Проверил винтовку ещё раз — патрон в патроннике, затвор работает плавно, оптика чистая. Приготовился. Ждал команды.

Внизу миномёты подняли стволы под углом семьдесят градусов. Заряжающие опустили мины в стволы, отскочили. Командир артиллерии поднял руку, опустил.

— Огонь!

Восемь стволов выплюнули мины одновременно, глухие хлопки, стволы дёрнулись, отдача ушла в землю. Мины взвыли в воздухе, полетели дугой, исчезли из виду. Пять секунд полёта. Потом взрывы в городе, оранжевые вспышки, столбы дыма и пыли. Первый залп лёг на окраину, по баррикадам. Второй залп, ещё восемь мин, полетели. Взрывы ближе к центру. Третий, четвёртый, пятый. Город задымился, взрывы гремели непрерывно, здания рушились, баррикады разлетались, люди бегали в панике.

Шрам смотрел в оптику, отслеживал эффект. Баррикада западная разнесена, пулемёт молчит, расчёт мёртв или разбежался. Несколько домов на окраинах горят, крыши провалились. Но центр целый, мечеть стоит, минарет не тронут. Снайпер на минарете всё ещё там, видел силуэт, прижался к парапету, пережидает обстрел.

Десять минут артиллерии. Восемьдесят мин, методично, квадрат за квадратом накрыли город. Потом тишина, только треск пожаров, крики, где-то вой раненого.

— Артиллерия, прекратить огонь! — приказ Леруа. — БТР, вперёд! Пехота, следом!

Шесть БТР двинулись на город, растянулись в линию, башни вращались, искали цели. Пехота бежала сзади, пригнувшись, цепью, интервалы по пять метров. Сто пятьдесят легионеров наступали на Киддаль, через дымящуюся пустыню, через воронки от мин, через обломки и трупы.

Боевики открыли огонь с пятисот метров. Автоматные очереди, пулемёты, РПГ. Гранаты летели в БТР, промахивались, взрывались рядом. Одна попала в борт БТР, взрыв, машина остановилась, дымилась, но экипаж живой, продолжал стрелять. Пехота залегла, отстреливалась.

— Снайпера, работайте! — приказ в рации.

Шрам нашёл снайпера на минарете в оптику. Тот высунулся, целился вниз, в наступающих. Дистанция семьсот метров, ветер усилился, слева, три метра в секунду. Коррекция четыре щелчка вправо, два вверх на падение пули. Прицел на грудь, центр массы. Выдох медленный, пауза, сердце между ударами. Спуск плавный.

Выстрел. Винтовка дёрнулась, приклад в плечо. Смотрел в оптику не отрываясь. Снайпер на минарете дёрнулся, схватился за грудь, качнулся, упал вперёд через парапет. Летел долго, тридцать метров, ударился о землю, не двигался больше.

— Орёл, снайпер на минарете ликвидирован.

— Принято, отличная работа.

Досылал патрон, искал следующую цель. Пулемётчик на крыше дома, бил по пехоте. Прицелился, выстрел, попал в голову, пулемётчик рухнул. Командир в белом, тот что отдавал приказы. Бежал между домами, организовывал оборону. Прицелился, выстрел, попал в спину, упал лицом в песок.

Ларош и Мартинес тоже работали, выстрелы методичные, боевики падали один за другим. Сопротивление ослабевало, ломалось. БТР дошли до окраины, ворвались в город, пушки строчили по домам, по баррикадам. Пехота следом, гранаты в окна, автоматные очереди, крики.

Штурм начался. Операция пошла. Первая кровь пролилась, первые трупы легли на песок.

Шрам продолжал работать, спокойно, методично, профессионально. Ещё выстрел, ещё цель упала. Ещё выстрел, ещё труп. Счётчик в голове не вёл, просто делал работу.

Внизу легионеры врывались в Киддаль, дом за домом, улица за улицей. Где-то кричал Дюмон, командовал своей секцией. Где-то рвались гранаты. Где-то стонал раненый.

Война продолжалась. Миссия выполнялась. Приказ есть приказ.

Пустыня пила кровь. Африка забирала жизни. Легион делал то для чего существует.

Убивал врагов Франции. Любой ценой. Без жалости. До конца.

Киддаль взяли к трём часам дня. Зачистка продолжалась до вечера — дом за домом, подвал за подвалом, крыша за крышей. Нашли и убили сто двадцать боевиков, ещё тридцать сбежали на север, в пустыню, преследовать не стали — жара, расстояния, засады возможны. Остальные пятьдесят то ли затаились среди гражданских, то ли погибли под завалами после артиллерии. Легионеры потеряли одиннадцать убитыми, двадцать три ранеными. Тяжело, но в рамках ожиданий. Город взят, задача выполнена.

К ночи установили периметр, выставили посты, заняли несколько домов на окраине под временную базу. Раненых эвакуировали вертолётами в Гао, убитых накрыли брезентом, сложили в мечети — утром отправят обратно. Остальные легионеры устроились где придётся — кто в домах, кто в грузовиках, кто просто на земле, на плащ-палатке, под открытым небом. Ужин был скудный — сухпаёк, вода тёплая, сигареты. Все устали смертельно, тела болели, уши звенели от взрывов, глаза слипались от пыли и дыма.

Шрам не мог уснуть. Лежал в грузовике час, ворочался, пытался отключиться, но сон не шёл. Перед глазами мелькали картинки дня — лица в оптике, выстрелы, тела падающие. Семнадцать выстрелов сделал за день, четырнадцать попаданий точных, может пятнадцать если считать тот сомнительный когда боевик исчез за стеной и неясно попал или промах. Не важно. Много. Плюс зачистка вечером, когда спустился с холма, присоединился к отделению, штурмовал дома. Там убил ещё троих, автоматом и ножом один раз, когда патроны кончились и боевик выскочил из-за угла.

Встал, вышел из грузовика, пошёл на окраину лагеря. Часовые кивнули, пропустили, знали его, не останавливали. Прошёл за периметр метров на сто, сел на камень большой, достал сигареты. Закурил, смотрел на город. Киддаль лежал чёрным пятном на фоне пустыни, кое-где тлели пожары, красные точки в темноте. Пахло гарью, сгоревшей плотью, порохом. Мёртвый город, освобождённый огнём и кровью. Завтра придут малийские солдаты, поднимут флаг, объявят победу. Легионеры уедут, начнут готовиться к следующей операции. Колесо крутится.

Небо было огромное, первобытное. Звёзды ярче чем в Марселе в тысячу раз, Млечный Путь рекой разливался от горизонта до горизонта. Созвездия южные, незнакомые некоторые, но красивые. Скорпион низко над горизонтом, Центавр высоко, Южный Крест на востоке. Луны не было, новолуние, темнота абсолютная. Только звёзды, миллиарды огней в пустоте, горящих миллионы лет, равнодушных к тому что происходит на песчинке под названием Земля.

— Не спится?

Голос сзади, тихий, знакомый. Шрам не обернулся, узнал по акценту. Малик. Алжирец прошёл вперёд, сел рядом на песок, вытянул ноги, откинулся на руки. В левой руке держал пистолет «Глок», в правой книжку потрёпанную — Коран в кожаном переплёте, маленький, карманный, зачитанный. Странное сочетание — оружие и святая книга.

— Не спится, — ответил русский. — Адреналин ещё в крови, мозг не отключается.

— У меня так же, — Малик положил пистолет на колени, открыл Коран на закладке, читал при свете фонарика маленького. Губы шевелились, шёпот тихий, арабские слова непонятные. Читал минуту, закрыл книгу, выключил фонарик. Посмотрел на небо, молча, долго.