Не знаю как кому, но такой вариант однозначно лучше нашей реальности, когда мир Брестский, когда «Гебен» восторжествовал над Черноморским флотом, когда картавый вождь и миллионы жертв…
— Сергей Никанорович, считайте ваш Виктор Колчак, со всеми потрохами ваш. Говорите, что делать.
— Первым делом, Виктор Васильевич, отбейте в Петроград секретную телеграмму о засилье в Крыму немецких шпионов, целью поставивших уничтожение старших офицеров флота. Английская и французская миссии поступят аналогично, спишем покушение на немецких колонистов, привечающих и скрывающих убийц. Глядишь и поубавится желающих покомандовать черноморцами. Семёнов ваш приятель, ведь так?
— Да, с Владимиром Ивановичем добрые отношения.
— Замечательно. А сможет Семёнов организовать налёты эскадрильи «Муромцев» на батареи Босфора? С половинным запасом бомб и дополнительными баками дальности хватает, насколько мне известно?
— Переговорю. Да и выход к Босфору, пускай и не прорыв, а перестрелка с батареями, сейчас придутся весьма кстати, не так ли?
— Стратегически мыслите, Виктор Васильевич! Выход Черноморского флота и обстрел турецких позиций у Босфора здорово облегчит действия союзной эскадры в Дарданеллах. Немчура, что служит артиллеристами на береговых батареях, будет головой туда сюда вертеть, как орёл двуглавый на гербе российском, ждать, откуда же удар решающий последует.
Семёнов, на плечи которого свалилась невероятная тяжесть командования Черноморским флотом, пока справлялся. Во всяком случае эскадренные миноносцы и подводные лодки дежурили у Босфора, провоцируя «ловлей на живца» хромающий «Гебен» выйти и разогнать «мелочёвку». Но немецкий линейный крейсер с полупустыми погребами, лишь имитировал атаки, не собираясь подставляться под вероятный удар из-под воды. Пятого июня зенитчики «Сметливого» сбили немецко-турецкий гидросамолёт, высматривающий русские субмарины, а на восьмое июня Семёнов назначил выход к Босфору броненосной эскадры. В Петрограде намекнули, что по итогам рейда примут решение — дать Владимиру Ивановичу вице-адмирала и поставить командующим, или же пришлют кого из столицы. Хотя, не до Чёрного моря питерским стратегам и вождям народным, вовсю прорабатывается план эвакуации города, на призыв записываться в ополчение, дабы не пустить в град Петра батальоны кайзера откликнулись полсотни восторженных гимназистов и всё…
Пофигизм вопиющий, теперь понятно как оно У НАС происходило, почему Ильич так легко власть «отжал». Правда, Гучков не Керенский, пожёстче будет, но народ в массе своей «забил» и на Отечество и на свободы. Если так будет продолжаться, то, при отсутствии руководства большевиков, могут офицеры свой заговор составить и выпнуть на обочину истории думцев, перехвативших бразды правления империей у царя-батюшки и бездарно распоряжающихся властью.
В Севастополь из Керчи спешно перебросили десантную бригаду, составленную из добровольцев Русского Тихоокеанского Королевства и молодые ребята, на пару с флотскими патрулями быстро навели порядок в городе русской славы. «Полудезертиров» отлавливали и разоружали. По совету Старостина вывесили объявления — кто сбежал из воинской части с оружием, при поимке подвергается суду военного трибунала. Оставивший же личное оружие в казарме, просто переводится в арестанские роты с сохранением жизни. Количество выброшенных «мосинок» в городе и его окрестностях дня три превышало все разумные пределы.
Начался исход из Крыма дезертиров, что, безусловно, дело благое, но многие «хитрованы» не желали покидать благодатные места и рассчитывали переждать лихие времена, «пристроившись» у полковых кухонь. Таких мои «русотихоокеанцы» отлавливали и интересовались, — почему не спешат до дому, до хаты, до родных осин и могил? Не в шпионы ли подались, подрядившись за немецкое золото следить за Черноморским флотом? Комиссар Виссарион Полуэктов, непризнанный гений юриспруденции, переквалифицировавшийся в поэты и ораторы, был поставлен Гучковым «смотрящим» над Черноморским флотом. Неистовый Виссарион немало крови попил Эссену, а уж беллетриста Семёнова изводил — жуть как. Пришлось взять комиссара «на себя». Приходил с коньяком к гражданину Полуэктову и предлагал выпить. Непремено за что-нибудь знаковое, масштабное: за победу над тевтонами, за взятие Константинополя, за тех кто в море. Такие тосты, чтоб не мог визави отказаться. А после первой и второй тихушник Виссарион уходил в запой на два-три дня, больше здоровье не позволяло. Но Семёнов был благодарен и за такие «каникулы».
