— Рад, что ты его хранишь.

— Я достаю его каждое Рождество. Но теперь, зная историю… кажется, я поставлю его на полку навсегда.

Он тихо рассмеялся.

— Почему ты не рассказал, что заказал его специально для меня? Я же тогда приставала к тебе каждый день с расспросами.

— Во-первых, ты была младшей сестрой моего лучшего друга, по которой я, к слову, сходил с ума. Мы дружили, и у тебя был парень. Такой подарок выглядел бы… слишком. Поэтому я сказал, что просто нашел его.

Белое пятно, мелькнувшее в окне, привлекло мое внимание, и я ахнула, когда увидела, как сильно пошел снег.

— Настоящая метель.

Эйс поднялся и выглянул наружу.

— Срань господня. Ты не шутила.

— Ты не можешь идти в отель в такую погоду. Это небезопасно.

— А если я останусь на твоем диване? — его улыбка была такой греховно красивой, что колени подкашивались.

— Ты не поместишься на моем диване, ты слишком высокий. — Я скрестила руки. — Ложись в моей кровати, а я на диван.

— Ни за что, — твердо ответил он.

— Почему?

— Завтра свадьба твоего брата. Ты подружка невесты. И Рождество. Я не позволю тебе плохо выспаться только потому, что я не могу дойти до отеля.

— Ты тоже шафер, между прочим! — я всплеснула руками. — Какая нелепая причина.

— Это не обсуждается, Санни, — сказал он и растянулся на диване, чтобы показать, насколько он туда не помещается. Его ноги свисали с края так смешно, что я не выдержала.

Я подошла и протянула ему руку:

— Пойдем. Мы можем поделить кровать. Мы же уже целовались и это было совсем не неловко. И раньше тоже спали в одной кровати, когда были детьми.

Я потянула его за руку и повела по коридору в свою спальню. Он не стал спорить с таким решением, но и ничего не сказал.

Мы так и не поговорили о поцелуе. Я оборвала его. А теперь зову его в свою кровать.

— Я сплю голым. Проблемы будут? — спросил он, смеясь. — Шучу, Санни. Все будет окей.

У меня вырвался нервный смешок, лицо горело. Я пришла в ванную, переоделась в майку и шорты для сна, убрала волосы в пучок, умылась и посмотрела в зеркало.

Эйс Бонетти в твоей кровати.

Все нормально.

Я в порядке.

Все прекрасно.

Я вышла, выключила свет и забралась под одеяло.

— Ты притворяешься, что спишь? — прошептала я.

— Нет, — усмехнулся он. — Я просто ждал, пока ты перестанешь прятаться в ванной.

— Я не пряталась. Я умывалась и чистила зубы.

— Санни, — сказал он серьезно.

— Эйс, — передразнила я.

— Тебя напугал тот поцелуй?

В комнате было темно, если не считать луча уличного фонаря, пробивавшегося сквозь щель в занавесках.

— Нет, — прошептала я. — Он мне понравился. Слишком понравился.

— Тогда почему ты отстранилась?

Мои голые ноги коснулись его ног, и я тихо застонала:

— Боже мой. — простонала я, смеясь. — Ты что, правда голый в моей кровати?

— Нет. На мне трусы. Предпочитаешь, чтобы я спал в своем костюме Гринча? — его голос был и насмешливым, и низким, хриплым, соблазнительным.

— Нет.

— Тогда отвечай. Почему ты отстранилась, если тебе понравилось?

— Потому что ты мне нравишься. Нравишься-нравишься. Это не просто так, как ты, возможно, думаешь. — Я сглотнула. — И ты тут не живешь. Я не хочу, чтобы все зашло далеко, а потом пришлось прощаться. — призналась я.

Он поднял мою подбородок, чтобы я смотрела на него. Мы лежали на боку лицом друг к другу.

— Я купил дом здесь, Санни. На самом деле, прямо по улице.

— Что? Ты переезжаешь сюда? — мой голос сорвался на писк.

— Да. Я написал сценарий, и студия его взяла. Я устал от актерства, хотел попробовать себя в другом. Теперь я могу работать откуда угодно. Устал от Лос-Анджелеса. Захотел домой.

— Джек ничего не сказал, — сердце билось как безумное.

— Я ему не говорил. Это произошло совсем недавно. И я хотел, чтобы эти выходные принадлежали им. И… я хотел сказать тебе первой. — Он убрал волосы с моего лица, и я придвинулась ближе.

