– Криста, вставай! Слышишь меня? Криста, хватит спать!

Она медленно пробуждалась от глубокого сна, в котором было так приятно и уютно. С трудом вернулись мысли о том, что прошлой ночью она уступила мужу практическим во всем и зашла намного дальше, чем это предписывалось ее супружескими обязанностями.

Разумеется, она неоднократно повторяла ему, что причиной всему является это чертово вино, но сама-то она прекрасно понимала, что дело не только в нем. Именно поэтому ей хотелось сейчас, как можно глубже зарыться в одеяло и не показываться ему на глаза до тех пор, пока не пройдет это мерзкое ощущение поражения.

Криста слегка потянулась и покачала головой, пытаясь побольше натянуть край одеяла.

– О нет, пожалуйста, оставь меня в покое! – взмолилась она, не открывая глаз.

– Криста! – продолжал настаивать Джереми по-прежнему нежным и деликатным голосом, хотя в нем уже чувствовались привычные командные нотки.

– Вставай! – повторил он приказ, но на сей раз уже более сердито.

Не дожидаясь ответа, он схватил ее за плечи и перевернул на спину, чтобы видеть ее глаза. Сам он встал совсем недавно, но уже успел облачиться в свою форму, в которой он выглядел удивительно стройным и неотразимо красивым.

Даже сейчас его прикосновения приводят ее в трепет и вызывают во всем теле странную дрожь, унять которую просто нет сил. Криста еще сильнее потянула на себя край одеяла и уставилась на мужа строгим взглядом, в котором, казалось, не осталось ровным счетом ничего от прошлой ночи.

– Джереми…

– Криста, ты должна немедленно встать и одеться! – последовало очередное предупреждение.

– Ты сам говорил, что жена должна находиться в постели! – парировала она, крепко удерживая одеяло обеими руками.

На его губах промелькнула кривая улыбка.

– Не могу сказать, что ты не нравишься мне в постели, – шепнул он, наклоняясь к ней.

И тут же Джереми резко привстал, уперся обеими руками так, что она оказалась как бы плененной и как-то странно посмотрел на жену.

– Криста, я не намерен оставить все это без последствий, – тихо, но в то же время твердо заявил он. – Все, что мне сейчас требуется, находится внутри тебя, моя дорогая. И я не позволю тебе больше упорствовать в своем отрицании вполне очевидных фактов. За все время нашего знакомства я никогда не пытался обрушить на тебя свой гнев, который, кстати сказать, считаю вполне справедливым, но не уверен, что смогу бесконечно сдерживать себя.

Криста ощутила, как в ее душе нарастает необъяснимая тревога. Ей очень не хотелось показывать ему свои эмоции, но в то же время она понимала, что не должна быть откровенно враждебной к нему. В последнее время у нее все чаще и чаще появлялось предчувствие, что он всеми силами старается разрушить ту неприступную стену недоверия и вражды, которая возникла между ними с момента первой встречи.

– Не смей говорить со мной в таком тоне! – неистово воскликнула она, внимательно наблюдая за выражением его глаз. Они стали угрожающе темнеть, грозя выплеснуть на нее накопившийся гнев, но это уже не могло остановить ее. Ты забываешь, что я тебе не какой-нибудь рядовой солдат, которому можно отдавать приказы! И вообще не надо изображать из себя великого вояку. Ты и полковником стал, прежде всего, потому, что так называемые мятежники истребили слишком много ваших офицеров. Пришлось вашим начальникам рыскать среди простых солдат в поисках пополнения!

Брови Джереми грозно поползли вверх, а губы сжались в кривой ухмылке. Она так и не поняла, какие именно чувства стали одолевать его в этот момент – гнев или самодовольство. Конечно, не стоило говорить ему об этом, но сейчас уже поздно. Ей было жаль не только погибших в этой кошмарной войне южан, но и тех многочисленных янки, которые сложили головы на полях сражений. Она сожалела в этот момент, что снова оказалась в состоянии войны с мужем.

– Я действительно стал полковником по той простой причине, что многие мои соотечественники полегли на войне, – согласился он без какого бы то ни было проявления злобы. – Но и ты стала моей женой прежде всего потому, что многие южане не вернулись домой. Все это очень печально, любовь моя, но это реальность, с которой мы сейчас не можем не считаться.

