— Ты держал меня за руку все время. А это ведь было маленькое солнышко, которое я сама нарисовала. Я тогда чуть ли не драму разыграла.

— Не думаю.

— А ты знал, что в тот день я собиралась сказать тебе, что нравишься мне не только как друг? — Ее губы дрогнули в неловкой усмешке.

— И почему не сказала?

— Боялась, что ты меня отвергнешь, — прошептала она.

— Ты вообще представляешь, сколько раз я думал о том, чтобы тебя поцеловать, Санни?

Она отступила, мотнула головой:

— Не дразни меня, Эйс.

— Я когда-нибудь тебе лгал за все эти годы?

— Нет. Но ты и не говорил, что хочешь меня поцеловать, — вздохнула она.

— Может, если бы ты не встречалась с тем уродом так долго, я сказал бы раньше. Но факт в том, что ты всегда у меня в голове. Даже на расстоянии.

— Я всегда в твоей голове? — спросила она, будто это все была шутка.

Если она хочет играть серьезно — я буду играть серьезно.

— Я думаю о тебе каждый, чертов, день, Санни. И после того, как ты рассталась с этим придурком, я хотел сказать тебе об этом вслух.

Ее брови сошлись, она покачала головой:

— Ух ты. Вот это актерская игра. Давай, Эйс. Ты же знаешь, что я в тебя была влюблена в школе. Это было слишком заметно. И да, я сейчас свободна, и, конечно, мне всегда было любопытно, каково это — поцеловать тебя. Но не нужно притворяться, будто это что-то большее.

— А что это? — шагнул я ближе, нависнув над ней. Она подняла голову, глядя на меня сапфировыми глазами, обрамленными длинными черными ресницами, и очаровательную россыпь веснушек на носу.

— Мы бы просто почесали зуд. Один поцелуй и больше никогда об этом не говорим. Нам ведь не нужно, чтобы все стало странным.

Я обнял ее за шею, большим пальцем проведя по линии челюсти.

Грудь у нее часто вздымалась.

Я собирался это сделать.

Я собирался поцеловать Голди Джейкобс.

Я наклонился, наши губы разделяло одно дыхание:

— Обещаю тебе — в этом поцелуе нет ничего странного.

И я прижал свои губы к ее губам. Моя ладонь скользнула к затылку, пальцы переплелись с ее длинными волосами. Ее губы раскрылись, и мой язык нашел ее.

Сколько раз я мечтал об этом?

И это было лучше, чем в любых фантазиях.

Наши языки переплетались, пробуя друг друга. Вторая рука легла ей на бедра и я поднял ее. Ее ноги обвили мою талию, и наши губы не разорвали контакт ни на секунду.

Я опустился на диван, усадив ее верхом на себя. Мои руки легли на ее бедра, и я покачивал ее, направляя по движению. Мой член упирался в джинсы так сильно, что казалось, ткань вот-вот порвется, пока она скользила вверх-вниз вдоль моей эрекции.

Ее тихий стон едва не сорвал мне голову.

Мы были так минут десять, хотя казалось, что прошла вечность.

Я не мог насытиться.

И вдруг она резко отстранилась, глаза блестели от желания. Губы распухшие, волосы растрепанные.

— Так. Зуд почесали. И нам лучше остановиться, пока все не зашло слишком далеко, — сказала она, слезая с меня и поправляя футболку.

Почему она так боится этого?

— А что значит «слишком далеко»? — спросил я, следя за тем, куда падает ее взгляд — прямиком на выпуклость в моих джинсах.

— Ну… скажем так, нам не обязательно «отрываться по-гринчовски», — усмехнулась она.

— «Отрываться по-гринчовски», да? — улыбнулся я, поднялся и сократил расстояние между нами, пока она нервно теребила пальцы.

— Это был потрясающий поцелуй, — сказала она, прикусив губу.

— Да. Полностью оправдал ожидания, — я бросил взгляд в окно: снег усиливался. — Мне, наверное, стоит идти в отель, пока он не намело по колено.

— Нет! — сказала она громче, чем собиралась, и тут же прочистила горло. — То есть… там очень сильно снег валит, и…

— И? — спросил я, поддразнивая.

— И… посмотри вокруг! — она развела руки. — Я даже не нарядила елку. Она голая, а завтра Рождество.

