Артемычу полтора года и жена должна сегодня отвезти его на очередную прививку, которыми пичкают малышей в нашей стране. То ли от столбняка, то ли от коклюша.

– Маргоша, в чем дело? – подминаю любимую женщину под себя.

– Не знаю. У меня уже неделю в горле ком стоит. Мне так страшно, – в темных глазах блестят слезы.

– Прекрати. Выброси это из головы, – накрываю горячими поцелуями любимое лицо.

Понимаю прекрасно после чего настроение Марго сменилось на минорное – семь дней назад на одной из моих строек погибли рабочие. С того злополучного дня Рита переживает так сильно, что у меня у самого душа разрывается от горя. Хотя понимаю, что не виноват.

Такое стечение обстоятельств.

Под напором моих ласк любимая успокаивается, дарит мне милую улыбку, нежные ласки. А я по-прежнему ощущаю, насколько она не спокойна.

Спустя тридцать минут спускаемся в гараж.

– Егор, машина вашей жены сломалась. Ума не приложу как так вышло. На техосмотр на прошлой неделе загоняли. Всё было тип-топ. А сегодня не заводится.

– На своей вези! – командую я.

– Я сегодня безлошадный, – опускает глаза в пол.

– Какого?!

– Брат попросил, чтобы мать на дачу отвезти. Я же думал, повезу Маргариту на ее авто, – оправдывается водитель жены.

– Издеваешься, да?

Бросаю взгляд на жену с сыном, которые и так готовы убежать обратно в дом, лишь бы не ехать на эту долбанную прививку. Лица у них такие, будто кто отнял у них любимые игрушки.

– Не хотите, оставайтесь дома! – рявкаю недовольно, глядя на наручные часы. Уже опаздываю на совещание.

– Егорушка, – жена подходит, спускает сына с рук. Обнимает меня аккуратно, чтобы не помять выглаженный ею же костюм. Сынок не отстает от матери, обнимает мою ногу. – Давай, мы поедем на твоей машине, а ты закажи вертолет. Давно не летал в шикарных наушниках до Москва-Сити!

– Разрешаешь? Без тебя? Без Темы?

Кивает.

Всей семьей обожаем прогулки на речных катерах, вертолетах, и для жены – это большой поступок – отпустить меня одного.

– Забирай ключи! – вручаю ключ от джипа водиле жены. – С тебя штраф, – делаю недовольное лицо.

– Хорошо, – соглашается, поспешно переставляя детское кресло в мою машину на заднее сидение.

Зачарованно смотрю как Марго усаживает в машину сынишку, пристегивает его ремнями безопасности. Сама забирается в джип, занимает место рядышком с драгоценным мальчиком.

Подхожу ближе, чтобы закрыть дверь, улыбаюсь.

У сыночка такая несчастная мордашка, и слезки текут из глазок, будто чувствует, что сегодня его ждет игла и белый халат. Мой малыш надеется на меня, думает, я его спасу.

Остро ощущаю смущение маленького любимого сердечка.

Жена протягивает руку и пальцами смахивает слезу с моего лица.

– Будь взрослым мальчиком! Не плачь.

В моем сердце так много любви, что еще капелька, подаренная сыном или Марго, и его разорвет.

– Пока, – дарю воздушный поцелуй, и тяжело выдохнув, захлопываю дверцу собственного внедорожника.

Машина медленно скользит за ворота особняка, набирает скорость, и уносится…

Спустя час выхожу на вертолетной площадке бизнес центра. Меня встречает секретарь и помощник. Лица обоих бледные, губы трясутся и ни один не может толком сказать, что случилось.

– Копец. Дебилов набрал, – рычу, врываясь в конференц-зал, где уже собрались топ-менеджеры на важное совещание.

Шушукаются. Прячут глаза.

– В чем дело? Опять происшествие? На каком объекте?

– Вы. Не знаете? – секретарша срывается в истерику.

– А должен? Если бы мои сотрудники умели изъясняться…

Кто-то из присутствующих включает огромную плазму, висящую на стене.

«… в джипе Егора Воронова находились его жена, сын, водитель. К сожалению, никому не удалось выжить».

Что это было?..

Я не чувствую сердце, ноги, руки.

Потоки слез льются по лицу. А я продолжаю смотреть дурацкие кадры, где несут тело, накрытое чем-то, но виднеются пальцы с синим маникюром Марго.

