Дмитрий же будто наслаждался этой демонстрацией. Его рука медленно перемещалась по её спине, а когда он повернулся к ней, их губы соединились в поцелуе — на моих глазах. Это был не просто поцелуй, а откровенная, публичная демонстрация того, что они больше не скрываются.

Я почувствовала, как что-то сдавило грудь, словно воздух внезапно стал слишком тяжёлым, и я не могла дышать. Вся эта сцена, эта выставка их близости, была невыносимой. Я старалась сохранять спокойствие, не показывать своих эмоций, но внутри меня всё клокотало. Казалось, что они специально издеваются надо мной, стремясь довести до крайнего предела.

Не в силах больше на это смотреть, я вскочила и вышла в коридор. За мной тут же послышались шаги. Дима вышел за мной.

— Подожди, — он развернул меня и со всей проникновенностью, на которую был способен заглянул в глаза. — Аннушка, моя Аннушка. Ты можешь все это прекратить. Скажи. Скажи и по одному твоему слову я выгоню Ольгу и все вернется, как было. Обещаю, я стану самым лучшим мужем на свете.

Как же мне было противно от его слов!

— Наслаждайся новой женщиной, пока можешь, — процедила я ему прямо в лицо. — И готовься к дебатам. Они будут сложными.

Безупречное белое платье: гладкий шёлк, тонкая линия выреза, длинные широкие рукава, которые открывали плечи, а разрез сбоку добавлял едва заметную дерзость, безупречная укладка, безупречный макияж. Безупречная я.

Я сидела на первом ряду и смотрела на Дмитрия. Однако мой взгляд изменился. Раньше я приободряла и поддерживала его глазами. Сегодня в моем взгляде блестело напряженное ожидание.

Я перевела взгляд на Лешу. Он стоял за соседней от Дмитрия трибуной и заметив мой взгляд, еле заметно кивнул.

— Дорогие друзья, коллеги, уважаемые избиратели! Сегодня я стою перед вами с твёрдым намерением посвятить свою жизнь служению вам и нашим общим целям. Семья, доверие, справедливость — вот принципы, которые лежат в основе всего, что я делаю, как политик, как гражданин и как человек, — Дмитрий начал свою речь. — Я верю, что будущее нашего общества зиждется на прочной основе — на наших семьях. Семья — это та сила, которая помогает нам справляться с трудностями, которая поддерживает нас в моменты неуверенности и горя, даёт нам силу идти вперёд и стремиться к лучшему. И я, как ваш избранный представитель, намерен защищать эту ценность на каждом шагу.

Каждое его слово звучало гладко и правильно. Люди в зале аплодировали, соглашаясь с его каждым утверждением. Однако, ровно во время этих слов о «семье», экран за спиной Дмитрия ожил.

Зал застыл. Некоторые люди ахнули, другие недоумённо переглядывались. На лицах тех, кто сидел ближе, проступила смесь шока и отвращения.

Скриншоты его переписки с Ольгой. Каждое откровенное сообщение, каждое интимное фото, которые они обменивались, мелькали на экране передо мной и всей аудиторией.

Дмитрий сначала не заметил, что происходит за его спиной, но потом тоже замер, когда понял. Его лицо исказилось от ярости и стыда. Он попытался быстро среагировать, но уже было поздно.

— Это что за чёрт… — услышала я его шёпот в микрофон, который, к сожалению для него, услышали и все остальные.

Сердце колотилось в груди так громко, что мне казалось, его слышали все вокруг. Только колотилось оно от трепетного предвкушения. Теперь это увидели все. Он стоял, потерянный и униженный, перед десятками глаз, перед камерами. Его ложь наконец-то вылезла наружу.

Зал начал гудеть. Люди перешёптывались, кто-то уже снимал происходящее на телефоны. Дмитрий попытался что-то сказать, но его голос дрогнул, и слова утонули в волне гнева и презрения со стороны публики.

— ЭТО ВСЕ ОНА!!!!!!!! — Дима ткнул в меня пальцем. — ОНА ПОДСТАВИЛА МЕНЯ!!!!!! ЭТО ВСЕ ФЭЙК!!!

