художественного такта: Скороходов и в своем социальном протесте остается
"средним человеком", обывателем, предел мечтаний которого -- собственный
домик с душистым горошком, подсолнухами и породистыми курами-лангожанами.
Его недоверие к господам -- недоверие простолюдина, в котором ощущается и
неприязнь к образованным людям "вообще". И надо сказать, что чувство это в
какой-то мере разделяет сам автор: мысль о фатальной разобщенности людей из
"народа" и "общества", о невозможности соглашения между ними ощутима и в
"Гражданине Уклейкине", и в более поздних, чем "Человек из ресторана",
произведениях--повести "Стена" (1912), рассказе "Волчий перекат" (1913).
Однако в "Человеке из ресторана", как и в других лучших его
произведениях, чувство недоверия к "образованным" не переходит в
предрассудок. Темный, религиозный человек. Скороходов особо выделяет
революционеров, противостоящих корыстному миру: "И уж потом я узнал, что
есть еще люди, которых не видно вокруг и которые проникают все… И нет у
них ничего, и голы они, как я, если еще не хуже…" С особенным сочувствием
изображен в повести сын Скороходова Николай, чистый и горячий юноша, который
на глазах читателя вырастает в профессионального революционера.
Повесть "Человек из ресторана" была важной вехой для Шмелева-писателя.
Образ Скороходова показан в ней с замечательной художественной силой.
Повествование о своей несчастной жизни старого официанта, в чьем языке
сплетаются "образованные" выражения ("не мог я томления одолеть"),
канцелярские штампы ("произвожу операцию"), поговорки ("захотел от собаки
кулебяки"), жаргонные словечки ("елозить", "жигуляст", "испрокудился",
"кокнуть", "оттябель"),-- имеет точную целевую направленность. Сквозь
скороходовский слог просвечивают особенности речи других персонажей: чистый
язык революционера Колюшки, архаично-книжный и одновременно
парикмахерски-"интеллигентный" Кирилла Саверьяныча, хамски-купеческий --
миллионера Карасева, исковерканный акцентом -- дирижера Капулади и т. д.
Происходит как бы наложение речи Скороходова на речь остальных персонажей.
Однако, восхищаясь мастерством Шмелева-художника, критика одновременно
отмечала некоторую тяжеловесность самого приема: "На протяжении 187 страниц
человек из ресторана говорит на специфическом полупрофессиональном жаргоне"
[Русские записки, 1916, №6, с. 88.]. И тем не менее исключительное
чувство языка помогло Шмелеву избежать ощущения затянутости, держать
читателя в постоянном напряжении и горячем сочувствии судьбе Скороходова.
Повесть "Человек из ресторана", напечатанная в XXXVI сборнике "Знания",
имела шумный успех. В ее положительной оценке сошлись рецензенты либеральной
и консервативной печати. По мотивам шмелевской повести был создан фильм
"Человек из ресторана", где роль Скороходова проникновенно сыграл выдающийся
актер Михаил Чехов.
О стойкой популярности "Человека из ресторана" можно судить и по такому
характерному эпизоду. Через семь лет после напечатания повести, в июне 1918
года, Шмелев, находясь в голодном Крыму, зашел в маленький ресторан с
тщетной надеждой купить там хлеб. Вышедший к нему хозяин случайно услышал
его фамилию и поинтересовался, не он ли автор книжки о жизни официанта.
Когда Шмелев подтвердил это, хозяин увел его в свою комнату со словами: "Для
вас хлеб есть" [Ivan Schmeljow. Leben und Schaffen des groBen russischen
Schrift-stellers von Michael Aschenbrenner. Konigsberg und Berlin,
Ost-Europa Verlag, 1937, S. 284].
"Гражданин Уклейкин" и "Человек из ресторана" явились заметным вкладом
в демократическую литературу после поражения первой русской революции.
