— И это всё? — спросил врач-гинеколог Чиров.

— А чего ты ждал? — посмотрел я на него.

— Я ожидал, что будет восстановительный период или какие-нибудь негативные побочные эффекты, — ответил он. — Как твоё самочувствие?

— Да всё пучком, — улыбнулся я. — Ничего не болит, галлюцинаций не наблюдаю и не слышу, сознание — полёт нормальный.

— Хм… — задумчиво погладил короткую бородку врач. — Надо будет понаблюдать за тобой.

— Не получится, — покачал я головой. — Если ты, конечно, не хочешь съездить с нами в дичь, чтобы спереть самолёт.

— Обойдусь как-нибудь, — улыбнулся Чиров.

— Тогда всё, дискотека кончилась, всем спасибо, все свободны, — сказал я и поднялся с больничной койки. — Пойду на полигон, а по дороге наберу текст усиления — скину в наш чат.

— Идём, — улыбнулась мне Лапша.

Спускаюсь на первый этаж и иду к северной секции стены, где у нас расположены стрельбище и площадка для испытания и тренировки способностей.

По пути набиваю сообщение в чат.

Лапша идёт рядом и искоса смотрит на мои предплечья.

Наконец, заканчиваю перепечатывание текста из интерфейса в чат. Отправляю сообщение и смотрю на результат. Лапша сразу же достаёт телефон и читает.

— «Соматический электрический разряд»

Описание: эволюционированная нервно-мышечная система генерирует биоэлектричество через специализированные электроклетки с интеграцией мутированных белковых структур для производства тонких нитей из биосинтезированного углеродного волокна. Эти нити, формируемые в запястьях, обладают высокой проводимостью и прочностью, позволяя передавать разряд без значительных потерь.

Эффект: Выстрел нити на дистанцию до 8 метров с последующим контактом. Разряд от 1000 до 5000 вольт с током 50–100 миллиампер вызывает интенсивные мышечные спазмы, глубокие ожоги тканей, повреждение нервов и возможный паралич конечностей, с риском фибрилляции сердца при длительном воздействии.

Расход: 1294 килокалории за активацию. 157 килокалорий за каждый метр нити.

Примечание: Нити регенерируют за 5–10 минут. Влажная среда усиливает проводимость, но сухой воздух или заземление цели может снизить эффективность.

— Восемь метров? — переспросила Лапша. — Электроразряд? Звучит многообещающе.

— Ага… — улыбнулся я. — Не терпится испытать…

Наконец, достигаем стрельбища, на котором Ронин тренирует наших ополченцев обращению с АК-74.

— Мы не помешаем, — пообещал я.

— Верю, — улыбнулся Ронин.

Прохожу к мишени и отмеряю дистанцию в семь метров.

Это женский манекен, одетый в футболку и джинсы.

У меня есть интуитивное понимание, как работает моя способность, поэтому я навожу правое запястье на мишень и активирую способность.

Из руки, как у Питера Паркера, выстреливает очень тонкая нить с набалдашником. Нить врезается в манекен, возникает искра и я сразу же ощущаю, как через предплечье что-то проходит — похоже, что это разряд.

— Охуеть… — поражённо произнёс я.

— И что произошло? — поинтересовалась недоумевающая Лапша.

— Я передал манекену разряд, — пожал я плечами. — Написано, что это может покалечить — спазмы, судороги, повреждение нервных волокон и так далее…

— Не очень зрелищно, — покачала она головой.

— Нужно проверить на практике, — вздохнул я. — И если это будет работать эффективно, то плевать на зрелищность.

Ополченцы и Ронин с любопытством наблюдали за происходящим, но, как видно, ничего не поняли. Я бы и сам ничего не понял, смотри я со стороны.

Ронин подошёл к нам.

— Что это? — спросил он.

— Прочитай группу, — посоветовала ему Лапша.

Он достал телефон и внимательно прочитал описание усиления.

— Хм… — хмыкнул он и подошёл к лежащей на земле нити. — А трогать можно?

— Да, — кивнул я.

Он поднял нить шариковой ручкой, извлечённой из нагрудного кармана кителя, и внимательно рассмотрел.

— Углеродное волокно… — произнёс он очень задумчиво. — 157 килокалорий за метр…

— Думаешь, её можно как-то использовать? — спросил я.

