Правда, спустя минуту движок начал задыхаться.

— Вин, заливай присадку, — приказал я.

— Понял, — ответил тот и вытащил из рюкзака корректор октанового числа.

Раньше эти корректоры октана были главным оружием перекупов и прочих людей без чести и совести, но сейчас это, пожалуй, единственное средство, позволяющее хоть сколько-нибудь проехать на машине с улицы.

Бензин выдохся практически полностью, в большей части машин, поэтому ещё три-четыре месяца и всё, халява кончится.

— Есть, — сообщил Вин.

Движок заглох, но я вновь завёл его.

Это всё выглядит очень печально, ведь я уже начал эмоционально привязываться к этому УАЗу…

Но, видимо, присадка сделала своё чёрное дело и движок начал выдавать минимально приемлемый режим.

— Щека, за руль, — сказал я. — Вин — рядом с ним. А я на заднем ряду постою.

Размещаемся в УАЗе и едем в направлении особой экономической зоны Алабуга.

Я в комбинированном режиме, кручу головой на 360 градусов, отслеживая любую подозрительную активность.

«Машина без крыши — это круто», — подумал я, всматриваясь вдаль.

Проезжаем примерно десять километров по городу, по пригороду, а затем выезжаем на трассу до Алабуги. И вот тут начались проблемы…

— Лютик, три часа — добавь газу! — выкрикнул я, вскидывая РПК-74.

Стрелять с одной руки — я так могу, но разброс повышается до ±5 метров, то есть, почти до артиллерийского. Впрочем, этот лютик — достаточно крупная цель.

Но начались ухабы, поэтому стрельба стала невозможна, а лютик начал догонять нас.

Хищник ускорился и сократил дистанцию, а я положил ствол пулемёта на борт и открыл беглый огонь.

Зверь отреагировал на пару попаданий и начал маневрировать, неизбежно теряя скорость.

Вообще, это прямо капец опасная деятельность — если он догонит нас, то быстро порвёт на куски. У него клыки минимум по десятку сантиметров в длину, а общая масса не меньше трёхсот-четырёхсот килограмм.

А участок дороги стал ещё хуже, поэтому Щека тоже начал петлять, объезжая кочки, поэтому у лютика появилась возможность сократить дистанцию.

Два десятка метров, десяток метров, а у меня закончился барабан.

Вскидываю левую руку и навожу её примерно на лютика, азартно мчащегося за нами, со скоростью не меньше сорока километров в час.

Электропроводящая нить выстреливает из моего запястья и ведущий набалдашник попадает прямо в раскрытую пасть лютика. Он аж поперхнулся, но это было последнее, что он сделал.

Далее пошёл разряд, а потом я понял, что сначала лучше было думать…

Лютик остолбенел, а УАЗ поехал дальше, поэтому меня выдернуло из кузова и с силой шоркнуло об асфальт.

— А-а-ай, сука… — прошипел я, ощущая острую боль.

С правой щеки содрало лоскут кожи, а правую кисть ободрало до мяса. Левая рука же вообще в шоке — я пальцами касаюсь левого предплечья. Здоровая рука так не может, а это значит, что я сломал кисть.

— Студик, ты как⁈ — раздалось из динамика рации.

— М-м-м, блядь… — попробовал я нажать на тангенту рации мизинцем правой руки.

Он единственный не пострадал, но напряжение мышц вызвало острую боль.

Я поднял голову и увидел осмысленный взгляд лютика.

Эта тварь не сдохла, но ей тоже очень хреново, почти как мне…

«Надо было думать головой, а не жопой!» — укорил я себя. — «Мышление жопой ведёт только к другой жопе!»

Поднимаюсь на ноги, а лютик начинает торопиться — его колбасит, лапы «танцуют», из пасти валит пена, а глаза покраснели так, будто он словил инсульт.

Израненной правой рукой берусь за рукоять РПК и параллельно ору от боли.

Превозмогая себя, опираю цевьё пулемёта на сломанную левую руку и навожу прицел на лютика, уже сделавшего ко мне несколько неуверенных шагов.

Нажимаю на спуск и слышу сухой щелчок.

— Да блядь!!! — с надрывом и отчаянием заорал я, отпуская РПК-74.