Именно в эту пору, помимо М. Горького, В. Короленко, И. Бунина, появляются
новые писатели, противостоящие широкому поветрию декадентства. "Возрождение
реализма" -- так озаглавила большевистская "Правда" статью, посвященную
оздоровлению литературы. "В нашей художественной литературе ныне замечается
некоторый уклон в сторону реализма. Писателей, изображающих "грубую жизнь",
теперь больше, чем было в недавние годы. М. Горький, гр. А. Толстой, Бунин,
Шмелев, Сургучев и др. рисуют в своих произведениях не "сказочные дали", не
таинственных "таитян", а подлинную русскую жизнь, со всеми ее ужасами,
повседневной обыденщиной" [Путь правды (временное название "Правды".-- О.
М.), 1914, 26 января].
Теперь Шмелев -- широко читаемый, признанный в России прозаик. В 1912
году организуется Книгоиздательство писателей в Москве, членами-вкладчиками
которого становятся С. А. Найденов, братья И. А. и Ю. А. Бунины, Б. К.
Зайцев, В. В. Вересаев, Н. Д. Телешов, И. С. Шмелев и другие. Все дальнейшее
творчество Шмелева 1910-х годов связано с этим издательством, в котором
выходит собрание его сочинений в восьми томах. В течение 1912-1914 годов в
Книгоиздательстве публикуются рассказы и повести Шмелева "Стена", "Пугливая
тишина", "Росстани", "Виноград", упрочившие его положение в литературе как
крупного писателя-реалиста.
Первое, на что обращаешь внимание, когда знакомишься с творчеством
Шмелева этих лет,-- тематическое многообразие его произведений. Тут и
разложение дворянской усадьбы ("Пугливая тишина", "Стена"); и драматическая
разъединенность благополучных, несколько пресыщенных жизнью
артистов-интеллигентов с "простым" человеком -- крутым и внутренне богатым в
своей цельности речным смотрителем Серегиным ("Волчий перекат"); и тихое
житье-бытье прислуги ("Виноград"); и последние дни богатого подрядчика,
приехавшего помирать в родную деревню ("Росстани").
В начале творчества Шмелева его герои скованы городом -- нищими углами,
душными лабазами, меблированными квартирками с окнами "на помойку". Они
могут лишь изредка вспомнить, как о чем-то далеком, о "тихом, сонном лесе"
(Уклейкин), о "тихих обителях" и "пустынных озерках" (Иван Кузьмич). В новые
его произведения вторгаются пейзажи во всем богатстве их ароматов и красок:
с падающими тихо солнечными дождями, с подсолнухами, "жирными, сильными",
желтеющими "тяжелыми шапками, в тарелку" ("Росстани"), с "радостными в
грозе" соловьями, которые "били от прудовых лозин, и с дороги, и с
одряхлевших сиреней, и с заглохших углов" ("Стена").
Для персонажей новых его рассказов и повестей красота природы как будто
открыта. Но ее не замечают они -- люди, погрязшие в мелкой и суетной жизни.
Так, рассказ "Пугливая тишина" строится на контрасте между завороженной
своей красотой природой, разомлевшей от летнего зноя, и измельчавшими
беспокойными обитателями усадьбы: заматеревшим в скупости барином Николаем
Степановичем и его сыном корнетом Павлом, приехавшим с единственной целью --
раздобыть деньжат на возмещение "долга чести". Заглавие рассказа очень точно
передает ощущение тишины, от века жившей в усадьбе:
"Стало так тихо, что даже в самом дальнем конце усадьбы, в малиннике,
было слышно Проклу, как скатывались на лапках по крыше голуби", "И тогда
тишина становилась такой четкой и звонкой, что сорвавшаяся вишня давала
тугой звук камня".
Только на склоне дней, когда остается человеку скупо отмеренное время,
способен он очнуться и отдаться бескорыстному -- как в детстве -- созерцанию
природы и деланию добра ("Росстани", 1913). Купец Данила Лаврухин,
вернувшись помирать в родную деревню Ключевую, по сути, возвращается к себе
истинному, неосуществившемуся, открывает в себе самом того человека, какого
он давно забыл. Больной и беспомощный, радостно вспоминает он давнее,
детское, деревенское -- названия грибов, растений, птиц… Только теперь,