— Почему?

— Потому что, когда ты сказала, что бросила того придурка и возвращаешься домой, я понял, что это то место, где я хочу быть.

— Ты правда возвращаешься?

— Да. Здесь я чувствую себя как дома. И тут живет одна девушка, от которой я без ума. И говорят, она теперь свободна.

Мои пальцы коснулись его щетины.

— Поцелуй меня, Эйс.

И его губы накрыли мои.

Эйс

Я потер ладонями глаза, когда узкий луч солнечного света пробился сквозь щель между шторами. Голди только начинала просыпаться, ее горячее тело было плотно прижато к моему.

— Привет, — прошептала она, приоткрыв один глаз.

— Привет, красавица. Как спалось?

— Отлично, — она перекатилась на живот и поднялась на локтях, чтобы посмотреть на меня. — С Рождеством.

— С Рождеством, — я поцеловал ее в макушку.

Мы целовались, как школьники, пока губы не начали болеть, болтали часами между поцелуями, пока, наконец, не заснули.

Ее телефон зазвонил на тумбочке.

— Оу… о-о-оу… — протянула она, когда ее рука задела мою утреннюю эрекцию в попытке дотянуться до телефона. — Это… утреннее?

Я рассмеялся:

— Это Голди.

Она улыбнулась мне и ответила на звонок:

— Привет, мам. С Рождеством. — Она приглаживала выбившуюся прядь, заправляя ее за ухо, и все время смотрела на меня.

Она была так чертовски красива, что на нее невозможно было не смотреть.

От вида этой девушки у меня перехватило дыхание, а мы были бодрствовали всего минут пять.

— Да. Да. Хорошо. Да… — она делала паузы между тем потоком вопросов, что, видимо, задавала ее мама. — Эйс остался у меня на… диване. Потому что снег шел слишком сильно, и он не смог дойти до отеля.

Ее щеки слегка порозовели, и она улыбнулась мне.

— Мам, перестань, — она фыркнула. — Хорошо. Да, мы скоро приедем.

Она сбросила вызов и пожала плечами:

— Не уверена, что она окупилась на это. Она показалась мне подозрительной.

— Подозрительная насчет того, что я якобы спал на самом маленьком диване в мире? — я засмеялся. — Я не виню ее за то, что она подумала, что у меня не получилось.

— Вот именно. Но я не знала, что ей сказать. Они позвали нас на праздничный завтрак. Говорят, готовят с самого утра.

Я спрыгнул с кровати, поднял Голди и понес в ванную, пока она заливалась смехом. Усадил ее на край раковины и ополоснул лицо холодной водой.

— Отлично. Я обожаю завтрак у Джейкобсов. И говорить им мы можем что угодно.

— А что ты хочешь сказать? — спросила она, нервно дергая край своей майки.

Я поставил руки по обе стороны от нее, запирая ее в маленьком пространстве между мной и стеной.

— Если бы решал я?

— Да. Что бы ты сказал?

— «С Рождеством, Сьюзи и Джо. Прошло много времени, но я до сих пор без ума от вашей дочери, так что мы теперь встречаемся».

— Ты хочешь встречаться со мной, Эйс?

— Еще как хочу. И мы будем почти соседями, как только я закрою сделку по дому — удобно до невозможности. Может, даже заведу собаку, чтобы был повод заходить к тебе на работу.

Она захохотала и потянула меня за футболку ближе:

— Я тоже хочу встречаться с тобой.

— Значит, мы на одной волне, — подмигнул я.

— Определенно на одной, — сказала она, спрыгнув с раковины.

Мы быстро привели себя в порядок, заехали в отель, чтобы я переоделся, и поехали к ее родителям.

А потом вошли к Джейкобсам, держась за руки, с широкими улыбками на лицах.

Сьюзи всплеснула руками:

— Джо! Быстрее иди сюда. Это же рождественское чудо!

Голди простонала, а я расхохотался, когда из-за угла торопливо показался ее отец.

— Привет, с Рождеством. Дети пришли. Разве мы их не ждали? — спросил он.

— Посмотри на их руки, Джо, — прошипела Сьюзи, но мы услышали ее без труда. — Разве я тебе не говорила, что что-то было неладно? И вчера, и сегодня утром — Голди что-то скрывала.