Поднимаю правую руку и навожу её на лютика, который приблизился на расстояние менее пяти метров.

Выстреливает нить. Лютик вовремя упал на брюхо, уклоняясь от нити, но это ему не помогло, потому что она тупо опустилась на него. Сразу же пошёл ток и этот лютый волчара начал исполнять нижний брейк.

С удовлетворением, слегка притупляющим боль, наблюдаю за этим.

После второго сеанса электрошоковой «терапии», лютик уже не смог подняться, но всё ещё жил.

— Да сдохни уже, сука… — пошёл я к нему. — А-а-а, блядская хуйня!!!

Это я ощутил палитру ощущений от контакта ободранной почти до кости ладони правой руки с ребристой рукоятью охотничьего ножа.

Превозмогая боль, извлекаю нож из ножен, сближаюсь с лютиком и вбиваю лезвие ему в затылок.

Эта тварь, несмотря ни на что, попыталась нанести мне хоть какой-то ущерб, поэтому царапнула зубами потрёпанный наколенник на левой ноге, но это не помогло. Позвоночник был повреждён и лютик сдох на месте.

+62 672 очка опыта

Новый уровень

— Мразь… — прошипел я и выдернул нож из затылка мёртвого лютика.

Подъехал УАЗ.

— Студик! — выкрикнул Щека. — Ты нахуя на него попёр⁈ Бля, что у тебя с руками⁈

— Грузите суку, а я попробую оклематься… — произнёс я, болезненно морщась.

— Не, тебе надо что-то со щекой сделать, — сказал Вин.

— Что ему со мной делать⁈ — оглянулся на него Щека.

— Да нет! — мотнул головой Вин. — У него же щека порвана — лоскут висит!

— Хуй с ней, со щекой… — ответил я. — Мне надо кисть вправить, а то долго само будет вставать.

— Это мы быстро! — улыбнулся Щека и грубо взял меня за левую кисть. — Готов не готов, начинаю!

Он дёрнул мою кисть, а я заорал от адской боли. Ощущение, будто погрузил её в кипящую лаву…

Далее он щедро облил мои раны антисептиком.

— А теперь запускай форсреген, — удовлетворённо кивнул он.

Длинный список повреждений и предложение запустить форсированную регенерацию висит перед глазами прямо с момента моей остановки.

Обширная рвано-ушибленная рана мягких тканей правой щеки, с отслоением кожного лоскута, умеренно кровоточащая.

Глубокие ссадины и рвано-ушибленные раны до уровня дермы и подлежащих тканей в области кисти правой верхней конечности, местами с обнажением мышечных волокон, без признаков массивного кровотечения.

Деформация в области запястья левой верхней конечности, патологическая подвижность, закрытый перелом костей левой лучезапястной области со смещением отломков.

Доступна опция форсированной регенерации повреждений.

Расход: 27 824 килокалории.

Жму без раздумий. Из-за переломов, почти уверен, что восстанавливаться будет больше двух часов…

— Капец… — произнёс я и прошёл к машине.

Хорошо, что были налокотники и наколенники — если бы не они, суставы ног и рук сейчас точно были бы в шоке.

Начался хорошо известный мне зуд в местах ранений.

Прислоняюсь к борту УАЗа и открываю интерфейс.

«Три часа и одиннадцать минут», — увидел я время до завершения форсрегена. — «Факап».

Зато я получил новый уровень, хотя сегодня даже не рассчитывал на такое.

Но тратить очко характеристик мне уже некуда — всё, что мог, довёл до капа, кроме «Энергетического уровня». Значит, буду копить.

Очки за предыдущие два уровня я вложил в «Термоконтроль» — теперь он составляет 13 единиц и это чувствуется прямо очень сильно.

На судне, я как-то переночевал в автомобильном рефрижераторе при температуре минус двадцать — вообще никаких негативных ощущений. Рецепторы, конечно, предупреждали, что вокруг, почему-то, не март месяц, но как-то сугубо для проформы, не мешая сну. И я отлично выспался, хоть и был в одних трусах.

Мне кажется, теперь я могу выживать хоть в Арктике, хоть в Антарктике, если меня кормить, разумеется. Так-то, там, наверняка, белые медведи жрут всё, что можно сожрать.