Коридор узкий, в конце лестница на второй этаж. Оттуда стрельба — автоматные очереди, длинные, беспорядочные, пули свистят в коридоре, бьют в стены, в потолок. Легионеры прижались к стенам, не лезут на рожон. Малик выдернул гранату, швырнул вверх по лестнице, не целясь, просто вброс. Взрыв на втором этаже, потолок содрогнулся, посыпалась пыль. Стрельба прекратилась, вместо неё стоны, мат по-арабски.

Дюмон полез первым, пригнувшись, автомат вперёд. Шрам следом, прикрывает спину. Вышли на площадку второго этажа — трое боевиков, один мёртвый, двое раненых, стонут, пытаются ползти. Легионер не тратил патроны, прошёл мимо, пинком отбросил их автоматы в сторону. Пусть истекают, добьют потом. Впереди комната, дверь открыта, внутри движение.

Пьер выдернул лимонку, бросил внутрь, не заходя. Взрыв в замкнутом пространстве страшнее — ударная волна отражается от стен, многократно усиливается. Окна вылетели наружу, дверь сорвало с петель. Легионер вошёл сразу после взрыва, автомат на плече, палец на спуске. Двое боевиков у стены, оглушённые, контуженные, один сидит держится за голову, второй лежит, кровь из ушей. Шрам дал по одной очереди, три пули каждому. Упали, дёрнулись, замерли.

Комната за комнатой, методично, быстро. Граната внутрь, взрыв, вход, зачистка огнём. Не церемонятся, не кричат "руки вверх", не берут пленных. Здесь не для парада, здесь для уничтожения противника. Боевики стреляют — легионеры стреляют. Боевики прячутся — легионеры бросают гранаты. Правила простые, как в мясорубке.

Третий дом был хуже. Боевики укрепились серьёзно — баррикады в коридорах, простреливаемые сектора, засады в комнатах. Пулемёт стоял на лестнице, бил по первому этажу, не давал подняться. Дюмон попробовал кинуть гранату, не долетела, покатилась назад, взорвалась внизу. Попеску ранило — осколок в икру, не тяжело, но идти не может. Оттащили его в укрытие, перевязали, оставили у входа.

— Шрам, есть идеи? — Дюмон смотрел на лестницу, прикидывал.

Легионер осмотрелся, увидел дыру в стене — граната или гранатомёт пробили. Вела в соседний дом. Показал:

— Через дыру. Обойдём с фланга.

— Давай.

Протиснулись через пролом, оказались в соседнем доме. Темно, запах пожара, обгорелые балки. Нашли лестницу, поднялись на второй этаж тихо, без шума. Стена между домами тонкая, саманная. Милош приложил ухо, слушал. Показал пальцами — трое, по ту сторону, слышно голоса.

Пьер выдернул последнюю осколочную, Малик свою тоже. Два мощных удара — кувалдой по стене, саман обрушился, дыра полтора метра шириной. Швырнули гранаты в пролом, не видя что там. Двойной взрыв, крики, грохот. Ворвались через дыру, автоматы строчат. Трое боевиков на полу, один без руки, двое порваны осколками. Пулемёт стоит у окна, без расчёта. Дюмон развернул пулемёт, дал очередь вниз по лестнице, туда где боевики прятались. Крики, топот, стрельба ответная.

Шрам кинул последнюю лимонку вниз, вслепую. Взрыв, стоны. Побежал вниз по лестнице, не ждёт пока стихнет. Внизу трое боевиков, контуженные, оглушённые, автоматы валяются рядом. Русский расстрелял всех в упор, короткие очереди, два метра дистанция, каждая пуля попадает. Кровь брызгает на стены, на пол, на его форму. Запах пороха, гари, кишок. Дом взят.

