И лишь когда был дан знак об окончании обеда, мы оба поднялись из-за стола, и Ланс сказал:

– Я выполню обещание сегодня на балу. Там это сделать намного проще.

Уж наверное, на балу люди всё время перемещаются, а за обедом где сели, с тем и разговаривают.

Меня подхватили какие-то дамы – ни одну из них я по именам не знала, и все были старше меня – и отвели в те комнаты, с которых всё и началось. К балу, чтоб вы знали, нужно переодеться.

Не возражаю, переодеться так переодеться. Сначала меня полностью разоблачили из платья, проводили в расположенную по соседству купальню и поместили в ванну. Купальня оказалась очень ничего себе – большая и просторная, а ванна – как маленький бассейн. Девушку, которая помогла мне помыться, я уже видела утром.

– Мира, поторопись! Не спи над ванной! – прикрикнула на неё Матильда Мариборгская. – Мне ещё самой собираться надо!

– Мы справимся, госпожа гофмейстерина, – проговорил кто-то в комнате.

– Нужно выполнить все указания её величества, ясно вам? – строго сказала та.

– Да, госпожа гофмейстерина, – ответили хором двое или трое.

– Мира, что там за указания? – шёпотом спросила я, ни на что особо не надеясь.

– Да разве ж я знаю, – вздохнула та так же шёпотом. – Наверное, что-то нехорошее. Её величество была очень зла на вас за вчерашнее.

О как, интересно, а тут что было вчера?

– Ты слышала, что она говорила?

– Она так кричала, что было трудно не услышать, весь дворец слышал. Вы оказались первой, кто возразил ей – хоть и очень кротко и вежливо. Она раньше никогда не позволяла себе говорить громко или давать пощёчины прямо в тронном зале, и когда вы упали, принялась кричать, что вы набрались в деревне ужасных манер, что вас нельзя показывать даже придворным, а послам – тем более, что вас не удастся выдать ни за одного иноземного принца, потому что стоит вам раскрыть рот, и все сразу поймут, что вы деревенская простушка!

– Можно подумать, не она сама меня в ту деревню отправила, – буркнула я.

– Воистину так. И странно злиться на человека за просьбу пойти помолиться на могиле матушки. Или покормить лебедей в парке.

Ого, Элиза-то что-то знала, так?

– Лебеди в парке – это совершенно безобидно, я думаю. А помолиться на могиле матушки нужно непременно, – сказала я.

– Только вам же запрещено покидать дворец и ходить по нему без сопровождения, и стража на входе вас не выпустит.

– Подумаем, – махнула я рукой.

– Мира, что ты там возишься? – ещё одна дама из придворных вошла в купальню и приблизилась, но я чуть приподнялась в воде и потом как бы неуклюже плюхнулась обратно.

Я ж деревенская простушка, все помнят? Наверное, и ванны-то не видела!

Оп-ля – всё платье дамы мокрое, и в мыльной пене, которую вот только что с меня смыли. А не подходи близко и не подслушивай!

Дама принялась браниться, но Мира была ни при чём – она в тот момент отходила за полотенцем, и её рядом не было.

– Мира, мерзавка, как ты посмела облить меня? – о нет, она попыталась.

– А вы не знаете, что лгать грешно? – сощурилась я. – Говорят, у неисправимых лжецов язык становится длинным, раздвоенным и перестаёт помещаться во рту.

– Простите, госпожа Изабелла, – Мира низко присела в поклоне.

Госпожа Изабелла с воплями выбежала и, надеюсь, убралась из моих комнат совсем.

– Тебе достанется? – спросила я Миру.

– Надеюсь, нет. Буду молиться, чтоб не нажаловалась.

– Вот и отлично. Я тоже помолюсь.

Дальше было очень быстро – достать меня из ванны, высушить, накрутить волосы на что-то вроде бигудей, и одевать. И тут поджидала засада.

Днём меня зашнуровали в очень приличный корсет, в нём можно было неплохо ходить, сидеть и даже есть было куда. То есть – с разумной щадящей утяжкой, чисто для силуэта. А тут притащили какое-то орудие пытки, потому что при его помощи две дамы постарше Миры попытались уменьшить мою талию примерно вдвое. И утянуть рёбра так, чтобы они оказались где-то в желудке, что ли. И как в таком танцевать?