– Это ложь! Фейк. Происки конкурентов. Видео поддельное, да? – мечусь по огромному залу, сношу всё на своём пути. Бросаю разные предметы в стекла. Желаю всё разбить вокруг, чтобы проснуться.

– Егор. Егор. Егор. – Меня хватают крепкие руки. Несколько пар. Пока одни держат, другие пытаются привести в чувство. Объяснить, где реальность.

Но я не хочу жить в этой реальности.

Звонит телефон, не реагирую. Кто-то отвечает за меня.

– Да. Это телефон Егора Воронова. Он уже видел в новостях.

– Спроси, в какой больнице сын. Какие у него повреждения!

– Егор, – секретарь обливается слезами. Ваш сын. Его повезли в больницу, но не в отделение… он в морге…

– Папа, ты правду не любишь клубничное мороженое? – звонкий голосок Ариши приводит в чувство и в новую для меня реальность.

Бросаю такой взгляд в зеркало заднего вида, что Влад моментально выпаливает:

– Детка, когда я обожаю клубничное мороженое.

Так-то лучше. Не придется кормить тебя с ложки!

Егор

Выгружаемся на подземной парковке торгового центра Мега. Выходим из машины. Мешкаю, закрывая дверцы, поэтому не успеваю сориентироваться, оказавшись рядом с девочкой.

Остается только завистливо наблюдать как кроха вкладывает ладошку в огромную руку отца.

Наверное, если взглянуть на мое лицо со стороны, то можно увидеть, как кипят злостью мои глазки.

Больше всего бесит лицемерие Влада, он ведет девочку к лифту, улыбается любой ереси, которую несет Ариша.

Что-то отвечает ей, и девчонка улыбается во весь рот.

Спустя пять минут зависти и поездки в лифте, находим уютное местечко. Классный ресторан раскинулся недалеко от детской зоны, где играют малыши всех мастей.

Если будем готовы обсудить важные темы, можно будет избавиться от Ариши, отправив ее развлекаться.

А тем у нас для обсуждения, к сожалению, очень много. Моя жена, его жена, его дочь – моя племянница. (Конечно, было бы проще, если бы анализ ДНК уже был готов, тогда бы я знал, какие ноты использовать в разговоре. Одно дело, когда ты имеешь права владельца, или вынужденно занимаешь позицию просящего).

Усаживаемся рядом с небольшим фонтаном с подсветкой. Делаем официанту заказ. Едва собираюсь обратиться к девочке, как меня опережает ее отец. Влад делает заказ за дочь, не спрашивая у нее, чего желает она.

– Для девочки булку с котлетой и сок. Персиковый. Мороженое шоколадное и фисташковое, по одному шарику.

Хмыкаю. Надо же, какая у них идиллия. Отец знает всё, что нужно дочери, а она со всем согласна. Чтобы он не сделал, чтобы не решил. Только в одном они не совпадают – она не готова расстаться с ним. А вот он, похоже, уже всё решил.

Хмыкаю. Вслух.

– Какие-то проблемы?

– Мороженое. Клубничное. Себе закажи, – смотрю абсолютно серьезно и даже с вызовом.

– У меня аллергия на красные красители.

– Твои проблемы, – прищуриваюсь для пущей убедительности.

– То есть ты не успокоишься, пока не увидишь, как я покроюсь алыми пятнами и начну чесаться? – прикусывает губу, решается. – Два шарика клубничного мороженого для меня, – уточняет ожидающему официанту.

Дальше сидим молча. Перекидываемся с Владом тяжелыми взглядами, не зная с чего начать.

Нет! Конечно, мы оба знаем с чего начать – с мордобоя.

Только ситуация не та. Маленькая девочка, сидящая между двумя огромными мужскими фигурами, надутыми злостью и амбициями, портит наш стройный план по уничтожению противника.

Перекладываю салфетки с места на место, пока Влад передвигает туда-сюда сахарницу.

Ариша долго ёрзает на месте, а потом внезапно соскакивает с места, хитро подмигивает нам и неожиданно начинает петь песню мышонка из мультика.

При этом девчушка с двумя кривыми хвостами и ярко-зелеными глазищами театрально складывает руки таким образом, будто у нее в руках гитара.