Вы могли бы предположить, что, раз Эндрю упал прямо на макушку, именно здесь он и получил максимальные повреждения. На самом же деле ударная волна прошла через кость сверху и по бокам и встретилась сама с собой внизу, вызвав перелом вокруг основания черепа. Ушло какое-то время, чтобы все это осмотреть и сфотографировать, и, когда я закончил, полицейским явно не терпелось уйти домой, в бар, ну или куда угодно, лишь бы подальше от секционной.

— Так что в итоге? Вы все-таки не сможете сказать нам, толкнули ли его? — устало вздохнув, спросил инспектор.

Но я понимал, что это далеко не конец и нам предстоит долгий путь. Я снова посмотрел на ноги Эндрю. Пришла пора разобраться с тем чувством, что с самого начала не давало мне покоя. Никакого пива, телевизора или чая. Во всяком случае, пока.

— Вы вроде говорили, что он много играл в футбол? — спросил я.

Инспектор выглядел нетерпеливым.

— Какое отношение это имеет к его травме головы, док?

Я не ответил, поскольку не был уверен.

Сержант сказал:

— Он играл в футбол по выходным. Но вчера вечером брат, видимо с ликованием в голосе, сказал всем, что его исключили из команды. Эндрю сказал, что он сам решил уйти, чтобы проводить время дома с ребенком. И тогда брат назвал его… — Он всматривался в свой блокнот. — … конченой тряпкой.

— А брат сказал, почему его выгнали? — спросил я.

— А именно это, судя по всему, и спровоцировало перепалку. — Последовала долгая пауза, во время которой сержант листал свой блокнот. Наконец он нашел нужную страницу. — Ага. Значит, брат стал поносить игру, которую Эндрю показывал в последнее время. Он все повторял, что тот потерял хватку и падал на мяч[25] каждый раз, когда тот оказывался рядом.

— Здесь кто-нибудь играет в футбол? — спросил я.

Повисла тишина. Наконец заговорил констебль.

— Раньше я много играл, но потом перешел на сквош.

— И что он сделал с твоими ногами?

Констебль недоуменно уставился на меня:

— Да ничего такого.

— Были ли у тебя очень развитые икры?

Он явно задумался.

— Моя мама говорила, что по моим ляжкам можно было подумать, будто я играю в регби. Про икры ничего такого не припомню.

Теперь уже все пристально смотрели на ноги Эндрю.

— Кто-нибудь что-то заметил? — спросил я.

— Левая больше правой, — сказала наконец помощник коронера.

— Но только ниже колена, — заметил сержант. — И правда, вот сейчас смотрю, действительно выглядит странно.

— Это прямо огромная икра! — согласился констебль.

— Просто большая, — поправил его инспектор.

Я поочередно обмотал их измерительной лентой.

— Обе икры большие, просто левая больше.

Инспектор бросил взгляд на часы.

— Но какое отношение это имеет к травме головы? — снова спросил он.

— Я не уверен, — признался я.

У меня были подозрения по поводу левой ноги, но и правой тоже. Увеличенные икры могут указывать на тромбоз глубоких вен (ТГВ), и я должен был сначала проверить его наличие. Было бы очень странно обнаружить ТГВ у молодого спортивного человека.

Может, Эндрю часами напролет сидел без движения за своим компьютером на новой работе.

— Я всегда надеваю эти специальные обтягивающие чулки, когда летаю в Америку повидаться с дочерью, — сказала помощник коронера. — Чтобы избежать ТГВ.

Полагаю, за годы работы она видела достаточно тромбов на вскрытиях, чтобы извлечь из этого урок.

— Да, такая опасность и правда есть, если во время долгого полета не вставать с места, — согласился я. — Особенно в тесноте эконом-класса. Может, Эндрю где-то недавно отдыхал? Или у него была командировка?

— У меня ни слова о какой-либо поездке, — сообщил детектив-сержант. — Может, поспрашивать родных?

— Пока не надо, — ответил я.