– Я же сказала тебе, что во всем виновато вино…

– В таком случае, может быть, нам стоит почаще пить?

Криста почувствовала, что ее начинает разбирать злость.

Почему он может так легко и безнаказанно оскорблять ее?

– Можешь пить сколько тебе угодно! – взбеленилась она. – Тем более что для этого есть масса поводов – мертвые янки, мертвые мятежники.

Она громко вскрикнула, когда он крепко схватил ее за руки, потянул к себе и прижал к груди. Все произошло так неожиданно, что она не успела опомниться и оказать ему сопротивление.

– Знаете что, миссис Макгоули, в следующий раз я позабочусь о том, чтобы вы все время помнили, что спите не с трупом, а с живым человеком!

– Отпусти меня! – потребовала она через некоторое время и попыталась вырваться, но не тут-то было. – Если ты посмеешь…

– Криста, ты же прекрасно знаешь, что я все равно буду делать то, что покажется мне уместным и своевременным. Правда, могу тебя подбодрить: ты не настолько соблазнительна, чтобы я вовсе потерял голову и перестал соображать. Так что можешь спать спокойно, моя дорогая. А я попробую найти для своих утех кого-нибудь другого, кто меньше похож на окоченевший труп. А сейчас быстро вставай и одевайся. Впрочем, можешь нежиться в постели, но имей в виду, что в любую минуту сюда может войти мой сержант из полкового штаба. Не сомневаюсь, что он получит огромное удовольствие, увидев тебя обнаженной на этой постели. Пикник для офицеров и их жен назначен на одиннадцать часов. Надеюсь, ты успеешь к этому времени привести себя в порядок и вообще продемонстрируешь всем нам образец великосветского воспитания.

После небольшой паузы она сердито сощурила глаза и посмотрела на мужа:

– А генерал там будет?

И в тот же момент его пальцы сжались еще сильнее.

– А разве это имеет какое-либо значение?

– Имеет, причем первостепенное.

– Война закончилась! – почти выкрикнул Джереми и так гневно посмотрел на нее, что она вжалась в подушку, поражаясь неистовой страсти, которая промелькнула в этот момент в его потемневших глазах.

Интересно, это своеобразное проявление ярости или все же страстное желание овладеть ею сию же минуту? Неужели он не понимает, что для нее дело не столько в войне, сколько в ее страшном нежелании сидеть за одним обеденным столом с ненавистным генералом Шерманом!

Не дождавшись от жены ответа, Джереми медленно направился к выходу, но вдруг остановился и сказал, не поворачиваясь к ней:

– Шермана там не будет. В данный момент он инспектирует другие полки вдоль линии продвижения. – Немного подумав, Джереми все же повернулся и подошел к кровати. – Криста, я не прошу тебя любить генерала Шермана или кого бы то ни было. Я даже не прошу тебя простить нас за все ужасные последствия недавней войны. Моя единственная просьба заключается в том, чтобы ты проявила максимум деликатности по отношению к нашим гостям и не допускала откровенной бестактности.

Криста демонстративно отвернулась и постаралась собрать воедино остатки своей былой гордости.

– Я уже сделала все возможное, чтобы продемонстрировать свое почтение…

– Попытайся еще раз. Приложи чуточку больше усилий, и у тебя все получится. Это мое последнее предупреждение.

– Неужели? Как это мило с твоей стороны. А что, если я все же не сделаю этого?

Криста откинулась на подушки и закрыла глаза, чтобы не расплакаться. Он так ничего и не понял. Она не испытывала никакой ненависти к женам кавалерийских офицеров и всегда старалась облегчить им их незавидную участь. И вообще она очень доброжелательно относится к другим людям, но жестокая жизнь преподала ей за последние годы много тяжелых уроков. А эта малышка Селия Престон воспитывалась с няней в своем родном доме в штате Мэн и вряд ли даже подозревала, что вся страна объята пламенем братоубийственной войны! Ирландская нянечка возилась с ней все эти годы, поэтому совершенно неудивительно, что Селия приехала в эти дикие края не подготовленной к лишениям и трудностям.