— Хватит, навоевались!
— Бей офицеров!
— Тю, ты откуда такой взялся, герой? Подстрекаешь? Сам ни дня не воевал, а винтарём размахивашь!
— А оттуда. У меня пять ребят, кто их кормить будет, коли убьют батьку? Ты, или адмирал? То-то-же! К чёрту Босфор и Аннексию с Контрибуцией! Пускай офицерА сами воюют!
— Правильно! В точку сказанул Матвеич!
Вооружённая толпа, составленная преимущественно из «пожилых» солдат недавних призывов, матом крыла Эссена, попавшегося им на пути. Командующий Черноморским флотом возвращался в штаб после инспекции «Императрицы Марии», с недавних пор — «Конституции» и надо же, в первый день лета горячего 1917 года путь автомобилю преградили «полудезертиры-полузамиренцы». Так их называл в своём боевом листке неукротимый Александр Потылицын, впавший в «ррреволюционное безумие» после отречения Николая Второго. По правде говоря, Потылицын был из той, кратно меньшей части «революционеров-победоносцев» продолжающих мечтать о водружении креста на Святой Софии, эдакий демократ-империалист. Увы, куда как больше народу жаждало поскорее завершить войну и плевать с каким итогом. Хоть и сидел Ильич в Швейцарии, но агитаторов, вещающих про «штык в землю», хватало. Их ловили, по приговору военно-полевых судов расстреливали, но солдатики продолжали разбегаться. Любопытная деталь — против Австро-Венгрии фронт держался на каком-то непонятном самолюбии, как же, стыд и срам австриякам позиции сдать, — накося, выкуси! А от немцев бежать, то не зазорно! Северный фронт откатывался к Пскову, германские части спокойно, не спеша продвигались вперёд. А в Петрограде верещали либералы всех мастей, требуя немедленного мира, на любых условиях. Иначе де — вернётся царь и всех перевешает. Под шумок низложенного самодержца с семейством перевезли из Пскова подальше от фронта, в Коломну.
Кто будет охранять Николая, дабы не сбежал экс Верховный Главнокомандующий и в целости остался для революционного правосудия, тому на газетных полосах отводилось немало места. Сейчас на нефартового царя вешали всех собак, даже нынешнее «Второе Великое Отступление» происходило якобы по вине Романова.
Ну да ладно, бывший царь далеко, а Эссен вот он. Выручать надо адмирала, похоже, в толпе провокаторы. В шинели солдатской во вторых рядах мельтешит некто Сергей Никанорович Старостин, прибывший вслед за мной из Петербурга.
Полковник Старостин доверенный человек посла Русского Тихоокеанского Королевства, имеет доступ к работе с шифрами, выказывал неоднократно намерение «притормозить» усилия Крылова по восстановлению «Конституции» — «Императрицы Марии» мотивируя нежелением отдавать Российской империи зону Проливов. А на юге появился Сергей Никанорович дабы из состава десантной бригады нашего островного государства собрать охранный батальон, который и станет конвойным для Николая Второго. А что — для всех солдат и офицеров батальона русский язык родной, переоденутся в российскую форму и поди, отличи…
Похоже, сейчас, «под шумок» идёт большая работа по дискредитации династии «александровичей» и эдакой «рокировочке», предложения престола популярным в России «константиновичам». Дело за малым осталось — союзной эскадре, при которой сейчас находится наследный принц Константин Николаевич, прорваться, проскрестись через Дарданеллы, взять Константинополь и наглядно показать народам, империю населяющим, преимущества «константиновичей» перед «александровичами». То-то в прессе идёт кампания по дискредитации великих князей, вскрываюся всё новые и новые подробности казнокрадства ТЕХ Романовых, «разграбивших Россию»…
Николай Николаевич, Александр Михайлович, Мария Фёдоровна и прочие «граждане Романовы» постепенно заарестуются и в ту же Коломну доставляются. Есть у меня большие подозрения, что всех их скопом и порешат некие «революционные силы».
Дёрнул же чёрт сопроводить комфлота от линкора до штаба. К моему автомобилю с установленным на радиаторе флажком Русского Тихоокеанского Королевства, подвыпившие солдатики не цеплялись, понимала «крупа», кого можно задевать, а кого — чревато. Но на адмирале решили отыграться по полной, покуражиться захотели «свободные граждане». И как назло моряков поблизости нет. Так-то Николай Оттович в авторитете среди личного состава Черноморского флота, едино лишь его усилиями всё и держится в Севастополе и Крыму.