ТГВ — очень опасное состояние: тромб может оторваться и попасть по вене в легкие, где способен мгновенно прикончить человека. Если бы это случилось с Эндрю, я бы уже это выяснил. Тем не менее мне все равно нужно было исключить ТГВ, прежде чем продолжить осматривать его ноги. Я видел тромбы на ногах множество раз, и наверняка не раз они оставались мной незамеченными. Если нет никаких явных причин вскрывать ноги, чтобы посмотреть на вены, мы этого не делаем. Таким образом, ТГВ, который, разумеется, не всегда виден с первого взгляда, нередко ускользает от внимания судмедэкспертов.

Вместе того чтобы пойти в бар, полицейские теперь терпеливо ждали, пока я осматривал ноги Эндрю. Чтобы добраться до вены, мне пришлось разрезать замысловатые мышцы икры. Они поднимают стопу и играют решающую роль в поддержании равновесия. Меня крайне интересовали эти мышцы, но прежде нужно было внимательно рассмотреть вену.

Мне не понадобилось много времени, чтобы установить, что у Эндрю не было тромбов.

Значит, обратно к мышце. Едва коснувшись ее, я понял, что с ней что-то не так. Меня все время спрашивают, как я могу работать и разговаривать, не следя за тем, что делаю. А все дело в том, что мои руки и пальцы постоянно при деле. Они касаются, трогают, щупают. Тактильные ощущения занимают важное место в работе судмедэксперта, и, когда что-то не так, тут же звенит тревожный звоночек. Тогда он звенел без остановки. Там, где я ожидал увидеть однородную текстуру, мышцы Эндрю были неровными. Ткань местами была твердой, жирной, волокнистой, но лишь местами. Я быстро осмотрел правую ногу. С ней была похожая ситуация, только мышцы, пожалуй, были не такими бледными и пятнистыми, и жира вроде было меньше.

Наконец я поднял голову.

— Хорошо, — сказал я. Все смотрели на меня. — С этими мышцами происходит нечто любопытное, но я пока не до конца уверен, что именно.

— Так что, вы закончили? — Пиво само себя не выпьет.

— Я возьму несколько образцов мышечной ткани на микроскопию. Но, как мне кажется, многое будет зависеть от того, какой у Эндрю окажется уровень алкоголя в крови. Если он пил, пусть даже формально и не был пьяным, невозможно будет ничего повесить на брата. Эндрю выпил, залез на стену, зашатался и упал. — Перед глазами всплыло смеющееся лицо моего друга Саймона. Никто не мог так хорошо скрывать свое пьянство, как он.

— Ага, — мрачно сказал инспектор.

Детектив-констебль тут же возразил:

— Но у нас же куча свидетелей!

Сержант покачал головой:

— Если Эндрю был пьяным, прокуратура не станет слушать свидетелей, утверждающих, будто его столкнули, сколько бы их там ни было.

— Нет, они скажут, что он сам нарывался на неприятности, бегая по стене, после того, как выпил, — согласился я.

Убийцам на заметку: если вы столкнете кого-то, куда с большей вероятностью вам сойдет это с рук, если жертва будет пьяной, но полностью полагаться на это нельзя.

— Лучше дождаться результатов токсикологии, чтобы мы точно понимали, какой у него уровень, — сказал инспектор, — и уже потом решать, что делать дальше.

Он повернулся к криминалисту:

— Давайте сделаем это дело приоритетным.

Я же сделал кое-что другое. Если мои подозрения были верны, я чувствовал своим моральным долгом защитить интересы семьи Эндрю, поэтому не только отправил образцы для проверки уровня алкоголя в его крови, но и взял еще несколько для проведения специальных анализов.

Покинув секционную, мы разошлись каждый по своим делам в ожидании результатов, только вот я продолжал думать о деле. К двадцати с лишним годам мозг полностью развивается, и примерно в это время молодые люди принимают решение о том, что на самом деле хотят делать со своей жизнью, или как минимум задумываются о будущем.