Именно так и сказал. Все это сейчас у Эльвиры пробежало в голове, и главное, его «даже речи не может быть».
«Так что же могло произойти? – продолжала недоумевать Эльвира. Выходит, что где-то произошел сбой. Скорее всего, что-то вы вырезали или прибавили», – пришла к выводу она.
От этих лягушатников всего, что угодно, можно ожидать. Она сжала губы в линию, а ручку в кулачки, и жестко закончила.
– Завтра же необходимо все проверить, и не дай Бог, что это будет так. Я этому генеральному директору… – дальше она уже не озвучила свои угрозы.
Можно только догадываться, что она ему пообещала. Неожиданно для Марка Семеновича и к несомненной злости Алексея Ивановича, Эльвира просто сделала оригинальное предложение.
– А может, хотите выпить водочки, как Алексей Иванович?
Он уже лежал в постели, заботливо прикрытый одеялом.
Но это не помешало живо прореагировать на предложение Эльвиры.
– Да, не отказался бы, – начал как-то неуверенно, а затем быстро встал с постели и, повторяя: – прекрасное, разумное предложение, – он попытался снять ночную рубашку, дабы переодеться для застолья, но моментально был остановлен Эльвирой.
– Переодеваться вам вовсе не следует, выпьете и сразу же в постельку. – Что в принципе он впоследствии и сделал.
– Ну вот, и прекрасненько, а вы, Марк Семенович, налейте, пожалуйста, из неприкосновенных запасов, – тут же распорядилась она.
Марк Семенович принес стопку.
– Да ну что вы, в самом деле, – возмутилась Эльвира. – Тут такое навалилось, что без стакана не разберешься. И тут же скомандовала: – Быстро заменить рюмку на стакан, да и не забудьте бутерброд захватить.
Марк Семенович тут же без задержки произвел замену и прихватил бутерброды.
– Вот так-то получше будет. Выпейте, Алексей Иванович, и бутербродиком не забудьте закусить, а завтра, я вам обещаю, мы во всем разберемся.
Алексей Иванович не заставил себя долго уговаривать, тут же выпил… И опять его сознание заволокло туманом, и уже минут через десять послышались вначале его робкие, а затем все более возрастающие по своей страстности и желанию монотонные призывы:
– Иди ко мне, Эльвирочка, почему ты стала избегать меня.
На что Эльвира заявила со всей серьезностью:
– Возьмите себя в руки, Алексей Иванович. – Я все должна обдумать, и завтра с Марком Семеновичем мы обязательно что-то предпримем. А вы спите и смотрите свои сладкие депутатские сны. Мы своего добьемся, чего бы мне это ни стоило. Жизнь положу, а все сделаю. Не грустите! Да и потом, вы прекрасным пчеловодом были. Вот это работа, я понимаю, все время на свежем воздухе с пчелами. Да и в животноводстве вы знаете толк. Гордитесь. В депутаты обычно идут только те, кто ничего не умеет или не хочет делать.
– Да, верно, Эльвирочка, как ты все верно излагаешь, – оживился Алексей Иванович, предполагая поговорить по душам еще. Но тут же последовало Эльвирино строгое указание:
– Спокойной ночи и никакой возни. – Выходя из спальни, она слышала, как Алексей Иванович продолжал еще причитать на тему о ненужности своего президентства. Постепенно его причитания перешли в стенания и тихий шепот, а затем последовал, как вы сами понимаете… знакомый нам молодецкий храп.
Оставшись вдвоем с Марком Семеновичем, Эльвира еще долго проворачивала в голове все разговоры, которые велись во время съемок и особенно то, что было связано с президентом. В конце концов оба они пришли к выводу, который озвучила Эльвира.
– Мы действительно заигрались в эту игру, а французы нас просто подставили – или выдрали, или добавили что-то от себя.
– Да, именно здесь что-то произошло, – согласился Марк Семенович.
Эльвира замолчала, напряженно о чем-то думая.
Марк Семенович знал, что в эти минуты ее тревожить нельзя. Он терпеливо ждал. Затем, как бы очнувшись от своих мыслей, она очень спокойно заявила:
– Я все поняла, это моя вина, мое желание как-то проявиться, хоть краешком мелькнуть на экране, мое стремление быть замеченной. Одним словом – всему виною я. Свинья, да и только. Бедный Алексей Иванович, для него депутатство – вся его жизнь. Даже его плохие отношения с женой – на моей совести.