— Сейчас посмотрим… — сказал Ронин и попробовал её разорвать.

Но у него не получилось ничего, кроме лёгких порезов на обеих ладонях.

— М-м-м, блядь… — поморщился он. — Похоже, что описание сообщило не всё — если у этого материала свойства, как у продвинутого углеродного волокна, то ты получил не только отличный проводник разряда, но и средство для обездвиживания цели. Если научишься прицельно попадать по конечностям, то это добавит тебе больше тактических возможностей. Ты сделал верный выбор, Студик.

— Этот выбор был практически неизбежен, — улыбнулся я.

Из отеля выехал Щека.

— Студик! — выкрикнул он. — Погодь, не стреляй!

— Да я уже! — ответил я ему. — Но сейчас ещё разок выстрелю!

Он приехал на стрельбище на инвалидной коляске и внимательно рассмотрел мишень.

— Давай, огонь по блядскому хутору! — скомандовал он.

Навожу на манекен левое предплечье и выпускаю новую нить.

На этот раз получается даже удачнее, потому что набалдашник, играющий роль утяжелителя, попал в плечо, отскочил и намотал нить на шею манекена, а затем пошёл разряд.

Когда разряд исчерпался, что случилось через десять с лишним секунд, мы подошли к манекену и мне в глаза сразу бросился ожог на шее манекена. Его нормально подплавило и деформировало.

— Пластик — это диэлектрик, — поделился информацией Ронин. — В случае с кем-то более токопроводящим, ожогов лучше не ждать. Но хорошо ему точно не будет — скорее, наоборот.

— Ёб твою мать! — восторженно воскликнул Щека. — Это как у полицейских в Америке! Как его там? Тазер?

— Ага, — улыбнулся я. — Блин, как же это греет душу…

— Наш малыш больше не беззащитен! — усмехнулся Щека. — Может, тебе пора взять другое прозвище? Электростудик? Нет-нет! Электростудень!

— Был же в комиксах какой-то супергерой в красном, — попыталась припомнить Лапша. — Актёр ещё, который его играл, какую-то малолетку похитил…

— Флэш! — ткнул в её сторону пальцем Щека. — Не, как-то слишком круто.

— А может, оставим прежнее? — предложил я.

— Все уже привыкли к Студику, — согласился со мной Ронин. — Да и не к добру это — позывные менять. Примета плохая.

— Эх, окей, — вздохнул Щека с сожалением.

— Все КДшники, срочно в конференц-зал, — раздалось из динамика моего кенвуда. — И Ронин.

— Идём, — сказал я.

Ронин оставляет ополченцев потусоваться на стрельбище, под присмотром сержанта Игнатьева, и мы идём обратно в отель.

В конференц-зале мы застали Профа, Евгения Бурцова, Майонеза, Вина, Палку и какого-то малознакомого мне мужика из совсем новеньких.

— Рассаживайтесь, — указал Проф на места за столом, когда собрались все. — А ты, Щека, паркуйся!

И, довольный своей шуткой, он тихо засмеялся.

— Да-да, Проф, иди нахуй! — саркастически заулыбался Щека.

— Итак, есть новость, — продолжил Проф. — И на этот раз она хорошая.

Я сел между Лапшой и Галей.

— Итак, — заговорил Проф. — Приветствую всех, уважаемые коллеги…

— Здрасьте! — помахал ему Щека. — Может, к делу сразу перейдёшь?

— Кхм-кхм, — кашлянул Проф. — Ладно. Знакомьтесь — это Юрий Никитич Клочков. Он из нового пополнения — присоединился к нам почти две недели назад.

Теперь я вспомнил — он приехал с группой из шести человек, выживавших в Астрахани. Их бывший лидер, кажется, Геннадий, с необычной фамилией… Ах, да, Семихатов. Вот этот Геннадий рассказывал, что они скрывались на продовольственном складе в пригороде, пока не закончилась еда. Всего их было человек сорок, но до Волгограда доехала лишь одна группа из шести человек.

Тогда ещё Проф корил себя, что Астрахань была в планах на разведку…

— И что в нём необычного? — спросила Галя.

Ростом Юрий около метра семидесяти, коренастый, упитанный, несмотря на нынешние времена, рыжебородый, бритый наголо, одевается, как типичный скуф, но сейчас в рабочей спецовке.