— Ты чё тут делаешь, макака?
Жека пожал плечами, показывая, что не понимает его, и таксист повторил вопрос по-английски. Увидев, что и этот вопрос остался без ответа, рассвирепел, заглушил двигатель и вышел из машины, собираясь лично разобраться, что за дерьмо тут творится. Второй приехавший с ним здоровый мордатый мужик в джинсах и белой футболке тоже вышел из такси и направился к Жеке, поигрывая чётками в правой руке.
Блатноватой походной хмыри зашли на территорию стоянки, и тут увидели лежащего боксёра в спортивке и выходящего из офиса Смита с винчестером на плече. Сразу же в ступоре остановились.
— Это что, сука, за нах? — истерически крикнул таксист. — Вы кто такие, черти позорные?
— Люди! — пожал плечами Жека, достал пистолет и выстрелил таксисту в голову. — Ты нахера нас оскорбляешь?
Жаль, таксист не заценил, что его пассажир разговаривает по-русски, потому что с простреленной навылет башкой повалился на асфальт. Можно было, конечно, и не убивать, а сначала допросить его, но, как правильно сказал Смит, местная банда — не их дело.
— Братан, братан! Ты что? — заголосил второй бандит, подняв руки. — Да я тут мимо проходил просто! Да я левый вообще, мимо проезжающий! Не убивай, а?
Жека видел, что, пока бандит забазаривал ему зубы, сам потянулся рукой назад, то ли за стволом, то ли за ножом, поэтому тоже выстрелил ему в башку.
— Извини… Невозможно… — сказал Жека. — Нам не по пути.
Смит подошёл к воротам, посмотрел на два валяющихся трупа и в шутку укоризненно покачал головой, слегка усмехнувшись.
— Тебя ни на минуту оставить нельзя. Ну что, поехали. А то скоро могут и копы нагрянуть.
Копы нагрянули очень быстро — едва джип успел выехать со стоянки и отдалиться от фирмы на квартал, как, мигая люстрами и завывая сиренами, мимо промчались три полицейских машины. Жека осторожно вёл машину, привыкая к здешнему распорядку движения, и почти не смотрел на них. Смит, небрежно развалившись в пассажирском сиденье, давал советы, как лучше ездить по Нью-Йорку.
— Тут все тупые! — с усмешкой заявил наёмник. — За рулём и домохозяйки, и просто идиоты. Едут все медленно, постоянно сигналя друг другу. Так что, даже если будешь ехать медленно, от этого стада сильно не будешь отличаться. А ещё через некоторое время будешь обгонять их только так. На самом деле здесь движение хоть и плотное, но очень медленное.
— Куда ехать-то? — спросил Жека, поглядывая как многоэтажки медленно остаются позади. Впереди была большая трасса на эстакаде, по которой приехали сюда.
— Езжай под эстакадой, потом повернёшь налево и по полосе разгона заедешь на неё, — важно заявил Смит. — По ней мы заедем на мост Куинсборо, по которому вчера мотались на Манхэттен, потом минуем мост и попадём на 59-ю улицу. По ней проедем до первого перекрёстка и повернём направо, на 8 авеню, в сторону Центрального парка. Поедем в сторону Гарлема и Бронкса — нам нужно попасть на восточное побережье,
— То, что ты мне говоришь, для меня — тёмный лес, — рассмеялся Жека. — Лучше скажи, сколько ехать до выезда из города.
— Час езды до северного пригорода Нью-Йорка под названием Маунт-Вернон, — ответил Смит. — Сначала мы доедем до севера Манхэттена, потащимся через Гарлем, через речку Харлем по разводному мосту попадём в Бронкс, и оттуда уже в северный пригород. Вся эта местность донельзя дерьмовая. Море преступности — негры, латиносы. Смотри в оба. Но мы едем на север, и нам эти края никак не миновать, иначе, если мы заглубимся в штат Нью-Джерси, потеряем много времени.
Жека помнил, как ехали сюда на такси, дорога одна и та же. Через 10 минут выехал на трассу, ведущую к мосту Куинсборо, по полосе разгона выехал на неё и притопил к мосту. Как Смит и говорил, движение было плотное и медленное, приходилось подстраиваться. Но время было навалом, так что почему бы и не поехать в своё удовольствие.
Дневной Манхэттен ему не понравился, хоть и забавно было очутиться в месте, которое хорошо знал по многим видеофильмам. И в реальности выглядел он ещё хуже, чем на видео. Среди высочайших зданий пролегают узкие улицы-ущелья, на которых толпы слоняющегося сутки напролёт народа, вечные автомобильные пробки и гудки машин. Вообще, Нью-Йорк не понравился — сплошные каменные джунгли без единого деревца, все закатанные в бетон и асфальт. Ещё и воздух прогорклый от автомобильных газов.