— ВиктОр, — по дружески обратился ко мне Полуэктов, как то раз в промежутке «между третьей и второй», — зачем спаиваешь меня? Хочешь обезглавить флот?
Надо же! Флот обезглавлен когда питерская богема спит на проссаной кушетке, пьяно отрыгивая. Ну и самомнение у чудака. Пришлось с ходу выдумать версию, что читывал стихи Виссариона и сам немножко пишу, потому и пытаюсь уберечь коллегу, спасти от пули немецкого агента. Пьяный комиссар, он кому нужен? А когда Виссарион трезв — весь флот приходит в движение, стремится атаковать врага. Потому Полуэктов мишень нумер один для снайперов кайзера. Виссарион оживился и потребовал прочесть мои стихи. Вот жеж сука какая и так хитрО прищурился. Получай, алкаш! Сообразно с обстановкой выдал на гора:
'Нынче ветрено и волны с перехлёстом,
Скоро осень, всё изменится в округе…'
Комиссар не дыша дослушал, сгорбился, заплакал, отставил стакан и ушёл к себе. Ну, ушёл и ушёл, однозначно «догонится», двинул и я по своим делам. А через пару часов пришлось объясняться с контрразведкой — повесился Виссарион Аркадьевич, начертав в предсмертной записке: «Жить незачем. Витька. Колчак. Матросня, а каков гений. Я же никчёмный человечишка… Прощайте»…
— Виктор Васильевич, — полковник Чернобровов, недавно ставший главным «Малютой Крыма», числился ярым монархистом, отречение Николая считал вырванным у самодержца силой и жаждал реванша, благоразумно помалкивая о своих взглядах. Но, народ то знал и помнил. — Как прикажете понимать путаный текст Полуэктова. То вы с Эссеном едете и командующего убивают, то выпиваете с комиссаром флота и тот вдруг решает свести счёты с жизнью. Мистика и чертовщина какая-то. Извольте объяснить.
Пришлось зачитать «Письма римскому другу» прямо в особнячке контрразведчиков.
— Невероятно, это, простите, правда ваши стихи?
— А чьи же? Укажите автора.
— Нет, я ни коим образом. Но всё-таки морской офицер. И тут такое.
— Римский-Корсаков тоже морской офицер.
— Да. Простите. Я по долгу службы читывал творения покойного Полуэктова. Да-с, читывал. Простите, ваше превосходительство. А можно продиктовать? Не для заведения дела, нет, на память.
Как откажешь флотской контрразведке? Тем более наведение мостов с Чернобрововым дело архиважнецкое. Неужели здоровенный, звероватый полковник не чужд стихосложению, ишь как смотрел, с благоговейным трепетом. Надиктовал, конечно же, не подозревая во что выльется сие хулиганство.
Выход броненосной эскадры к Босфору под флагом Семёнова прошёл в целом удовлетворительно. Дредноуты поперестреливались немного с береговыми батареями, «Гебен» и «Мольтке» и не думали высовываться, артиллеристы на «Конституции» — «Императрице Марии» отладили систему центральной наводки в боевых условиях, «Муромцы» удачно отбомбились по Килии, вроде даже артиллерийский погреб рванул там, хотя и не сильно. Может не врёт разведка — почти не осталось снарядов у турок. Хотя какие к чёрту турки — немчура там верховодит, османы при пушках словно мальчики на побегушках. Подай, принеси, не более. Наводят же орудия, вычисления ведут и расчётами командуют подданые Вильгельма.
Наше участие в рейде вылилось в поход на «Константине» и демонстрацию высадки рядом с Килией. Удачно получилось — поверивший противник три залпа дал по пароходу, пришлось пережить несколько неприятных минут — попади вражины в небронированный корабль и бульк вышел бы знатный. Но обошлось, два кабельтова «не довернули» матёрые «дойчен-артиллеристен», а вот вслед стрелять не стали. Похоже и вправду экономят снаряды.
