меня на душе, но все-таки это вина моя.

Марк Семенович сделал протестующее движение.

– Ни в коем случае. И все, прекратим. Я сейчас еду во французский центр и выбью, чего бы мне не стоило, эту злополучную кассету, а потом… а потом будет видно.

– Я с вами, как договорились.

– Нет, вы в Думу, как я договорилась, поезжайте, к вашему толстожопому, тьфу ты черт, вот привязалось, – искренне обругалась она, – и постарайтесь добиться приема у председателя, объясните ему все, как было. А я к этому, будь он неладен, к французу.

Затем, что-то вспомнив, Эльвира подозвала Марка Семеновича знаком руки, тихо спросила:

– А где Алексей Иванович хранит личное оружие?

– Вам это зачем, Эльвира Николаевна? – подозрительно посмотрев на нее, спросил Марк Семенович.

– Ну, мало ли что он еще может учудить, – показав на спальню, – дайте мне его, я перепрячу.

Марк Семенович принес из кухни пистолет.

– Вот, держите.

– Теперь дело наверняка будет сделано как надо, – твердо произнесла она, положив пистолет в сумочку.

Марк Семенович забеспокоился, быстро подошел к ней.

– Эльвира Николаевна, не смейте делать глупости, вы только навредите этим, – потянул руку к сумочке.

Она резко отстранила протянутую руку и тихо сказала.

– Спокойно, мой милый мальчик. – Глаза у нее при этом сузились, а лицо приобрело жесткое выражение. – Как-нибудь сама разберусь, что к чему.

Но, увидев огорченное лицо Марка Семеновича, смягчилась.

– Не волнуйтесь, все будет в пределах допустимого… законом, или вы меня плохо знаете, Марк Семенович? Все будет как надо, главное спокойствие, я ведь не дура. На этом все… Вам быстро одеваться, я уже почти готова. Выход через десять минут.

Марк Семенович медленно отошел от нее, повернулся, хотел что-то сказать еще, но промолчал, понимая бесполезность спора, стал собирать бумаги на столе.

Эльвира с сумочкой на плече подошла к спальне, постучала в дверь и тихо позвала:

– Алексей Иванович, вы не спите?

– Какой сейчас сон? – сразу ответил он, – проходите, на том свете отоспимся, а сейчас надо действовать.

Как ни странно, он был одет. И был необычайно напряжен и возбужден. В целом его вид не предвещал ничего хорошего.

– Вы куда-то собрались? – удивилась Эльвира.

– Я сейчас еду к Бабарыкину, набью ему морду, и не вздумайте останавливать меня, он заслужил это.

– Да вы что? – всполошилась Эльвира, – совсем стал плохой. Ведете себя как депутат неразумный.

– А я и есть он.

– Был, да сплыл, а теперь вы временно изгой, но… ждущий более важного назначения. Так, все, никаких разговоров, – она стянула с него пиджак, со штанами, надеюсь, вы справитесь сами. Все понятно?

Алексей Иванович опять сник, начал развязывать галстук.

– Ну, вот и хорошо, – уже примирительно сказала Эльвира и погладила его по голове, – главное, никаких глупостей. Без вас здесь найдутся желающие их сделать.

Она посмотрела на дверь – не слышал ли Марк Семенович, как она о себе говорит.

Алексей Иванович начал снимать брюки.

– Ну не буду вам мешать. Сейчас мы отправляемся как раз по вашим делам. Вам остается только сидеть и ждать. Главное – никому не звонить. Ждите нас к вечеру. Займитесь хозяйством. Кстати, вы умеете готовить?

– Нет, не приходилось. Это потому, что Марк Семенович, когда я в одиночестве, выручает дерунчиками. Но, по правде говоря, – он сделал кислую физиономию, – Я их уже на дух не переношу. Только вы уж ему об этом не говорите, обидеться может.