Как Смит и говорил, на первом же перекрёстке после моста Жека повернул направо и поехал дальше, руководствуясь его указаниями. Езда по Манхэттену не показалась сложной, несмотря на очень плотное движение, — улицы были распланированы чётко под прямыми углами, на каждом перекрестке работает светофор, и надо только ехать на зелёный свет.
Но любое событие имеет начало и конец, поэтому, сколько ни тащились по городу, всё-таки миновали его. Миновали Гарлем с его архитектурой конца 19 — начала 20 века. Многие дома явно были старинными, и чем-то напоминали «сталинский ампир», хорошо знакомый Жеке по советским городам. Миновали и Бронкс, где дома уже были чуть поновее, но при этом напоминали унылые бетонные коробки, похожие на трущобы Квинса. Путь пролегал как раз через неблагополучные улицы, и толпы латиносов, тусующихся у этих халуп, угрюмо смотрели на красивый вишнёвый внедорожник, проезжавший мимо, за рулём которого сидели два мужика. Как Смит и говорил, примерно через час выехали в пригород Маунт-Вернон.
Сначала пригород ничем не отличался от Бронкса — по краям улицы всё те же офисные высотки, потом сменившиеся на малоэтажные, а через несколько минут и одноэтажные дома. Через некоторое время потянулись склады, заводы, ангары, но вскоре закончились и они. Только через два часа покинули большой город. По обеим сторонам дороги зеленели поля с молодой кукурузой и картофелем, одинокие фермы и крошечные городишки. Теперь можно было и остановиться отдохнуть.
— Найдём мотель поприличнее и остановимся на отдых, — заявил Смит. — Пока нам везёт, хотя мы постоянно попадаем в какое-то дерьмо.
Мотель нашёлся почти сразу. Дорога миновала невысокие холмы, и в предвечернем сумраке, наползавшем с востока, показались яркие огни справа. Съезд с дороги выводил к мотелю, заправке и небольшому дорожному кафе. Позади них стояли два высоких ветряка и ещё какие-то технические сооружения. Пока Смит заказывал комнату, Жека заправил машину и поставил её на стоянку напротив мотеля.
— Держи, это ключ от твоей комнаты! — Смит бросил Жеке большой ключ, закреплённый на большом брелке в виде мягкого бильярдного шара с цифрой 12.
— Дробовик не будешь из машины доставать? — спросил Жека, ловко поймав ключ. Свою сумку с деньгами, пистолетом и документами на машину он взял с собой в номер.
— Не буду, — покачал головой Смит. — Мне он ни к чему. Засунул там под сиденье. Давай так… Отдохни немного с дороги, и подходи в кафе. Поужинаем, пивка попьём, в бильярд сыграем. Играешь в бильярд?
Жека только рассмеялся в ответ на этот вопрос. Умеет ли он в бильярд? Ха! Сто раз выигрывал что у генерала Хромова, что у Сахара-старшего!
Несмотря на то, что вроде бы ничем сегодня не занимался, Жека почувствовал, как устал. Трудная дорога, постоянный нервяк, сказались на физическом и эмоциональном состоянии. Только зашёл в номер, усталость словно кувалдой ударила по голове. Хотел сначала принять душ, потом прилечь отдохнуть, но получилось наоборот — прилёг на кровать лишь слегка перевести дух, но моментом провалился в глубокий сон. Когда проснулся, уже совсем стемнело, и очень хотелось есть, а не идти в душевую. Поэтому, размявшись, Жека сразу же пошёл в кафе, предварительно спрятав сумку с деньгами и оружием под ванной — мало ли чего…
На стоянке к этому времени скопилось порядочно машин, от дальнобойных грузовиков до старых пикапов, на которых ездили фермеры. В кафе под названием «Sweet Emma» народу скопилось навалом — все столики оказались заняты, но Смит, похоже, уже сидел здесь давно, и за его столом у окна обосновалась молодая тёлка карибской наружности. Девка имела длинные иссиня-чёрные волосы, завязанные в причудливую причёску, смуглую кожу и точёную фигурку. Одета в короткое светлое платье, которое гармонировало с её смуглой кожей, и красные босоножки на высоком каблуке, которые смотрелись как знак её профессии. «Смит уже шлюхой обзавёлся», — подумал Жека. «Блин, она же совсем зелёная, ей, поди, и восемнадцати ещё нет».