– Прекратите, Эльвира Николаевна, – не сдерживаясь, воскликнул Марк Семенович, – вовсе здесь нет вашей никакой вины, не мучьте себя и успокойтесь, пожалуйста. Давайте лучше думать, как нам действительно выкрутиться из нелегкого положения.
– Да, да, я уже успокоилась, действительно, причитанием и самобичеванием делу не поможешь. Вы же знаете, Марк Семенович, не в моих правилах подставлять людей, которые хоть что-то мне хорошее сделали. – Алексей… так, все, стоп. На этом достаточно, – сама себе скомандовала Эльвира. – Ваша программа на завтрашний день? Что нам следует предпринять?
– Ну, во-первых, я звоню Бабарыкину и уточню, что и как.
– Разумно, – согласилась Эльвира, – особенно важно выяснить причины негодования по поводу Алексея Ивановича. И узнайте, что такого ужасного показали в фильме. Ну и… Кто смотрел эти пленки и т. д.
– Согласен.
– Ну, а мне придется все-таки навестить французского представителя. Надо постараться взять хотя бы ту часть записи, где Алексей Иванович говорил о поддержке президента.
– Только прошу вас, Эльвира Николаевна, это сделать при непосредственно моем участии.
– Это с какой стати? – возмутилась Эльвира. – Вы боитесь, что я наделаю глупостей?
– Нет, я этого не боюсь, но давайте все-таки лучше поедем вдвоем. Так будет надежнее.
Они еще долго обсуждали создавшееся положение и пришли к выводу, что оно – катастрофическое.
– Ну что же будем выкручиваться, – заключила Эльвира, – все-таки ответственность за содеянное лежит на мне. – Это были последние ее слова в обсуждении этой проблемы. – Теперь спать, вдогонку за Алексеем Ивановичем, – скомандовала она.
Утро было пасмурным, несмотря на то, что в окно светило солнце. Просто пасмурно было у всех на душе.
Алексей Иванович, без привычной игривости, уже не подзывал к себе Марка Семеновича, а просто сам вышел в халате, тихо обошел стол вокруг, где уже с самого утра совещались его помощники. Тяжело вздохнул и, бормоча что-то себе под нос, пошел бродить по квартире. Периодически из разных мест квартиры были слышны отрывочные его фразы: «Все пропало, какой президент? Зачем он мне нужен? И этот болван Бабарыкин, а председатель? Зачем мне это все нужно было?»
Марк Семенович оторвался от бумаг, вздохнул и с жалостью посмотрел на Алексея Ивановича.
– Что же вы себя так мучаете? Ну, и хорошо, что все пропало, вернетесь на свою прежнюю работу, будете курей разводить. Подепутатствовали, хватит, пусть и другие дурака поваляют… не все же вам одному.
Из кухни раздался голос Эльвиры.
– Каких курей? О чем вы говорите? – с возмущением спросила она. – Алексей Иванович прекрасный пчеловод. Но дело вовсе не в этом, он будет заниматься тем, чем хочет. Поэтому никуда он не возвращается, а останется на прежней работе. Это я вам обещаю, – твердо заключила она, – вы что, меня не знаете?
– Да, Эльвирочка, все ты хорошо говоришь, но разве можно что-нибудь поправить?
– Можно и нужно. Этим мы сейчас как раз и займемся. – А вы прекратите ныть и займитесь чем-нибудь, отвлекающим вас от этих грустных мыслей. Кстати, у вас хобби-то есть?
– Ну а как же, хм, у всякого порядочного человека оно должно быть, – как-то уж совершенно неуверенно произнес он.
– Вот и займитесь им.
– Но я сейчас не хочу.
Эльвира удивленно посмотрела на него и с подозрением спросила:
– А вы о чем, кстати?
– Ну, как же о ней, конечно.
– О ком, о ней, – уже не сдерживаясь. – О водке, конечно, о чем же еще, но сейчас я ее не хочу, не в радость она мне теперь, – с грустью произнес он.
Марк Семенович громко от души рассмеялся.
– Лучше бы вы уж спичечные коробки собирали, придумали черт-те что тоже, – Эльвира только покачала головой. – Да, действительно, тоже еще нашли себе хобби! И вообще, пока вы с этим повремените. Сегодня вы нам нужны в ясном уме.