— Проезжай вперёд, посигналь, разгони толпу, — отдал распоряжение шофёру, прапорщику Волынцеву, фанатику моторов.
Сам же выскочил из авто, форма адмиральская хоть и похожа на российскую, но есть отличия, есть. Солдатики попятились.
— Разойдись, дипломатическую миссию задерживать вздумали? Вам что, кайзер золотом заплатил?
Тут главное понаглее, пожёстче, мат перемат. Но! Не перегибать! Вроде получилось, пехтура нехотя, но стала расступаться, освобождая путь кортежу Эссена. От души погрозил кулаком переодевшемуся российским солдатиком полковнику Старостину, тот спрятал лицо в воротник особой, летней десантной шинели, что-то буркнул своей «пристяжи» и машина Эссена вырвалась на оперативный простор. Пока усаживался в посольский «лимузин», кроя почём зря здешний автопром, прошло секунд десять. Внезапно впереди началась стрельба. Винтовочные выстрелы, два или три ствола, быстро бьют, слаженно…
Командующий Черноморским флотом Николай Оттович Эссен скончался на месте, рядом корчился в агонии водитель. Адъютант комфлота зажимал левой рукой правую, плетью повисшую.
— Лейтенант! Лейтена-а-а-ант! Кто стрелял? Сколько их было? Говорите пока не отключились от кровопотери!
— А? Да… Трое, пехота. Как те, в толпе, нас остановившие. Начали садить с винтовок. Я за Николаем Оттовичем сидел. Иначе бы и меня. Он прикрыл…
Понятно. О капризе лихого миноносника Эссена восседать непременно впереди, рядом с шофёром, дабы с ветерком нестись, окрестности обозревая, не утыкаться взглядом в спину адъютантов, знали даже те, кому и не надо. А кому надо, тем более знали и выводы правильные сделали.
— Куда они побежали, лейтенант? Чёрт, отрубился!
Солдат «невидимого фронта» Старостин предсказуемо испарился, ладно, в миссии пообщаемся. Сссука! Надо же так подставиться. Теперь поди, докажи тому же Семёнову, что Витенька Колчак никакого отношения к покушению не имеет. Получается — сам солдатню разогнал, дорогу расчистил, вывел Эссена под пули. М-да, дерьмовая ситуёвина.
Поиски террористов, так сейчас именуют диверсантов, результатов не дали, матросские патрули рассыпались по Севастополю и окрестностям, покойного командующего уважали в экипажах, но изловить злоумышленников по горячим следам не вышло.
Вечером, на всякий случай, спрятав в рукав ножичек столовый, надёжный такой, ухватистый, ждал полковника Старостина. Не мог не подойти на разговор, разведчик-убивец. То, что Эссена «исполнили» при участии тайной службы Русского Тихоокеанского Королевства, не вопрос. Другое интересно — по собственной инициативе доверенный человек посла сработал, или же «хозяева» приказали, с туманного, мать его, Альбиона.
Полковник зашёл без стука, так и дверь в кабинет приоткрыта, покосился на маузер, демонстративно уложенный на столешницу, хмыкнул.
— Прошу простить, Виктор Васильевич, задержался в шифровальной комнате.
— Как прикажете трактовать, дражайший Сергей Никанорович, ваше участие в убийстве комфлота? Только не надо лапшу на уши вешать о роковой случайности и тяге к переодеваниям в солдатиков. Да, прикрываться государственной страшной тайной также не рекомендую — попросту пристрелю прямо здесь, как агента Вильгельма. И пускай потом судят и рядят, вам будет всё равно.
— Не понимаю, ваше превосходительство, — Старостин, матёрый волчара, не дурак сдаваться сразу же.
— Сволочь, — маузер в руке, ствол направлен в пах полковнику, — быстро не сдохнешь, не надейся. Меня решили крайним сделать? А потом пристрелить и списать все грехи на германского шпиона Витю Колчака? Тем более баронесса Рейнгардт в невестах числилась, для газет всё идеально сходится. Излагай, тварь. Иначе сдохнешь с мудями простреленными.