Я едва сдерживала презрительную улыбку смотря, как его корчит. Весь лоск, вся стать, все спокойствия в миг слетело, обнажая истинную натуру. Моя рука дрожала, но не от страха, а от адреналина. Все произошло именно так, как я планировала. Не было ни сомнений, ни колебаний — каждый шаг был выверен до мельчайших деталей.

— Это все моя женушка! Она — изменщица! Легла под моего оппонента! — глаза Дмитрия бегали, он пытался как-то оправдаться. — Это они все придумали, чтобы дискредитировать меня! Не верьте этому!

Боже, какой же он идиот! Это было только начало. Я выждала момент. На экране теперь появились записи с моего диктофона. Голос Ольги громко зазвучал в зале:

'Пять лет. Ты должна была это понять. Он давно смотрит на меня иначе, но ты, возможно, не замечала этого. А может, не хотела замечать…

— Со мной такого точно не будет, — заявила она, складывая руки на груди. — Я — беременна…'

Мой пульс участился, но я продолжала смотреть на Дмитрия, чьи руки начали дрожать. Он выглядел так, словно готов был разорвать кого-то на части, но не мог сделать ничего.

Мой пульс участился, но я продолжала смотреть на Дмитрия, чьи руки начали дрожать. Он выглядел так, словно готов был разорвать кого-то на части, но не мог сделать ничего — не здесь, не сейчас.

Следующим шагом стали документы. Больничные записи. Врачи, которые осматривали меня после его побоев, зафиксированные травмы. Всё это на экране, на глазах у всех. Каждая страница подтверждала его зверства, каждый диагноз и справка открывали миру, что происходило за закрытыми дверями нашего «идеального брака» .

Я видела, как Дмитрий сжал кулаки, как его взгляд метался по залу, пытаясь найти выход, спасение, хоть что-то. Но это был не конец. Как вишенка на торте — финансовые документы. Поддельные счета, которые он использовал, чтобы присваивать деньги, предназначенные для благотворительности. Всё это доказательства его лжи, его жадности, его гнилья. Его карьера рушилась прямо на глазах.

Зал уже бурлил. Люди вставали с мест, журналисты вскидывали камеры, чиновники переглядывались, шепча что-то друг другу. Это было больше, чем просто скандал — это было уничтожение. И я знала, что после этого у него больше ничего не останется.

Дмитрий, наконец, посмотрел на меня. В его глазах была чистая ярость, но я встретила его взгляд спокойно. Я больше не боялась. Теперь я была свободна.

Ради этого момента я терпела его. Я не просто выжила — я победила. Я встала со своего места и прошла на сцену. Прямо к Дмитрию.

— Заявление на развод уже в ЗАГСе, — сказала я ему с милой улыбкой. — Заявление в полицию о побоях и изнасиловании уже написано. ОБЭП тобой уже тоже занялся.

— Кто из нас теперь ничтожество? — шепотом спросила я, наклонившись ближе в нему.

Дмитрий сжал зубы, его лицо побагровело от злости, но он не мог сказать ни слова. Толпа в зале шумела, камеры были направлены на нас, и весь его тщательно выстроенный мир рушился на глазах. Он был как зверь, загнанный в угол, но не мог напасть, не мог ничего сделать, потому что каждый его шаг сейчас был на виду у всех.

Я увидела, как его пальцы дрожат, как он пытается собраться, но его мир уже развалился. Ещё несколько мгновений назад он был на вершине, уверенный в своей победе, в том, что сможет обмануть всех, включая меня. Но сейчас его обман был разоблачен, и он знал, что проиграл.

Я продолжила улыбаться, чувствуя облегчение, которое разливалось по всему телу. Это был конец его власти надо мной.

— Ты думал, что можешь меня сломать? — прошептала я, глядя прямо ему в глаза. — Думал, что я вечно буду терпеть?

Его взгляд потемнел, и я увидела в его глазах отчаяние, смешанное с ненавистью. Но мне было всё равно. Я больше не боялась его, не боялась того, что он мог сделать. Он больше не имел власти надо мной.

— Теперь ты ничто, — продолжила я, выпрямившись. — Ты потерял всё: свою карьеру, репутацию, власть, деньги…

Я повернулась к аудитории, к толпе, которая всё ещё обсуждала то, что только что произошло. Камеры продолжали фиксировать каждое моё движение. Я посмотрела в зал и с облегчением произнесла: