Шрам остановился у входа, смотрел молча. Несколько новобранцев заметили его, замолчали, остальные продолжали орать. Один, высокий, широкоплечий, с лицом угловатым и взглядом наглым, шагнул вперёд. Сказал что-то по-английски, ломано:

— This your bed? You move. We take.

Показал на койку Шрама, на которой сидело трое албанцев, играли в карты на разгрузке.

Легионер посмотрел на наглого, потом на свою койку, потом обратно. Не ответил. Прошёл к койке, встал перед тремя игроками. Те подняли головы, смотрели снизу вверх, ухмылялись. Один сказал что-то по-албански, остальные засмеялись.

Пьер ждал три секунды. Потом ударил ногой в стол импровизированный — ящик с разгрузкой. Карты разлетелись, ящик опрокинулся. Трое вскочили, заорали, полезли в драку. Русский встретил первого коротким, жёстким ударом в солнечное сплетение, кулаком, всем весом. Албанец согнулся пополам, воздух вышел со свистом, упал на колени, хрипел. Второй замахнулся справа, легионер ушёл с линии, подставил ногу, албанец споткнулся, рухнул лицом об пол. Третий попытался схватить сзади, за шею. Шрам дёрнул головой назад, затылком в нос, хруст, кровь брызнула. Албанец отпустил, схватился за лицо, заорал.

Всё заняло пять секунд. Трое на полу, остальные застыли, не поняли что случилось. Высокий наглый полез вперёд, кулаки сжаты. Русский развернулся, встретил его взглядом — тяжёлым, холодным, убивающим. Албанец остановился, прочитал в глазах то что останавливало: этот человек убивал, много, недавно, убьёт снова если надо. Не в драке, не по-спортивному. Убьёт по-настоящему, ножом в горло или руками задушит, и ему будет всё равно.

— You want die? — спросил Шрам тихо, по-английски, с жутким акцентом. — Come. I kill you. Here. Now.

Наглый сглотнул, отступил на шаг. Остальные албанцы тоже сдвинулись назад, инстинктивно, как стая перед волком.

В барак вошёл Дюмон, услышал шум, пришёл разбираться. Увидел картину: трое албанцев на полу, один держится за живот, второй за нос кровоточащий, третий просто лежит. Остальные стоят кучкой, Шрам перед ними, спокойный, руки опущены.

— Что здесь происходит? — спросил сержант.

— Новички заняли мою койку, — сказал Пьер. — Объяснил что это ошибка.

Дюмон усмехнулся, качнул головой.

— Албанцы. Прибыли вчера, двадцать человек. Горячие, дикие, не знают порядков. Думают что Легион как их банды в Тиране. Им объяснили что нет, но не все поняли. Теперь, думаю, поняли.

Повернулся к албанцам, переключился на ломаный английский — язык общения в Легионе, пока не выучат французский:

— Listen! This man — Шрам, Scar in English. He veteran. He was Банги, Мали, Чад. He kill many men. You respect him, you respect all veterans. You no respect — you die. In training, in mission, in bar fight. Understand?

Албанцы молчали. Высокий наглый кивнул, нехотя.

— Good. Now you, you, you — поднял троих с пола. — To медик, fix face, fix belly. Then clean барак, all mess. Then run ten километров with full рюкзак. Punishment for lack respect.

Троих вывели, хромали, держались за раны. Остальные начали убирать бардак, молча, быстро. Дюмон посмотрел на Шрама:

— Они твои теперь. Вторая секция получила пополнение, двенадцать албанцев распределили к нам. Ты опытный, научишь их не умирать. Справишься?

Легионер пожал плечами:

— Справлюсь. Если слушаться будут.

— Будут. После твоего урока точно будут.

Сержант ушёл. Шрам сел на свою освобождённую койку, закурил, смотрел на новобранцев. Те убирали барак, косились на него, боялись подходить близко. Высокий наглый собирал карты с пола, лицо злое, но молчит, не лезет. Понял.

Через час барак был чист. Албанцы стояли кучкой у входа, не знали что делать. Русский поманил пальцем высокого:

— Come here.

Албанец подошёл, настороженно. Встал в двух метрах, готов прыгнуть назад если что.

— Name? — спросил Пьер.

— Арбен.

— Арбен. Good. You главный among them?

— Yes. I… как сказать… leader.

— Leader. Okay. You слушай me, they слушай you. I teach, you translate, they learn. Understand?

Арбен кивнул.

— Why you здесь? In Legion?

Албанец пожал плечами, сплюнул:

— В Албании shit. No money, no work, only crime. Police хочет меня, я убил man, not важно who. Friends say — go Legion, they give passport новый, they pay, они train. Мы come together, двадцать man, from same город.

— You all criminals?

— Yes. All. Убивали, грабили, торговали. Now we soldiers. Better than тюрьма, better than умереть on street.

Шрам кивнул, понимающе. Обычная история для Легиона. Беглецы, преступники, отчаявшиеся. Армия последнего шанса принимает всех, даёт новое имя, новую жизнь, шанс искупить прошлое кровью.

— Легион not easy, — сказал русский. — Training жёсткий, missions опасные, many умирают. You хочешь survive?

— Yes.

— Then слушай. Forget что ты был leader в Албании. Здесь ты никто. Ты новичок, самый низкий. Я veteran, я учу тебя, ты учишь их. Я say jump — you jump. Я say run — you run. Я say чисти автомат — you чисти. No questions, no arguments. Понял?

Арбен сжал челюсти, гордость боролась с разумом. Разум победил. Кивнул.

— Good. Сейчас you собери всех своих. Я покажу как чистить оружие правильно. Потом как носить разгрузку. Потом правила барака, правила Легиона. Учи быстро, времени мало. Через неделю вас отправят на training полигон, там сержанты не такие добрые как я. Там они ломают кости если ты тупой. Понял?

— Понял.

Арбен собрал албанцев, выстроил перед Шрамом. Двенадцать человек, от восемнадцати до тридцати лет, лица жёсткие, татуировки, шрамы, взгляды волчьи. Бандиты, головорезы, убийцы. Но здесь, в Легионе, они были просто мясом необученным, пушечным кормом, которое надо превратить в солдат или которое умрёт на первой миссии.

Легионер взял свой FAMAS, начал разбирать, медленно, показывая каждое движение. Арбен переводил на албанский, новобранцы смотрели внимательно, запоминали. Магазин вынуть, патрон спустить, затвор назад, фиксатор нажать, цевьё снять, рама затворная вынуть, газоотводная трубка, возвратная пружина. Все детали на койке, разложены в порядке. Потом сборка, обратно, быстро, без ошибок.

— Now you, — Пьер показал на Арбена. — Repeat.

Албанец взял свой автомат, начал разбирать. Медленно, неуверенно, путался в деталях. Шрам поправлял, показывал, не ругался, терпеливо. Остальные смотрели, учились. Через полчаса все двенадцать разобрали и собрали автоматы, коряво, но правильно.