— И чего ты ждала?

— Клиника, работа… времени не было. И тебе небезопасно идти в такую метель.

— В такую «метель», значит? — я прикрыл улыбку рукой. Снег шел прилично, но до метели было далеко.

— Опасно. И мне нужно украсить елку этими украшениями, а ты знаешь, что со мной часто случаются несчастные случаи, так что ты действительно хочешь, чтобы я сама украсила елку? — она подошла к коробке с надписью «Игрушки» и вытащила ее.

— Ты хочешь, чтобы я помог украсить твою елку, Санни?

— Ну… я могу сама, конечно. Но если ты настаиваешь, — щеки у нее порозовели, она сняла крышку с коробки.

— Я настаиваю.

Я определенно настаиваю.

Голди

Я приготовила нам горячий шоколад на кухне и принесла кружку Эйсу, который только что водрузил ангелочка на верхушку моей елки. Взяла свою и устроилась рядом с ним на диване, чтобы полюбоваться деревом.

— Ты еще и взбитые сливки достала, и посыпку? — Он окунул палец в сливки и облизал его. Святой горячий шоколад, этот мужчина был слишком хорош, чтобы быть реальным.

У меня сами собой сжались бедра, потому что черт, какой же он сексуальный.

Тот поцелуй.

Я ведь чуть не сгорела.

Мне пришлось остановить это, пока не стало слишком поздно. Рядом с ним мне нельзя доверять самой себе.

— Конечно достала, — сказала я, пытаясь хотя бы выглядеть спокойной.

— Помню, как мы отмечали у вас дома Рождество, — он все еще смотрел на меня, отчего сердце стучало сильнее обычного. — Твоя мама всегда делала шоколад вот так.

— Что? — Я повернулась к нему, а он улыбался, будто видел что-то только ему одному заметное.

— Ты просто… идеальна, — он пожал плечами и вытащил из коробки первую игрушку — одну из тех забавных, которые мама дарила нам каждый год. — Сняли брекеты. Помню, мне твои родители тоже такую дарили. Еще была игрушка футбольный мяч, и игрушка водительское удостоверение, когда я начал водить.

— Мама обожает важные моменты, — фыркнула я, начиная развешивать игрушки.

Почти у каждой была своя история. Мы смеялись, болтали, вспоминали.

Я изо всех сил пыталась не думать о том проклятом поцелуе.

Но он захватил каждую клеточку моего тела.

— А это что у нас? — спросил он, вытаскивая из коробки снежный шар, лежавший на самом дне.

Тот самый снежный шар, который он подарил мне в Рождество перед моим первым годом колледжа.

Подарок, который я хранила до сих пор. Наверное, самый трогательный подарок, который мне когда-либо дарили.

— Я обожаю этот шар, — сказала я, подсаживаясь рядом, пока он смотрел на него. Он покрутил ключ, и шар заиграл «Sunny» — старую песню шестидесятых, которую он пел мне в детстве. Внутри стеклянного шара — елка, олень, кролик и собака. Я всегда любовалась им. — Ты ведь так и не сказал, как нашел шар, в котором оказались все мои три любимых животных и который еще и играет мою песню. Это же невозможно. Как так вышло?

Он отпил шоколад и поставил кружку.

— Я выиграл его на благотворительном вечере в первый год колледжа. Тренер заставил всю команду помогать на мероприятии. Там был розыгрыш подарочной корзины, и мы все накинули по десять долларов на билеты. И я выиграл, — он пожал плечами, будто это пустяк.

— Конечно выиграл, — я расхохоталась. — Но в корзине был не такой шар, верно? Не может быть, чтобы там случайно оказался шар, играющий «Sunny» и с моими животными.

— Конечно нет, — рассмеялся он. — Зато там была подарочная карта на двести пятьдесят долларов. Я пару недель до этого нашел сайт, где делали снежные шары на заказ: выбираешь песню и фигурки внутри. Я хотел купить тебе такой, но он стоил двести пятьдесят, а я был нищим студентом. А потом выиграл эту карту… Воспринял это как знак. И заказал на следующий день.

У меня перехватило дыхание.

— Ты потратил все на меня?

Он смотрел на шар, не поднимая на меня глаз:

— Конечно.

— Эйс… — прошептала я, положив руку на его ладонь. — Не верится, что ты это сделал.