Следующий дом, потом ещё один. К полудню зачистили шесть домов. Двадцать восемь боевиков убито, пятеро взято ранеными — их связали, бросили на улице под охраной. Легионеры потеряли троих раненых, никого убитых — везло. Патроны кончались, гранаты тоже. Пьер расстрелял четыре магазина, сто двадцать патронов, использовал все гранаты. Руки тряслись от отдачи, плечо болело от приклада, уши звенели от взрывов. Форма в крови, на сапогах куски плоти, на лице копоть. Лицо врага один раз, с двух метров, видел глаза — широкие, испуганные, молодые. Дал очередь, глаза погасли.

Последний дом — самый укреплённый. Штаб местный, судя по антеннам на крыше. Боевики отстреливались яростно, не хотели сдаваться. Забросали окна гранатами, шесть штук, все что оставались у отделения. Взрывы один за другим, дом задымился, стены треснули. Ворвались все разом — десять легионеров, орут, стреляют, давят массой. Внутри восемь боевиков, дрались до последнего, один с ножом бросился на Милоша, серб увернулся, ударил прикладом в челюсть, кости хрустнули. Остальных расстреляли в упор, в коридоре, в комнатах, везде. Не щадили, не спрашивали. Работали как машины — вошли, убили, вышли.

К двум часам дня квартал был взят. Двенадцать домов зачищены, боевиков нет — все мертвы или разбежались. Легионеры установили флаг французский на самой высокой крыше. Инженеры начали укреплять позиции, ставить проволоку, рыть окопы. Периметр расширился ещё на два квартала. Дорога в город теперь полностью под контролем.

Шрам сидел на обломках стены, курил, смотрел в пустоту. Автомат на коленях, пустой — магазин расстрелян, вставлять новый лень. Рядом валялись гильзы — его, товарищей, врагов. Блестели на солнце латунью. Кровь на руках засохла, тёмная, липкая. Форма мокрая от пота и чужой крови. Во рту вкус пороха, на зубах пыль. Голова гудела от взрывов, уши звенели, перед глазами пятна.

Дюмон подошёл, сел рядом, протянул флягу. Пьер напился, вода тёплая, с привкусом пластика, но живительная. Вернул флягу.

— Хорошо сработал, — сказал сержант. — Особенно в третьем доме. Фланговый обход, чётко.

Легионер не ответил, кивнул только.

— Убил сегодня много?

— Не считал. Много.

— Чувствуешь что-то?

— Усталость. Больше ничего.

Дюмон усмехнулся, понимающе.

— Правильно. Так и надо. Начнёшь чувствовать — сломаешься. Легион не для тех кто чувствует.

Замолчали. Сидели, курили, смотрели на разрушенный квартал. Вокруг легионеры зачищали трупы — оттаскивали на край улицы, складывали в кучу. Потом сожгут или закопают. Полевая санитария. Собирали оружие — АК ржавые, патроны, гранаты. Всё пригодится. Медики оказывали помощь раненым — своим и пленным. Своим первые, пленным что останется.

К вечеру всё было закончено. Зачистка завершена, квартал под контролем, боевики уничтожены или выбиты. Операция в Банги переходила в новую фазу — не оборона, не прорыв, а удержание, патрулирование, контроль территории. Война затяжная, неяркая, без больших сражений. Будут снайперские перестрелки, мины, засады, редкие стычки. Но не штурмы, не зачистки.

Пьер вернулся в барак, снял снаряжение, разгрузку, бронежилет. Тело ныло, мышцы болели, синяки на плечах от отдачи, ссадины на руках. Умылся холодной водой из бочки, стёр кровь с лица, с рук. Вода окрасилась розовой, потекла на бетон. Переоделся в чистое, старую форму бросил в мешок для стирки — не отстирается, но попробовать можно.

Сел на койку, разобрал FAMAS. Чистил долго, тщательно, вычищал нагар из ствола, из затвора, из газоотводной трубки. Смазывал каждую деталь, проверял пружины, механизмы. Автомат спас ему жизнь сегодня, работал безотказно, ни одной осечки, ни одного клина. Надо ухаживать за оружием, оно отплатит тем же.