Повернул винтовку влево, на север, туда откуда били миномёты. Водил стволом медленно, сканировал город через оптику. Видел дома разрушенные, улицы пустые, завалы мусора и обломков. Искал движение, признаки жизни. Нашёл. Метрах в пятистах, у разрушенной мечети с обвалившимся минаретом, группа людей. Человек десять, в тёмной одежде, с автоматами на плечах. Вокруг них ящики деревянные штабелями, может боеприпасы, может гранаты. Двое таскали что-то тяжёлое, длинное — ствол миномёта, калибр восемьдесят два миллиметра, советский тоже. Командир стоял в центре группы, махал руками, отдавал приказы, указывал направления. Высокий, выше остальных, в белой рубахе чистой, выделяется на фоне грязных галабий. Автомат на плече на ремне. Лицо чётко видно через оптику — борода седая, лицо худое обветренное, глаза яркие. Командир, старший, уважаемый.

Пьер прицелился, не спеша, выставляя марки. Дистанция пятьсот метров по дальномеру. Ветер слабый, справа, гонит пыль — компенсация минимальная, два щелчка влево. Цель неподвижная, стоит, жестикулирует. Прицельная марка на грудь, центр массы. Выдох медленный, лёгкие опустошаются, диафрагма расслабляется. Пауза между ударами сердца, короткая, секундная. Плавное нажатие на спуск, подушечкой пальца, без рывка.

Выстрел. Отдача толкнула в плечо знакомо, приклад ударил в ключицу, ствол дёрнулся вверх миллиметров на тридцать. Глушитель сработал — звук не грохот обычный, а хлопок глухой, приглушённый, не режущий уши. Похож на хлопок автомобильной двери. Легионер не терял цель из виду, держал в окуляре. Видел как пуля попала, как командир дёрнулся на месте, как схватился за грудь обеими руками, как упал назад, ноги подкосились. Упал между ящиками, исчез из вида. Остальные застыли на секунду, не поняли что случилось. Потом заорали, бросились к командиру, потом врассыпную, поняли что стреляют.

Шрам досылал патрон механическим движением, затвор назад щелчок, гильза вылетела вбок, затвор вперёд, патрон в патронник. Искал следующую цель, ствол ходил вправо-влево. Один боевик тащил ящик, не бросил, не успел спрятаться — жадность или глупость. Прицел на спину между лопаток, компенсация минимальная, выстрел. Попал в поясницу, ниже чем целился — пуля просела. Боевик упал на колени, уронил ящик, скрючился. Не мёртв, но выведен из строя, позвоночник прострелен. Следующий — бежал к укрытию за обломками стены, прыгал через кучи мусора. Прицел на ноги, опережающая — цель движется быстро. Выстрел. Пуля прошла мимо, попала в стену, выбила облако пыли. Шрам не дёрнулся, не выругался. Досылал патрон спокойно, ждал. Боевик остановился за углом, думал что укрылся. Высунул голову, смотрел в сторону аэропорта — решил что оттуда стреляют. Ошибка последняя. Легионер прицелился в голову, профиль виден чётко, висок открыт. Выстрел. Голова дёрнулась, боевик упал за угол, не видно больше. Попал или нет — неясно, но упал значит попал.

Магазин пуст. Перезарядил, руки работали автоматически, не думая. Выбросил пустой, достал полный из подсумка, вставил в шахту, досылал патрон. Десять выстрелов. Искал цели дальше, водил стволом по городу. Видел пикап белый, ехал по улице, на кузове пулемёт тяжёлый на турели, двое боевиков — один за рулём, второй у пулемёта. Ехали к аэропорту, собирались стрелять. Русский прицелился в лобовое стекло, в водителя. Дистанция шестьсот метров, цель движется, скорость километров тридцать. Опережение на метр вперёд. Выстрел. Стекло разлетелось паутиной, пикап свернул резко, врезался в стену дома, остановился. Пулемётчик на кузове упал, ударился о борт. Второй боевик выскочил из кабины — пассажир, не водитель. Бежал от машины, испуганно, быстро. Пьер выстрелил, попал в бедро, боевик упал, пополз на локтях волоча ноги. Ещё выстрел, выше, в грудь. Замер лицом в пыль.

Перезарядил, третий магазин. Работал методично, спокойно, без спешки. Дыхание ровное, сердце спокойное, руки твёрдые. Состояние как в трансе — мозг отключён, тело делает само, инстинкты и тренировка. Искал цели, находил, стрелял. Видел группу на крыше дома трёхэтажного, метрах в шестистах. Четверо, с РПГ — гранатомётом. Готовились стрелять по аэропорту, целились, выставляли прицел. Шрам выстрелил в того, кто держал трубу на плече. Попал в плечо, рука оторвалась, гранатомёт выпал, покатился по крыше, упал вниз. Остальные бросились поднимать, суетились. Легионер стрелял по ним методично, один выстрел за другим. Попал ещё в двоих, один в живот, второй в шею. Оба упали. Четвёртый спрыгнул с крыши на землю, метра четыре высота, убежал хромая.

Перезарядил, четвёртый магазин последний. Патронов оставалось десять, потом кончатся. Пьер работал быстрее теперь, не экономил время. Искал цели крупные, скопления. Снял ещё пятерых — один таскал ящик с гранатами, видно по маркировке китайской. Второй пытался завести мотоцикл старый, дёргал педаль. Третий стоял на перекрёстке, смотрел в бинокль в сторону аэропорта, искал откуда стреляют. Четвёртый и пятый бежали вдвоём, несли раненого между собой. Все упали. Некоторые сразу, голова или сердце. Некоторые корчились, истекая кровью на пыльных улицах, хватались за раны, звали помощь.

Боевики начали прятаться, наконец поняли. Осознали что кто-то стреляет, причём не с аэропорта — угол неправильный. Снайпер где-то в городе, бьёт издалека, убивает точно. Начали искать, показывать пальцами на крыши, разворачивать оружие. Пулемёт на пикапе развернули в сторону домов, начали строчить вслепую, по площадям. Пули свистели далеко, били в стены других зданий. Время уходить, засекут скоро.

Последний магазин, десять патронов. Шрам потратил их быстро, минуты за две. Стрелял по скоплениям, по тем кто высовывался слишком смело, по тем кто бежал через открытые места. Попал в пятерых точно, ещё двоих ранил. Магазин опустел, затвор остался сзади, патронов нет. Винтовка горячая, ствол дымится, от глушителя идёт запах паленой ткани и металла.

Русский встал, взял СВД за цевьё, горячее, обжигало ладонь. Подсумки с пустыми магазинами на пояс. Спустился с крыши быстро, не оглядываясь. Труп снайпера оставил там, пусть лежит. Пошёл обратно к периметру, другой дорогой, через переулки. Быстрым шагом, но не бегом. Оглядывался, смотрел по сторонам, слушал. Сзади начали стрелять — автоматные очереди длинные, злые, беспорядочные. Боевики строчили по домам наугад, не видели цель. Пули свистели в воздухе, били в стены, выбивали куски самана, звенели по железу. Легионер не ускорялся, не паниковал. Использовал укрытия, двигался от стены к стене, не высовывался на открытые места.

Добрался до проволоки, нашёл дыру, протиснулся. Разгрузка зацепилась за металл, порвалась ткань, оторвался карабин. Плевать. Оказался на территории аэропорта. Французские солдаты увидели его, узнали по силуэту, по форме, не стреляли. Подняли руки, показывая что свой. Шрам дошёл до укрытия у ангара, сел на ящик с патронами, положил СВД рядом бережно. Вытер пот с лица грязной ладонью, размазал пыль. Закурил, руки не дрожали, твёрдые. Дыхание ровное, частое но ровное. Адреналин спадал волнами, оставляя усталость тяжёлую, приятную. Усталость после работы.

Дюмон подошёл через минуту, посмотрел на винтовку, на легионера.

— Снайпера снял?

— Да.

— Это его винтовка?

— Да.

Сержант присел рядом, достал свою пачку сигарет, закурил тоже.

— Слышали стрельбу оттуда. Много стрельбы. Это ты стрелял?