Мне стало больно уже при затягивании. А в этом ещё двигаться? И что, это было приказание королевы, да? Ну ладно, поглядим. Чем там шнуруют? Лентой? Даже не вощёной?

Я вдохнула глубоко, всей грудью и частично животом, как в корсете не подышишь. Дама дёрнула за концы, небольшое усилие… и лента с треском рвётся. Получи, фашист, гранату, так мы дома говорили.

Я печально вздыхаю и смотрю в пол, а пока дамы спешно ищут новый шнурок, показываю Мире глазами на чулки и сорочку от того платья, которое я сняла перед ванной. Хватаю и заталкиваю под корсет снизу – чтобы не так сильно давило.

Мой манёвр имеет успех – жить проще, дышать проще. Ещё можно набрать воздуха побольше и задержать дыхание, а выдохнуть уже потом. Только сойдётся ли платье? Если у платья застёжка на крючки и фиксированный объём лифа – то не сойдётся. А если шнуровка…

Уф-ф-ф, шнуровка. Отлично. В обморок не упаду. А талия у меня и так тонкая, и вообще фигура ничего себе, тренированная. Вывезу как-нибудь. Когда в первый раз надела платье с корсетом, было непривычно и неудобно, но вывезла же? Потом привыкла. Но не люблю я все эти корсеты и кринолины, мне бы что попроще. А лучше вообще мужской костюм. Нужно найти где-то тут штаны, сапоги и рубаху. И шпагу. И будет мне счастье.

Тьфу ты, у платья-то шлейф! Ненавижу шлейфы! Ладно, небольшой, но с ним же надо уметь управляться, а у меня опыта – чуть, с одного бала только. И волосы мне пустили по спине красивой, но непрактичной волной – чуть что, зацепятся за кого-нибудь, и кудри растреплются мгновенно.

Значит, замысел королевы – чтобы я опозорилась на балу? Упала в обморок, наступила на шлейф, и всё это – с растрёпанной причёской?

Хрен вам, ваше величество, выкусите. Вот специально не попадусь. Пойду и всё сделаю, что надо и как надо. И посмотрю, какое у вас при том будет лицо.

Правда, я не знаю, что они там танцуют. Но ничего, где наша не пропадала? Не сложнее же термеха, правда?

– Ваше высочество Элиза, пора идти, – сообщила ещё одна дама.

Значит, вперёд. Порвём там их всех.

Окружённая стайкой дам, я вступила в бальную залу. Вообще, нужна какая-то дворцовая гугл-карта, что ли. Если у них тут магия, могли бы придумать. Потому что новому человеку потеряться – как нефиг делать. И пока сколько я ни старалась запомнить маршруты, не преуспела. Ничего, дело наживное, справлюсь.

Меня подвели к возвышению, на котором стояли два кресла – белые с золотом. И таким же белым с золотом вынырнул сбоку Тристан. Я поклонилась ему – неспешно и вежливо.

– Принцесса Элиза, – поклонился он мне и подал руку.

Я выдала свою – снова с церемониями. Интересно, где король с королевой?

О, церемониймейстер объявляет выход короля и королевы, и вся толпа, которая тут бродила, почтительно приседает. И мы с Тристаном тоже.

Появляется папенька – в белом с золотом, и мачеха – тоже в белом с золотом, для гармонии, очевидно. И тут же церемониймейстер кричит, что бал начинается.

Тристан куда-то меня тащит – видимо, в танец. Точно, мы становимся аккурат за королевской парой, вторыми. Почётное место, если я что-то понимаю. Следом за нами становится знакомый мне сэр Ланс и какая-то рыжая девица – в зелёном, очень привлекательная и яркая, намного ярче меня – блондинки в бледно-голубом. Как по мне – они стояли слишком близко к нашей паре, с учётом моего полуметрового шлейфа. Ладно, поглядим, что там дальше и что будем танцевать.

Музыканты, сидящие где-то под потолком, заиграли вступление, пары раскланялись. Я тоже поклонилась Тристану, поглядывая, впрочем, на свой шлейф. Пары двинулись.

Это оказался совсем простой танец вроде гранд-марша – ходи себе пешком под музыку да и ходи, ничего особенного делать не надо. Церемониймейстер командует, называет фигуры – ну там пара налево и пара направо, собрались в четвёрки, потом в восьмёрки, потом опять в обратном порядке разбились на пары и в колонну, и все в целом справлялись. А потом нужно было разделиться и в паре – кавалеры налево, дамы направо.